Адмирал Д. Н. Сенявин

Это чрезвычайное происшествие взбудоражило не только общественность, но и начальство. Пошли запросы из Петербурга и казенные отписки местных властей. Виленский губернатор пытался все свалить на погоду. Но и он должен был признать, что «сверх изъясненной погоды к смерти могло несколько причи-ииться» то, что матросы не имели шинелей н были одеты только в суконные куртки и шаровары, и то, что некоторые из них при выходе из Шауляя уже были нездоровы.

Гетцен выяснял у лейтенанта Гнльдебранта, какие средства были употреблены для спасения обмороженных и «какое пособие им было подано со стороны лекарей или ротных начальников?» Лейтенант отвечал, что с упавшими в пути оставляли унтер-офицеров и «крепких людей». Относительно же медицинской помощи он вынужден был промолчать. Отвечать было нечего: люди гибли, а помощи им не оказывалось никакой ⁶.

Полтора года с лишним после прибытия из Англин Сснявин не получал никакого назначения, а затем был возвращен на прежнюю скромную должность, которую занимал перед, средиземноморскими кампаниями: на ос-

новации царского указа он принял 2 мая 1811 года командование над Ревельскшм портом ⁷.

В это предгрозовое время на европейском горизонте явственно вырисовывался призрак новой войны между Францией и Россией. Проводя (политику «движущейся границы», Наполеон присоединял к своей империи все новые и -новые земли, увеличивал численность овоен армии, все ближе придвигая ее к русокой границе.

В феврале 1812 года из Швеции стали поступать сведения о том, что -император французов подготовил к отправке в Балтийское морс большое количество канонерских лодок. Было очевидно, что они предназначались для поддержки войск, которые должны были после нападения на Россию наступать на петербургском направлении.

В этой связи царь приказал построить *в течение двух месяцев 60 новых канонерских лодок. Одновременно были приняты меры к скорейшей подготовке к боевым действиям 230 канонерских лодок, которые уже имелись на Балтике. Подготовкой канонерских лодок, стоявших в Ревеле и, в частности, их укомплектованием личным составом Сенявин много занимался летом 1812 года.

Получив в начале 1812 года сведения о предполагаемом усилении французского флота на Балтийском море, царское правитсльство решило усилить руководство как гребным, так и корабельным флотом. Новые назначения получили адмиралы Тет, Грейг, Моллер и другие⁸. Сенявин же был оставлен на второстепенном посту командира Ревельского порта, где меньше всего он мог проявить свои флотоводческий талант.

Наиболее важной задачей, в решении которой Сенявин принял участие в период Отечественной войны 1812 года, была перевозка морем корпуса Штейнгеля. Корпус этот оставался в Финляндии после окончания русско-шведокой войны 1808—1809 гг. Когда началась Отечественная война и стало вместе с тем ясно, что со стороны Швеции ничто России не угрожает, решено было перевезти корпус Штейнгеля под Ригу. Главный удар Наполеон наносил на направлении Смоленск — Москва. Направление Рига — Петербург было вспомогательным. но оно имело все же немалое значение. Между тем под Ригой было очень мало войск. При таких обстоя-

тельствах быстрая перевозка корпуса из Финляндии в Ревель и переход его оттуда к Риге имели существенное значение. Сенявин хорошо подготовил Ревельский порт к «приему войск и к их отправке дальше на юг.

Если не считать подготовки канонерских лодок и обеспечения перевоз-ки корпуса Штейнгеля, почти ничто в жизни Ревельского военного порта не было связано с войной. Просматривая «протоколы отходящим делам конторы главного командира Ревельского порта», мы можем проследить, чем приходилось заниматься Сенявину в дни жарких боев, которые решали судьбы родины. Тут были дела о выдаче офицерам и матросам денежного жалованья и других видов довольствия, об отпуске денег на бумагу или свечи, о расплате с мастеровыми людьми, о поимке беглого крестьянина и т. д. Контора составляла ведомости о больных и умерших, ведомости о приходящих и уходящих купеческих судах. Понятно, что Сенявин изнывал в тихой ревельской заводи л рвался в действующую армию.

