Смейся, паяц!

Когда до стоянки такси оставалось метров двадцать, Женя эффектно взмахнул рукой и навстречу нам, задом, подал большой туристический автобус.

– Прошу! – Он указал на распахнутые двери, приглашая нас войти. В салоне, на столике, стояла бутылка коньяка, несколько рюмок, нарезанный лимон и бутерброды с икрой. – Перекусим, потом позавтракаем, у меня.

– Да… Но… – бормотал совершенно растерянный Юра. – Там же Лидуша готовит стол…

– У меня стол накрыт ещё с вечера! – отсёк Женя всякие возражения и мы поехали к нему, в переулок Джамбула.

А дальше начались сложности: каждый требовал, чтобы мы жили у него, и там и там для нас были приготовлены комнаты. Чтобы никого не обидеть, приходилось жить попеременно, то у одного, то у другого. Наши вещи были разбросаны в двух разных концах города – это было очень неудобно, но ведь дружить – это тоже искусство, а, как известно, искусство требует жертв.

Как я уже говорил, по дороге в Ленинград мы заезжали в Москву – я читал худсовету Театра Советской Армии первое действие пьесы, заказанной театром. Тогда и познакомился с молодым режиссёром Леонидом Хейфецом (Который потом много лет был главным режиссёром этого театра). Он сообщил, что тоже будет тридцать первого декабря в Ленинграде: его вместе с женой Тоней пригласил Георгий Александрович Товстоногов на премьеру. Узнав, что мы едем к друзьям встречать Новый год, позавидовал, потому что у него в Ленинграде друзей не было. Я тут же пригласил его встречать с нами. Он очень обрадовался:

– А это удобно?

– Конечно. Это настолько близкие друзья, что я приглашаю, как к себе домой.

Честно говоря, в предпраздничной суматохе я забыл об этом приглашении.

Вспомнил, когда тридцать первого, около одиннадцати вечера, когда мы уже провожали Старый год, Лёня позвонил и спросил, остаётся ли моё приглашение в силе. Я подтвердил и продиктовал ему адрес. И тут у моих хулиганистых друзей возникла идея розыгрыша, которую я, конечно, поддержал. Розыгрыш строился на том, что Хейфец едет в незнакомую компанию, куда его пригласил малознакомый человек. Роли были быстро распределены, выстроена последовательность действий… Использовалась и планировка квартиры, о которой сейчас расскажу.

Из подъезда гости попадали в просторную переднюю, справа – вешалка, слева – три стенных шкафа. Передняя выводила в большой холл, в котором стояла тахта, стол, телевизор. А из холла несколько дверей вели в комнаты, в кухню, в ещё одну переднюю.

Все, не участвующие в розыгрыше, разбежались по комнатам. В холле, на тахте, остались только три самые любопытные дамы, которые поклялись, что не рассмеются.

– Только посмейте – убьём! – пригрозили мы.

Вскоре раздался звонок. Я открыл дверь.

– Здравствуйте, Саша! С Наступающим!.. – весело приветствовали меня Лёня и его жена Тоня. В ответ я, с обречённым выражением лица, произнёс:

– Да, да… Здравствуйте… Заходите, раз пришли…

– Саша, что-то случилось? – обеспокоено спросил Лёня.

– Нет, нет… Пока – ничего… Заходите, раз пришли, – повторил я, закрыл входную дверь на несколько поворотов ключа, потом вынул ключ из дверей и бросил куда-то за шкаф.

Совершенно обескураженная чета Хейфецов собиралась задать мне ещё какие-то вопросы, но в этот момент дверцы двух стенных шкафов распахнулись и оттуда вышли два высоких амбала с сигаретками в зубах – типичные гангстеры.

Они взяли Лёню и Тоню за воротники и негромко, но очень убедительно потребовали:

– Раздевайтесь!

Уже не на шутку перепуганные гости безропотно отдали им свои пальто. Гангстеры повесили их на вешалку, сказали «Мерси!», вернулись каждый в свой шкаф и закрыли за собой дверцы. Лица Лёни и Тони выражали уже не просто страх, а ужас: они уже точно поняли, что попали к бандитам, причём, ненормальным.

В это время послышалось мерное шлёпанье ладоней о стенку и из холла в переднюю вышел Женя, с мертвецки белым лицом и в малюсеньких чёрных очках, какие носят слепые попрошайки (Как потом выяснилось, он натёр лицо мелом).

