Адмирал Д. Н. Сенявин

Хищения казенного имущества не были диковинкой в тогдашней России. Они являлись неминуемым спутником самодержавно-бюрократического строя. На флоте случались дела еще более скандальные, чем расследованное Се-нявиным. Так, в 1806 году из петербургского артиллерийского магазина была похищена такая «мелочь», как десять медных пушек. В другом случае было потеряно несколько сот тысяч пудов леса, заготовленного в 1793 году в Казани, отправленного якобы на десяти баржах в Петербург п не дошедшего до места назначения.

Дела о хищениях казенных материалов в Кронштадте тоже возникали не впервые. Так, в 1824 году управляю-

щнй Морским министерством Отто Моллер обратил внимание на быстрое строительство купеческих судов из материалов, предназначенных для постройки линейного корабля.

Но чаше всего дела о хищениях замазывались или велись целыми годами и десятилетиями. Так, дело об «утере» десяти барж с корабельным лесом, в котором оказался замешанным адмирал де Рибас, тянулось восемнадцать лети было затем «оставлено без дальнейшего производства». А дело о постройке в Кронштадте купеческих судов из краденого материала было сразу приостановлено, так как в нем оказался замешанным не кто иной, как брат управляющего Морским министерством Моллера.

Нам неизвестно, были ли в 1826 году привлечены к ответственности за возмутительные хищения высшие кронштадтские чиновники. Известно одно — следствие было проведено Сенявиным быстро и без каких-либо попыток сгладить углы ².

В 1827 году Сеиявии был назначен председателем временного комитета по пересмотру правил приема чугунных орудий от заводчиков. Разработанная им инструкция не только затрудняла сдачу заводчиками недоброкачественной продукции, но и способствовала лучшему сохранению оружия. В инструкции указывалось, что каждое принятое орудие надлежит «хранить в покрытом месте на подкладках, запалом вниз, с наклонением дула, окрашивать снаружи употребляемой для сего краскою, а внутри вымазывать растопленным свежим салом» ³.

В связи с обострением русско-турецких отношении Д. Н. Сенявни надеялся, что ему будет предложен пост командующего Черноморским флотом. Однако на этом посту был оставлен Алексей Самуилович Грейг, уже известный читателю этой книги как соратник Сенявина по кампаниям 1806—1807 гг. Грейг принадлежал к фамилии, которая стояла ближе к царскому двору, чем фамилия Сенявиных. Он был крестником Екатерины И и Алексея Орлова и рано начал делать блестящую карьеру. Известно, что в XVIII веке передки были случаи, когда дворяне получали воинские чины чуть ли нс с пеленок. Грейг в этом отношении побил все рекорды. Ом получил офицерское звание еще до рождения. Когда императрица

узнала об ожидавшемся прибавлении в семействе Грей-гов, она пожаловала будущего младенца мичманом, если родится мальчик, и фрейлиной, если родится дезочка. Родился мальчик, и, таким образом, морская карьера была ему предопределена. Десяти лет он был произведен в лейтенанты и назначен флигель-адъютантом в штаб своего собственного отца ¹⁰⁹, а в двадцать три года успел уже дослужиться до чина капитана I ранга.

Когда в 1807 году началась война между Россией и Англией, Грейг, как англичанин, был отстранен от морской службы. Но затем он вновь был возвращен и в 1816 году стал командующим Черноморским флотом. А. С. Грейг был способным адмиралом. Он многому научился у Сеиявина, а за десять с лишним лет командования флотом еще более расширил свои познания. Но он, безусловно, уступал Дмитрию Николаевичу во флотоводческом искусстве. И все же Николай I отдал ему предпочтение перед Ссиявиным и привлек Дмитрия Николаевича лишь к косвенному участию в разгоревшейся на Ближнем Востоке борьбе.

Боязнь ушемить права «законного монарха» Оттоманской империи, а главное, взаимное соперничество долго мешали России, Англии и Франции договориться о совместных действиях в помощь восставшим грекам. Восстание началось еше в 1821 году, а решение России и Англии совместно выступить и потребовать предоставления автономии Греции относится лишь к 1826 году. Так как султа-н отказался выполнить это требование, Россия и Англия, а также присоединившаяся к ним Франция, послали к берегам Греции свои эскадры¹¹⁰.