28 июня 1812 года он подал царю рапорт: «В то время, когда каждый россиянин пылает мщением и о подчищается на неприятеля, вступившего в пределы государства, я занимаю здесь пост главного командира порта... Усердствуя высочайшей службе вашего импера-торскаго величества и ревнуя соотечественникам моим, я желаю обще с ними, будучи безполезен при настоящем месте, или пасть, или поражать неприятелей». Сенявин просил дать ему возможность принять участие в боевых действиях против французских оккупантов.

Когда морской министр доложил рапорт командира Ревельского порта, царь спросил: «Где? в каком роде службы? и каким образом?» Этими тремя вопросами ограничилось ««высочайшее» реагирование на патриотическую -просьбу Сенявина. Эти три вопроса и были сообщены ему в качестве резолюции на его рапорт.

Сенявин тотчас же ответил на недоуменные вопросы царя. В поданном 8 августа новом рапорте он доложил, что намерен отобрать в своем маленьком калужском имении «людей, годных на службу», и вступить вместе с ними в формируемое в Москве ополчение. Я «вступлю, — писал Дмитрий Николаевич, — в тот род службы и таким званием, как удостоены будут способности мои».

Объясняя царю, «каким образом» он намеревается участвовать в воине с французами, заслуженный адмирал нс смог удоржаться от запальчивости: «Буду, — писал он, — служить таким точно образом, как служил я всегда и как обыкновенно служат верный и привер-жениыя русский офицеры государю императору и своему отечеству».

Сенявин с тем большим нетерпением ждал ответа на свой рапорт, что Отечественная война вступила в наиболее тяжелую для русского парода стадию: после кровопролитного сражения под Смоленском армия .продолжала отходить на восток, готовясь к решающим сражениям. Но царя не было в Петербурге, а без пего дело некому было решить. Наконец 23 августа морской министр написал Дмитрию Николаевичу, что царь категорически отказал в исполнении его просьбы. При этом «его величество отозваться изволил, что и занимаемый теперь вами (Ссиявнным. — А. Ш.) пост для службы нужен».

То, в чем царь отказал Дмитрию Николаевичу, было разрешено многим морским офицерам. Их временно зачисляли в пехоту, откомандировывали в распоряжение сухопутных начальников или посылали в составе отрядов морской пехоты под Ригу и под Москву. Адмирал П. В. Чичагов даже командовал армией, участвовавшей в окружении наполеоновских войск на реке Березине. Справедливость требует признать, что армия отнюдь не выиграла от того, что в нее был принят бывший морской министр. Двигаясь с юга наперерез отступающим французским войскам, он плохо организовал разведку и взаимодействие с наступавшей с севера армией Витгенштейна. Кутузов писал, что «пустой марш Чичагова» дал Наполеону возможность спасти небольшую часть своей окруженной армии. А великий баснописец Крылов вывел Чичагова в образе зубастой щуки, которой «в мысль пришло за кошачье приняться ремесло». Хвастливая щука просила кота взять ее с собой па охоту. Известно, как плачевно для нес окончилась эта охота. Щука зря хвасталась, когда говорила: «Вот невидаль: мышей! Мы лавливали и ершен!» Нет, щука-Чнчагои никогда не отличалась и в охоте на ершей. Он был одинаково плох и как полководец, и как флотоводец.

Сенявин, наоборот, имел опыт руководства боевыми действиями против наполеоновских вооруженных сил как

на морс, так п на суше. Да «к тому же он не претендовал на должность командующего армией. Он только стремился участвовать в народной борьбе с опасным для родины врагом.

Отказывая Сенявнну в его просьбе, царь меньше всего заботился о том, чтобы сохранить его для флота. Нс случайно в 1813 году, то есть тогда, когда война против Наполеона была перенесена на Западноевропейский театр и перед флотом возникли задачи содействия сухопутным войскам в овладении приморскими крепостями и блокады занятого противником побережья, Сенявин вовсе был уволен в отставку и притом с мизерной пенсией.