Элизабет Тейлор

Позднее Бертон объявил: «Я хочу жениться на Элизабет Тейлор, и я на ней женюсь. Никаких «если». Никаких «но». Она хочет выйти за меня замуж. Я хочу на ней жениться».Чуть позднее он добавил: «Разумеется, вы можете быть абсолютно уверены — главным лицом на сцене останусь я. Элизабет будет сидеть где-нибудь за кулисами с вязаньем в руках».

Во время съемок «Бекета» у Элизабет состоялся ее теледебют. В своей программе «Элизабет Тейлор и Лондоне» Си-Би-Эс предоставила зрителю возможность проехать по знаменитым местам британской столицы, а заодно увидеть Элизабет в костюме от Диора, читающей отрывки из Уинстона Черчилля и Элизабет Барретт Браунинг. За этот обход достопримечательностей, длившийся ровно час, Элизабет получила 500 тысяч долларов, мгновенно став самой высокооплачиваемой фигурой на телевидении. Однако на критиков это не произвело ровным счетом никокого впечатления.

Вот что писалось в «Вэрайети»: «То, что в ином случае могло бы стать занимательным и познавательным путешествием, превратилось в полную свою противоположность, и если уж говорить начистоту, то мисс Тейлор, напыщенная и внешне такая образованная, вечно крутится перед объективом добрых две трети программы. Должно быть, по замыслу продюсеров, мисс Тейлор вступила в соревнование с самим Лондоном. И, к сожалению, именно она одержала победу».

Осенью Элизабет отправила обоих своих сыновей, одиннадцатилетнего Майка и девятилетнего Кристофера, к отцу в Лос-Анджелес. Ее приемная дочь Мария оставалась вместе с няней в Лондоне, где ей предстояла очередная операция, в то время как сама Элизабет, вместе с шестилетней Лизой и Ричардом, вылетела в Мексику, в город Пуэрте Валларта. Там Бертон начал работу в картине «Ночь Игуаны», в которой также снимались Гарднер, Дебора Керр и Сью Лайон.

Киностудия, казалось, не меньше всего остального мира была заинтригована разыгравшимся «Le Scandale». Во время съемок секретарша режиссера вела дневник, в котором отметила, что Элизабет привезла с собой из Парижа сорок купальных костюмов-бикини. Имелись там и другие наблюдения.

Сент. 26. В какой-то момент Бертон спросил Тейлор: «Могу я сфотографироваться со Сью Лайон и остальными?» «Ну конечно же, — отвечала она. — Зачем тебе меня спрашивать?» На что Бертон ответил: «Потому что я тебя боюсь».

Сент. 27. На Элизабет надет открытый купальник, и я заметила, что она отлично проводит время, ковыряясь ногтем в пупке.

Окт. 4. Элизабет, как всегда, наблюдала за тем, как мы работаем. Сегодня у нее на голове огромные черные цветы. Она их привезла из Парижа, а сделаны они из человеческого волоса. На ногах у нее сандалии с золотыми и бирюзовыми бусами, а на купальник наброшена мексиканская, зеленая с белым, накидка. Вокруг ее живота заметны толстые жировые складки.

Окт. 24. Элизабет появилась на площадке в свободной блузе и трусиках от купальника из полупрозрачного белого батиста, отделанного красной вышивкой. Лифчика на ней не было, и поэтому можно было отлично рассмотреть ее верхнюю часть. Впечатляет. А еще у нее на пальце было великолепное золотое кольцо с огромными жемчужинами и еще чем-то, что напоминало или розовые бриллианты, или рубины. По ее словам, это кольцо подарил ей король Индонезии. А Ричард сказал: «Она снова пытается меня соблазнить».

Сибил признала свое поражение в декабре — «Le Scandale» по-прежнему не сходил с первых полос газет. Окончательным ударом стал отказ Ричарда приехать к ней и детям в Нью-Йорк, перед тем как отправиться на съемки в Мексику. Сибил объявила, что подает на развод, по причине ухода мужа из семьи и жестокого с ней обращения.

Элизабет в ответ заметила, что для нее это лучший подарок к Рождеству. Не теряя ни минуты, она позвонила Ирэн Шарафф, чтобы та придумала для нее свадебное платье. И лишь затем связалась с адвокатами, чтобы те избавили ее от Эдди Фишера. Эдди, однако, отказался подписать бумаги. Он заявил, что раздел имущества проведен несправедливо. В дополнение ко всем тем драгоценностям, которые он подарил ей, Элизабет требовала оставить за ней темно-зеленый «роллс-ройс», ее подарок ко дню рождения Эдди, и шале Ариэль, стоимостью в 350 тысяч долларов, купленное им для нее в Гштааде, плюс все доходы от корпорации «MCL Films», которую они учредили для съемок «Клеопатры».

