Адмирал Д. Н. Сенявин

В позорной для царского правительства отставке Се-нявина, как и >в многолетней задержке выплаты жалованья и призовых денег служившим под его командованием морякам, наряду с Александром I был повинен маркиз де Траверсе. Добравшись до поста морского министра, он вымещал злобу, которую затаил на Дмитрия Николаевича еще когда командовал Черноморским флотом.^ Сенявин подал тогда жалобу на Траверсе, пытавшегося кормить русских матросов всяким гнильем ®. Вероятно, подрядчики дали Траверсе солидную взятку, когда всучили ему тысячи пудов червивых сухарей. Возвращение этих сухарей с Корфу было не только оплеухой, .но и ударом по карману чванливого маркиза. Не мог он забыть и того, что Сенявин разоблачил и другие его махинации.

За несколько лет командования Черноморским флотом Траверсе успел привести его в самое плачевное состояние. В 1805 году министру внутренних дел Кочубею была подана записка, в которой излагались «художества» маркиза, пользовавшегося боевыми кораблями для всякого рода личных спекулятивных перевозок и считавшего, «что Черноморский флот для .него одного и сотворен». Автор записки с болью говорил об угрозе полного исчезновения «бедного флота», если во главе его будет оставаться человек, «никогда не командовавший кораблями и гордившийся тем, «что по русски худо знает».

Жалоба на злоупотребления и невежество маркиза была оставлена царем без внимания и расценена как пасквиль. Но в ее полной справедливости мы убеждаемся, когда сопоставляем ее с отзывом Грейга, который.

принимая после хозяйничанья Траверсе Черноморский флот, оценил его положение как отвратительное и гнусное ^1й.

Бежавший из Франции после революции Траверсе никогда не участвовал в боях и не командовал кораблем ни на французском, ни на русском флоте. И несмотря на то, что он обнаружил свою полную никчемность как командир Черноморского флота, Александр 1 назначил его управляющим морским министерством. Бездарный, очень мало смысливший в военно-морском деле н с презрением относившийся к русскому народу, иноземец возглавлял русский флот, а Сенявин, флотоводец, который вряд ли имел себе тогда равных по силе дарования, был во цвете сил выброшен за борт.

ГЛАВА XXVII ВРАГ АРАКЧЕЕВЩИНЫ

Уволенный в отставку с половинной пенсией, Сеяязин вскоре столкнулся с материальными затруднениями и попал в долги. Он писал, что испытывает «недостаток з содержании себя с семейством» и не может даже дать «полезного воспитания» своим детям. Денежные дела его осложнились еше в связи с судебным процессом из-за родового калужского имения ¹⁰⁶. Тяжело было на душе: возмущали незаслуженные обиды, причиненные царем ему самому и его бывшим подчиненным: удручало вынужденное безделье. Но более всего угнетали опального адмирала думы о родной стране и родном флоте.

Десятые и двадцатые годы характеризовались обострен нем классовых противоречий и политической борьбы в России. В. И. Ленин ухазызал, что «монархи то заигрывали с либерализмом, то являлись палачами Радищевых и «спускали» на верноподданных Аракчеевых» ¹⁰⁶. В первые годы своего царствования Александр пытался смягчить острые внутренние противоречия з стране, заигрывая с либерализмом. Но это зремя быстро миновало и сменилось годами неприкрытой реакции. Вступивший, как мы уже знаем, в году з управление Морским министерством маркиз де Тразерсе имел весьма смутное представление о морском деле. Но он был опытным царедворцем и раньше многих других почувствовал, «куда дует ветер». Не случайно его празле-

шю ознаменовалось упорным преследованием прогрес-снемых деятелей флота.

Возмутившая русских патриотов отставка Сенявиша была далеко не единственным «достижением» маркиза де Траверсе. Он начал свою деятельность в министерстве с упразднения в 1810 году полков морской пехоты, отлично за р око ме I г доили 111 и х себя п абордажных и десантных боях. Тогда же он приказал всех матросов в зимнее время обучать солдатскому искусству: стрел обе из ружья н «сухопутным маневрам». Такое обучение могло бы, конечно, принести свою пользу. Но беда заключалась в том, что на деле оно было сведено к шагистике и «строевой экзерциции».