С Балтики на Средиземное море в 1827 году было послано 4 линейных корабля, 4 фрегата и 2 брига под командованием Гейдена. Начальником штаба эскадры и командиром флагманского корабля «Азов» был Михаил Петрович Лазарев. Офицерами на «Азове» были Павел Степанович Нахимов и Владимир Алексеевич Корнилов. Ссиявииу, назначенному на должность командующего эс-

кадром Балтийского флота, приказано было с несколькими кораблями проводить отряд Гейдена до Портсмута и добиться на походе повышения выучки моряков.

«Высочайшая государя императора воля' есть,—’ писал Сенявнну управляющий Морским министерством Моллер,—дабы ваше высокопревосходительство во время плавания вашего приложили все старания довести эскадру экзерцициями и строгой военной дисциплиной до должного совершенства по всем частям морской службы»⁴.

На Адмиралтейств-коллегию была возложена задача подготовки для Сенявина инструкций об учениях н тренировках, «о сбережении людей и о прочем». Но были вопросы, которые царь не считал возможным передоверять кому бы то ни было. Дмитрий Николаевич получил высочайший указ, в котором ему предписывалось «во весь поход наблюдать должную форму в одежде и прочем, что до военной морской службы принадлежит». Царь специально указал, что «вахтенным офицерам быть непременно в сюртуках при эполетах; никаких неформенных шапок и шинелей ни офицерам, ни нижним чинам отнюдь не носить; на рейдах, <где бы то ни случилось, быть всем должностным в полном мундире» ⁵.

Отряд Гейдена был укомплектован людьми неопытными, ио царь не находил ъ их подготовке более важного изъяна, чем промахи в ношении формы одежды. Сеня-вин, наоборот, уделял основное внимание обучению «воинским маневрам», морской практике и прежде всего «пушечной экзерциции». Он настойчиво требовал, чтобы Гейден и другие командиры добивались «надлежащих успехов по сен части, ибо артиллерия решает победы». Сенявин уделял большое внимание и наведению строгого порядка на кораблях. Но понимал ом дисциплину совсем иначе, чем Николай I и Моллер. В этом мы еще раз убеждаемся, читая его приказы и инструкции, относящиеся к походу 1827 года. «Дошло до сведения моего,— писал Сенявин в одном из приказов по эскадре, — что господа офицеры корабля «Азов», хотя часто и по усердию к службе, но преступают меры наказания, дозволяя себе сверх того в минуту запальчивости ударять людей во время работ своими руками». В связи с этим Сенявин объявил замечание командиру корабля и арестовал несколько офицеров. Одновременно он решительно

.•раашры. хранящейся а Центральном Носюю-.морском му лег

потребовал прекращения «гнусных изречений» и «неприличных слов», употребляемых во время работ офицерами ⁶.

В инструкции, которой Сенявин снабдил Гейдена перед отправкой его из Портсмута в Средиземное море, он вновь обращал внимание «на обхождение» офицеров с нижними чинами. Указав, что некоторые офицеры «имеют ложные правила» о дисциплине своих подчиненных, Дмитрий Николаевич высказал мысль о том, что «прежде всего надлежит научить людей, что им делать, а потом взыскивать с них и накладывать взыскание за упущение». Сепявииская инструкция требовала, чтобы офицеры немедленно взыскивали за умышленное или «пренебрегателыюе» упущение, но относились снисходительно к упущениям невольным. Офицерам разъяснялось, что служба их состоит не только в том, чтобы командовать людьми. Офицеры должны знать каждого из своих подчиненных, «чаще обращаться с ними», входить в их частную жизнь. «Начальник и офицеры должны уметь возбудить соревнование к усердной службе в своих подчиненных ободрением отличнейших. Они должны знать дух русского матроса, которому иногда спасибо дороже всего». Сенявин подчеркивал, что офицеры, которые «известны о нуждах» матросов и проявляют о них постоянную заботу, приобретают доверие и искреннюю любовь подчиненных. А любовь и доверие незаменимы в боевых условиях⁷.