За Эдди оставался лишь голый земельный участок, приобретенный ими на Ямайке.

Элизабет заявила прессе, что Эдди потребовал за развод 1 миллион долларов. Эдди в свою очередь парировал, что у нее галлюцинации.

«Наши разногласия заключаются отнюдь не в том, что я прошу у нее денег, — сказал он. — Главное — раздел совместно нажитой собственности».

В конечном итоге Элизабет отдала адвокатам распоряжение выделить Эдди часть денег корпорации «MCL», но только при условии, что он сделает письменное заявление о том, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сделает ничего, что могло причинить бы ей моральный ущерб. Она все еще злилась на Эдди за номер «Клео, нильская нимфа» и решительно не желала допустить, чтобы он снова выставил ее на всеобщее посмешище. Эдди прекрасно понимал, что, несмотря на все свое вызывающее поведение, ей хотелось выглядеть в глазах окружающих вполне добропорядочно.

«Она очень чувствительна к тому, что о ней думают другие, — заметил он позднее. — На людях она всегда улыбалась мне, фотографам и всем, кто находился рядом. Но как только дверь за нами закрывалась, она давала волю чувствам».

Эдди подписал заявление, в котором пообещал, что не станет извлекать из Элизабет для себя выгоды, и подал в Мексике на развод по причине ее ухода из семьи — правда, только после того, как Элизабет с Бертоном встретились с ним в Нью-Йорке, чтобы попросить его отказаться от Марии.

«Дело в том, что с Марией возникла проблема, из-за того, что наша семья распалась, ей пришлось бы возвратиться в Германию, все к тем же людям, — рассказывал Фишер спустя несколько дней. — Поэтому я нехотя дал согласие на то, чтобы она оставалась с Элизабет и Бертоном. И если ей с ними хорошо, что ж, я не возражаю, пусть он ее удочерит. Но я никому не позволю удочерить Лизу. Лиза для меня словно завещание Майка. И если у Элизабет не сложатся отношения с Бертоном, то всю кашу придется расхлебывать мне».

«Говнюк, вонючий говнюк!» — визжала Элизабет, когда ей передали слова Эдди. Она была готова его растерзать — сначала за то, что он тянул с разводом, затем за то, что оспаривал дележ имущества. После этого порвала с ним всякие отношения. Более того, она во всеуслышанье заявила, что брак с ним — величайшая ошибка в ее жизни. По ее словам, она его никогда не любила.

Элизабет клятвенно заверяла, что единственной причиной, толкнувшей ее на это замужество, стало то, что Фишер был лучшим другом Майка Тодда, а ей ужасно хотелось сохранить память о нем до конца своих дней. Элизабет заявила, что Эдди — не более чем жалкая карикатура на призрак ее покойного мужа. Позднее она расцветила эту историю, вставив в нее рассказ о том, что Майк Тодд предчувствовал свою близкую гибель и якобы попросил ее на тот случай, если с ним что-либо случится, выйти замуж ui Эдди, чтобы тот о ней заботился. По ее утверждениям, после смерти Тодда она пребывала в таком глубоком шоке, что пошла под венец с Эдди «только потому, что Майк попросил меня об этом».

Более того, Элизабет отреклась от Эдди как от приемного отца Марии и уверяла, что удочерила девочку одна. Несмотря на то, что данные судебных архивов и газетные колонки свидетельствуют об обратном, она упорно отрицала тот факт, что Фишер удочерил Лизу Тодд.

Элизабет словно вычеркнула из своей жизни четыре года жизни с Эдди Фишером. По ее словам, она оставалась духовно и эмоционально мертвой до тех пор, пока не встретилась во время съемок «Клеопатры» с Ричардом Бертоном, и лишь благодаря этой встрече заново вернулась к жизни.

«Он стал для меня принцем, который разбудил спящую красавицу», — заявила она.

«Элизабет наверняка хотелось бы вычеркнуть меня из своей жизни, словно меня и не существовало, — именно потому я навсегда останусь черным пятном на ее совести», — заявил Эдди годы спустя.