Адмирал Д. Н. Сенявин

После подавления восстания декабристов вновь подвергся преследованиям старший сын адмирала Сенявина. В это время Николай Дмитриевич продолжал службу в

лсйб-гзардии Финляндском полку и имел чин капитана. Декабрист Персти показал на допросе, что он вовлек Сенявнна в тайное общество, руководимое Глинкой, и подтвердил, таким образом, сведения, 'поступившие в полицию еще в 1820 году от Ронова.

11 марта 1820 года капитан Сенявин был арестован и содержался в заключении три Главном штабе. Однако и -на этот раз следственным органам по удалось уличить его в участии в революционном движении. Федор Глинка отверг показания Перетца, как он отвергал и другие показания о своей причастности к революционным делам. Опрошенные о Сенявинс главные деятели декабристского движения показали, что «не знали ого членом Общества и даже знакомы с ним не были».

И все же капитан Сенявин 'был декабристом. Анализ показаний Перетца убеждает в их достоверности. Перетц не был провокатором. Он не был заинтересован в том,, чтобы -возводить напраслину на Соиявина и тем более па себя самого. И все-таки он утверждал, что не только принял И. Д. Сенявипа в тайное общество, но и поддерживал с ним связь с 1821 по 1822 год во время маневров гвардии и позже, вплоть до своего ареста. Таким образом, 'выходит, что после доноса Ронова и полицейского следствии 1820 года Николай Дмитриевич не порвал связей с тайным обществом ⁵.

Характерно,, что за месяц до овоего ареста II. Д. Се-нявип помог великому русскому писателю Грибоедову укрыть от царских ищеек компрометирующие его документы. Арестованный на Северном Кавказе но делу декабристов, Грибоедов был доставлен в Петербург и сдан офицеру (очевидно, начальнику караула. — А. Ш.) в Главном штабе. «Этот офицер,—.пишет осведомленный автор, — был некто Сеиявни, сын знаменитого адмирала, честный, благородный, славный малый. Принявши пакет (речь идет о бумагах, «которые были взяты во время обыска у Грибоедова. — А. Ш.), он положил его на стол в караульной комнате... Сенявин не мог не видеть, как Грибоедов подошел к столу, преспокойно взял пакет, как будто дело сделал, и отошел прочь. Он не сказал -ни слова: так сильно было имя Грибоедова и участие к нему»⁶. Так сильно, добавим, было сочувствие Н. Д. Сенявииа к тем, кто был арестован по делу де*. кабристов. .......

С картины художника Френц

л.

Николай Дмитриевич просидел под арестом свыше Трех месяцев. 15 июня 1826 года царь приказал выпустить его за недостаточностью улик, но к приказу об освобождении добавил слова: «вмени арест в наказание».

Сенявии-сьм« еше находился под арестом, когда Сеня-вин-отец был назначен Николаем I членом верховного суда над декабристами. Коронованный иезуит решил включить в состав суда и Мордвинова и Сперанского, которых революционеры тоже намечали в члены Временного правительства. Таким образом, царь пытался унизить их в глазах передовых людей России. В отношении Сенявииа иезуитизм царя проявился в особенно отвратительной форме: Николай I заставлял отца судить собственного сына. Легко представить себе, .каким кошмарным было для старого адмирала лето 1826 года. Празда, Николай Дмитриевич не попал под суд. Но в позорном судилише над- его друзьями, над лучшими людьми родной страны адмирал Сенявин должен был по царскому приказу принять участие. Это явилось самой мрачной страницей его биографии.

КОНЕЦ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ

Тотчас же после вступления Николая I на престол вние-адЛрал Сеняои-н был возвращен на флот. Уже з декабре 1825 года он -получил чин генерал-адъютанта, а в августе 1826 года, в день коронации нового царя,— чин адмирала. Николай I назначил его сенатором, наградил алмазными знаками Александра Невского и выдал единовременное .пособие в 36 000 «рублей. Но. несмотря на все эТи проявления «высочайшего благоволения», постоянно чувствовалась скрытая недоброжелательность Николая I -к Дмитрию Николаевичу.

Сенявии никогда не был декабристом, но декабристы считали его своим. Николай I осыпал Сенявнна «милостями», но своим его не считал.