– Кто это? – в испуге выдохнула Тоня.

– Это Женечка, – сказал я, – он незрячий от рождения. Познакомьтесь.

Лёня протянул ему руку, но наглый слепец отбил его ладонь в сторону, а своей ладонью прихватил Лёнино лицо и стал щупать щёки, нос, уши… Когда я повернул его к Тоне, бедная девочка уже, не протягивая руки, сразу подставила ему своё лицо для знакомства и «слепой» стал его нежно гладить.

– Пойдём, – позвал я Лёню. – А вы, Тонечка, ведите Женю. – И Женя тут же повис на её обнажённых плечах.

Не успели мы шагнуть вперёд, как распахнулась дверца третьего шкафа, из него вышел элегантный мужчина, в вечернем пиджаке, с бабочкой, но… без брюк. В руке он держал красную гвоздику. Ни на кого не обращая внимания, напевая песенку и нюхая цветок, он прошёл через холл и скрылся в гостиной. Влекомые мной и Женей, наши уже совершенно обалдевшие гости, сделали несколько шагов и вошли в холл. Там на тахте сидели три любопытных дамы и давились от смеха.

– Здравствуйте! – попытались выйти на контакт Лёня и Тоня. Но любопытная троица не отвечала: они, засунув кулаки в рот, мычали от сдерживаемого хохота. Мысленно, глазами гостей, я оценил ситуацию: «Там – бандиты, здесь – идиотки». В этот момент из гостиной вышел тот же элегантный мужчина в бабочке, но без брюк. В одной руке он по-прежнему держал гвоздику, в другой – баночку майонеза. Продолжая напевать, помазал цветок майонезом, откусил его, пожевал, пересёк холл и вернулся в тот же шкаф. Сдерживаться уже не было сил – грохнул общий хохот, из комнат высыпали гости, стали здороваться с Хейфецами. Появился «прозревший» слепец Женя, с отмытым лицом и со своей фирменной обаятельной улыбкой. Из шкафов вышли «гангстеры» и любитель гвоздики под майонезом, уже в брюках. Все тепло приветствовали московских гостей, просили прощения за новогодний розыгрыш, обнимали, повели столу, вспоминали все подробности и снова хохотали. Постепенно Лёня и Тоня стали оттаивать и тоже похохатывать. Но я замечал, как они несколько раз вдруг прерывали смех и внимательно вглядывались в присутствующих, как бы проверяя: а сейчас-то уже не розыгрыш?..

Прошло много лет. Недавно в Москве я встретил Лёню, уже Народного Артиста России, солидного, облысевшего, с новой красивой женой.

– Я до сих пор помню тот вечер, – признался он. – Помню своё ощущение абсолютной веры в происходящее, свою растерянность, испуг, какую-то безысходность… Я потом думал: почему я поверил в этот идиотизм: бандиты в шкафу, беломордый слепец, цветкоед без штанов!.. Ведь я же – режиссёр, я должен был уловить игру… А знаешь, что на меня больше всего подействовало? Выражение твоего лица, когда ты впускал нас. Я прочёл на нём: мне очень стыдно, но я уже ничего не могу поделать. После этого я уже принимал всё, как реальность.

– Признайся, таких актёров у тебя никогда не было, правда?

– Правда, – согласился он и добавил со смехом. – Это был самый шикарный розыгрыш в моей жизни!

ГОРОДА, ГДЕ Я БЫВАЛ

«Автопробег за шуткой» – так называлась моя рубрика в «Советской культуре». В этой рубрике я публиковал репортажи о поездках по странам Восточной Европы: Болгарии, Польше, Германии, Югославии, Чехии, Словакии… Путешествовал я на своей машине, поэтому особенно остро, как бы кожей, ощущал каждую страну. Я не должен был согласовывать свой маршрут с Советским Посольством – ездил, куда хотел, останавливался там, где хотел, гостил у того, у кого хотел. Не влезая в политику, писал о том, что меня удивило и порадовало, о местных нравах, о необычных ситуация и, главное, об интересных и забавных людях.

Я побывал во многих городах, столичных и провинциальных, очень древних, с многовековой историей, и очень юных, только-только вылупившихся из посёлков. Во время своих путешествий я сделал важное открытие, которым хочу сейчас поделиться.