После окончании летней кампании и ввода корабля в гавань матросы и офицеры переводились в береговые команды, носившие наименование флотских экипажей. Моряки проводили <в экипажах осень, зиму и весну, а иногда задерживались здесь даже -в июне м июле. Вес это время их тренировали изощренные «в плац-парадной муштре сухопутные офицеры и унтер-офицеры. При комплектовании экипажей все меньше заботились о сохранении сколоченных в ‘плавании команд кораблей и все больше интересовались подбором людей, «способных к фруктовой службе».

И раньше матросы и офицеры после зимнего пребывания в береговых командах далеко не всегда возвращались на своп корабли. После же 1810 года, когда во флотских экипажах воцарился дух фруитомашш, дело ухудшилось². Решительно настаивая па сохранении дружных сколоченных коллективов кораблей Средиземноморской эскадры, Сспявнн тем самым выражал свое неодобрение к системе комплектования, внедрявшейся Траверсе.

Палочная днешмшта, мордобой, шпицрутены, требованию сдирать с солдат «шкуру с затылка до пяток» и исключительный интерес к смотрам, парадам и разводам особенно распространились после Отечественной войны 1812 года. А. И. Герцен писал, что боевые офицеры, «вдохновленные идеями Суворова и Кутузова, были заменены невежественными казарменными и машинными служаками, которые браво маршировали, но не умели воевать и не знали ничего, кроме строевого устава» Т

Прусская плац-парадная муштра возникла и оформилась в западноевропейских государствах в условиях •наемнической системы комплектования вооруженных сил и предназначалась для того, чтобы превратить лишенный патриотических чувств разноплеменный сброд в сколько-нибудь боеспособную армию. Палочная дисциплина, муштра, стремление выколотить из солдата всякие проблески живой мысли и сознательности—вот средства, с помощью которых Фридрих II и его последователи пытались этого достигнуть.

Почему же прусская плац-парадная система нашла себе применение в русских вооруженных силах, которым чужда была язва наемничества? Нельзя ограничить ответ па этот вопрос простой ссылкой на приверженность правящих -кругов России к иностранным заимствованиям. Г1русская плац-парадная система потому и была позаимствована правящей верхушкой царской России, что она соответствовала классовым интересам дворянства и помогала осуществлению первейшей задачи, которую дворянство ставило перед вооруженными силами — задачи подавления сопротивления угнетенного крестьянства. Для расстрела своих восставших братьев и сестер не подходил суворовский солдат, понимающий свой маневр. Для этого необходим был вымуштрованный в духе прусской системы автомат, слепо выполняющий чуждые его классовым интересам приказы. И чем острее становились классовые противоречии в стране, тем упорнее правящие круги вводили в армии и на флоте прусскую систему обучения.

Так как подавление крестьянских восстаний непосредственно осуществляли сухопутные войска, прусская плац-парадная система насаждалась прежде всего в армии. Однако и на флоте увлечение смотрами, подмена настоящей боевой учебы рейдовыми фокус-покусами и беспощадной муштрой усиливались по мере роста революционных настроений среди моряков и среди всего народа.

Фруктом а пня неизбежно вела к резкому снижению боеспособности войск. Декабрист Поджио видел в ней «подготовку позора русской армии»⁴. Не случайно в это время сокращаются количество и сроки практических •плаваний и морских учений. Невскую губу, где в период управления маркиза де Траверсе простаивал флот, моряки метко окрестили «маркизовой лужей». Отлнчаз-

шийся наблюдательностью офицер И. И. Шанц писал, что выпускники корпуса вступали в начале двадцатых годов в службу, почти не имея опыта плавания, а расписанные по Кронштадтскому, Ревельскому и Свезборг-скому портам офицеры нс могли «навыкнуть к морскому делу», крейсируя у берегов Финского залива.