Едва царем он стал.

Как сразу начудесил:

Сто двадцать человек » Сибирь сослал Да пятерых повесил.

Так Пушкин охарактеризовал свирепую раепразу над декабристам]! в начале царствования Николая Палкина. Усиление реакции и полицейского гнета, крезазее подавление крестьянских волнений — вот что было особенно характерно для нового царствования. Вместе с* тем царское правительство учитывало, что для поддержания пошатнувшихся основ самодержавно-крепостнического строя недостаточно одних полицейских мер. Чтобы хоть как-нибудь укрепить существовавшую систему, царь

решил кое-что подлатать и подкрасить п ней. Это относится и к флоту. В декабре 1825 года Николай создал так называемый Комитет образования флота л приказал ему определить «число и величину линейных кораблей, число фрегатов, корветов» и других боевых кораблей, необходимых флоту, определить потребности морских сил в артиллерии и добиться общего улучшения состояния военно-морских сил.

В состав Комитета вошли Сенявин и его боевые соратники Гренг и Рожнов, выдающиеся мореплаватели Крузенштерн, Головнин н Беллинсгаузен. Привлечение их к работе Комитета имело, конечно, положительное значение. Но о коренных реформах на флоте нс могло быть и речи. В удушающей атмосфере политической реакции через правительственные учреждения крайне трудно было провести какое-либо полезное мероприятие. Вдобавок председателем Комитета был назначен реакционно настроенный и бездарный чиновник Отто фон Моллер.

Вскоре после создания Комитета образования флота царь передал на его рассмотрение записки заключенных в Петропавловскую крепость моряков-декабристов Тор-сона и Завалишина. Записки эти были написаны кровью сердца. Они смело вскрывали пороки русского флота и указывали пути к их излечению. Торсом настаивал на решительном улучшении боевой подготовки и комплектования кораблей личным составом. Завалишин вносил предложения об улучшении кораблестроительного дела, системы базирования Балтийского флота, обучения в Морском кадетском корпусе.

Комитет вынужден был признать полезность многих предложений Торсона и Завалишина и в то же время отверг их почти целиком, не желая солидаризоваться с «крамольниками» *. К чести Сенивнна надо сказать, что под этим решением нет его подписи.

В августе 1826 года царь приказал Сспявину «присутствовать» во втором департаменте Сената, а с декабря он становится сенатором. Второй департамент занимался разбором поступавших в «необъятном количестве» апелляции по судебным делам. Решения здесь принимались не слишком оперативно и, по признанию министра юстиции, нередко лежали без зсякого движения «безгласно» и «в забвении». Но заседать приходилось часто и подолгу.

Так, сразу после назначения Сенявина второй департамент собирался 23, 24, 25 и 31 августа. И впоследствии заседания проводились столь же часто, причем на некоторых рассматривались апелляции по пяти, шести, а то и семи делам.

Сеня вин должен был заниматься делом о неуплате вологодским мещанином Михаилом Шатиковым двухсот рублей по векселю, делом «об отобрании» заседателем земского суда Субботкнным у штабс-капнтанши Марии Широковой «мужняго имущества», ходатайством премьер-майорши Анны Нелидовой о возвращении ее детям полученного но духовному завещанию имения и т. д. и т. п. Если бы царь действительно стремился использовать Сенявина по назначению и доверял ему полностью, он, безусловно, нашел бы для него более подходящую должность.

Лишь изредка Сепявнн привлекался к решению флотских дел. Так, еще до назначения в Сенат Николай 1 поручил ему возглавить комиссию по расследованию «злоупотреблений, чинимых в Кронштадте продажею в частные руки казенного имущества». В ходе следствия в лавках кронштадтских купцов было обнаружено огромное количество различных вещей и материалов казенного образца и с казенным клеймом. Один номенклатурный перечень этих краденых вещей и материалов занял четырнадцать страниц. Тут были блоки, тросы, корабельные гвозди, полосовое железо, медь, свинец, кузнечные молоты, ломы, крючья, пенька, брезент, мундирное сукно и многое другое. Дело даже дошло до продажи в частных лавках ворованных морских флагов и ружейных замков.