Элизабет Тейлор

Именно эти душевные излияния Элизабет помогли ей удержать Эдди. Через несколько дней, в честь ее тридцатилетия, он купил для нее антикварное зеркало и кольцо с огромным бриллиантом. Эдди было известно, как Элизабет страшилась своего тридцатилетия.

«Я вошел к ней в гримерную и застал Лиз сидящей перед зеркалом, — рассказывал он. — Я не верил собственным глазам. Передо мной сидела первая красавица мира, до смерти перепуганная тем, что ей стукнуло тридцать. Было в этом нечто печальное».

Чтобы как-то развеять ее печальное настроение, Эдди задумал устроить прием в «Хостарии дель Орсо», самом знаменитом из римских ночных клубов, куда он пригласил — пообедать и потанцевать — восемнадцать гостей, в том числе Манкевича, Родди Макдауэлла, Хьюма Кронина и Чезаре Даниле. Ричард Бертон такого приглашения не удостоился.

То, как Эдди суетился вокруг жены, от души забавляло и одновременно злило Бертона — Эдди не оставлял Элизабет буквально ни на минуту, особенно когда помогал ей разучивать роль.

«Этот парень вечно крутится у нее под ногами, словно официант», — презрительно отзывался он о Фишере. Он сделал из Эдди объект постоянных насмешек. По словам одного из свидетелей, «Рич особенно любил один анекдот о том, как Эдди посреди ночи встает с постели, чтобы сходить в уборную, и при этом говорит Лиз: «Постереги мое место, ладно?»

Моложавый певец имел по сравнению с умудренным жизнью актером поистине бледный вид. Эдди не читал книг и не умел цитировать стихов. Элизабет жаловалась, что он слишком уступчив и никогда не имеет собственного мнения, и вообще предпочитает вздремнуть, а не вступать в споры. Ричард же, не в пример Фишеру, закатывал ей бурные сцены, орал и потрясал кулаками, это приятно щекотало ей нервы. Кроме того, он был мастер вести беседы и ублажать ее всю ночь напролет. И тем не менее, несмотря на свое страстное увлечение им, Элизабет все еще искала тепло и заботу под крылышком у Эдди.

«Как мне кажется, Элизабет, раздираемая чувствами к двум мужчинам, оказалась в весьма непростой ситуации», — заметил в то время Вангер.

Эдди понятия не имел о той страсти, которую питают друг к другу его жена и исполнитель главной роли, до тех пор, пока как-то раз не наведался на съемочную площадку.

«Даже если бы я загодя послал им уведомление о том, в какое время я к ним приеду, это мало бы что изменило, - вспоминал он. - Они не сводили друг с друга глаз, я уже не говорю об их руках».

Решающий удар нанес сам Бертон, без обиняков заявивший Фишеру:

Послушай, мне кажется, тебе стоит знать о том, что я люблю твою бабу».

«Она мне не баба, — возразил Эдди. — Она мне жена».

«Какая разница, значит, я люблю твою жену».

Элизабет сидела рядом, сияя от счастья. Она буквально пожирала Бертона восхищенными глазами. На следующий день Эдди вылетел в Нью-Йорк. Он все еще отрицал слухи о возможном разводе. Репортерам он заявил, что роман между его женой и Бертоном — не более чем обычная сплетня. В доказательство Эдди предложил связаться с Элизабет по телефону, чтобы та лично опровергла эти домыслы. Однако Элизабет отказалась подыграть ему.

«Эдди, — сказала она, — я не могу этого сделать, потому что это правда. Я просто не пойду на обман».

На следующий день газеты вышли под аршинными заголовками:

«Лиз отвергла любовную мольбу Эдди».

ГЛАВА 17

Пока Эдди Фишер находился в Нью-Йорке, а Сибил Бертон — в Лондоне, Элизабет и Ричард вовсю наслаждались своей любовью, как на съемочной площадке, так и вне ее. Они в обнимку обедали и танцевали. Они нежились на пляжах острова Искил. Они предавались любви в Порто Сан-Стефано. За каждым их шагом следили орды журналистов и папарацци. Их роман не сходит с первых полос ведущих газет мира. Весной 1962 года на второй план отошли даже такие темы, как ядерные испытания, разоружение, берлинский кризис — всеобщее внимание было приковано к тому, что происходит в Вечном Городе между Элизабет Тейлор и Ричардом Бертоном. Как следствие этого, съемки «Клеопатры» сопровождались неслыханной газетной шумихой.

Лопнуло терпение у Ватикана, отказавшегося терпеть прелюбодейство буквально у себя под боком. «Радио Ватикан» сурово осудило «бездумную прихоть двух взрослых детей» и то, какое «оскорбление они нанесли благородству человеческой души». Газета «Иль Темпо» назвала Элизабет «необузданной хищницей, которая разоряет чужие семьи и пожирает чужих мужей». Ватиканский еженедельник «Л'оссерваторе делла Доменика» обвинил кинозвезду в «эротическом бродяжничестве», пристыдил ее как мать и обрушился с гневной инвективой на немецкое агенство, позволившее Элизабет удочерить Марию.

«Интересно, чем думают эти заведения, перед тем как передать ребенка в чьи-то руки? — вопрошал еженедельник. — Неужели они не требуют никаких характеристик? Не лучше ли было доверить судьбу этой девочки какому-нибудь скромному каменщику и честной домохозяйке, нежели вам, моя дражайшая леди, и вашему четвертому, теперь уже бывшему мужу? Домохозяйка и каменщик наверняка стали бы трудиться еще усерднее и были бы готовы пойти ради ребенка на жертвы. Вы же, вместо этого, предпочли иное».

«Le Scandale» вызвал настоящий фурор и в Соединенных Штатах. Вот что сказал по этому поводу телеведущий Эд Салливан:

«Остается только надеяться, что молодое поколение не позволит убедить себя в том, что брак ныне потерял всякую ценность, как то нам пытались доказать своим печальным примером миссис Тейлор-Фишер и женатый мужчина Бертон».

А вот как отреагировала нью-йоркская «Дейли Ньюс»:

«Когда такие люди выставляют на всеобщее обозрение свое издевательское отношение к любви и святости брачных уз, стоит ли удивляться, что образ США в глазах иностранцев слегка запятнался?»

В палате представителей конгрессмен Айрис Блитч из Джорджии заявила, что Элизабет Тейлор «подрывает престиж американской женщины за границей, чем наносит существенный урон доброй воле зарубежных держав». Блитч потребовала от генерального прокурора, чтобы тот аннулировал паспорта обоих любовников, объявив их «персонами нон грата», дабы не допустить их возвращения в страну. Представитель штата Огайо Майкл Фейган попросил госдепартамент лишить Бертона визы, поскольку «моральный облик» последнего «подрывает устои американского общества».

Эдди Фишер также воспользовался моментом, обратив скандал себе на пользу, и начал турне по ночным клубам. Когда его спрашивали, почему каждое свое выступление он открывает песней «Арри-видерчи Рома», розовощекий певец отвечал: «А что мне по-вашему петь? «Возьми меня с собой на бал»?

«Позднее Эдди появился в нью-йоркском «Зимнем саду» в обществе Джулиет Прауз — та вскарабкалась на сцену, напевая: «Я Клеопатра, я нильская нимфа». Покачиваясь и притопывая, она продолжала: «Она крутит задом, как Элвис когда-то... Ну кто из мужей устоит перед ней — вот где ловушка для наших парней».

Элизабет, услышав об этом номере, обиделась и поспешила пожаловаться Джиму Бейкону:

«Эдди выставляет меня перед всеми какой-то нимфоманкой».

Обняв ее за талию, Бейкон сказал:

«Мне всегда нравились нимфоманки».

Но Элизабет было не до смеха. Она вызвала в Рим своего адвоката и объявила о своем намерении развестись с Эдди, который, в свою очередь, согласился подать на развод в Неваде. Сибил Бертон тем временем продолжала утверждать, что ее браку с Ричардом «ничего не угрожает, так что прошу не беспокоиться». В доказательство своих слов она вернулась в Рим, дабы снова взять мужа в свои руки. Ричард в это время обосновался с Элизабет в миленьком розовом бунгало, которое они тайно снимали в Порто Сан-Стефано. Когда же Бертону позвонили, что к нему едет жена, он собрался было уйти. Элизабет потребовала, чтобы он остался. На что Бертон ответил, что должен вернуться к жене. Элизабет подняла крик и пригрозила, если он бросит ее одну, наложить на себя руки.

«Давай, валяй, кто тебе не дает», — отвечал пьяный Ричард Бертон, оказавшийся меж двух огней.