Мария Каллас

Переговоры с Рудольфом Бингом о ее очередных гастролях в "Метрополитен Опера" прошли неудачно. Каллас настаивала на том, чтобы выступить в новой опере. После долгих дебатов сошлись наконец на "Макбете" Верди. Не было единства в выборе других партий. По сообщению Арианны Стасинопулос, Бинг даже предложил ей спеть партию Царицы Ночи в "Волшебной флейте" Моцарта. Так и не достигнув взаимопонимания с Бингом, - что, как выяснилось в дальнейшем, было ошибкой с фатальными последствиями, - Мария Каллас вылетела в Испанию. Там она выступила с одним концертом. Потом она приняла участие в гала-сезоне театра "Сан Карлос" в Лиссабоне и дважды спела Виолетту в "Травиате" под управлением Франко Гионе. Существует запись одного из представлений, в котором партию Альфреда исполнял молодой Альфредо Краус. Пять представлений в "Ла Скала" "Пирата" Винченцо Беллини в мае 1958 года с дирижером Антонино Вотто, с Франко Корелли (в роли, ставшей звездной для Рубини) и Этторе Бастьянини принесли триумф, хотя сценическое оформление (Пьеро Дзуффи) и режиссура (Франко Энрикес) оказались весьма посредственными. После заключительной сцены безумия миланская публика рукоплескала ей в течение двадцати пяти минут. Временами "резкое и неестественное" звучание голоса (Питер Драгадзе из "Мьюзикал Америка") она компенсировала музыкальностью, обаянием и великолепной техникой. Это был последний вечер из семи сезонов, которые вошли в анналы самых блистательных представлений "Ла Скала". Лишь "Ла Скала" создавала для нее благоприятные условия, способствующие полному раскрытию ее гения.

Но ее короткий искрометный взлет нельзя считать столь сияюшим. Мария Каллас, как ни одна из певиц "Ла Скала", умела разжигать страсти. Она пробуждала ревность и зависть, а зачастую и вызывала склоки. Не все ее коллеги были такими разумными и великодушными, как Тотти даль Монте. Тосканиниевская Лючия двадцатых годов пришла после представления оперы Доницетти в гримерную своей преемницы по роли и, заливаясь слезами, призналась, что лишь на этом спектакле она поняла, сколь неверным было ее представление об этой роли.

Некоторые другие дивы в беседах с Ланфранко Распони критически, а иногда даже пренебрежительно отзывались о Марии Каллас, при этом зависть служила увеличительным стеклом для зачастую ошибочных аргументов. Елена Николаи подчеркивала у Каллас прежде всего "отсутствие среднего регистра". Хильда Конецни противопоставляла Марии Каллас свою венскую коллегу Марию Немет, утверждая, что Немет вообще не надо было менять регистры. Лина Пальюги говорила, что многие восхищались Каллас, но никто не любил ее. "А как же иначе? - удивлялась она. - Каллас платила за дружбу резкостью и потому окончила жизнь в застенках своих дорогостоящих парижских апартаментов. В какой-то степени хорошо, что она не дожила до старости, потому что на вершине славы она была всегда желчной и озлобленной... Ну что это за жизнь, когда тебя не окружает человеческое тепло?" Джина Чинья, которая за семнадцать лет до Каллас записала на пластинку "Норму" Беллини, противопоставляла гречанке другую диву: "Каллас не дотягивала до Клаудии Муцио. Рядом с Муцио меркли героини других актрис, рядом с Каллас - ни одна. Я не отрицаю, что гречанка обладала "beaucoup de chien", но боже мой! Она же пела тремя голосами!" На удивление корректно и по-деловому отозвалась о Каллас Рената Тебальди. Она не только отказывалась занять пустой трон после ухода Каллас - "мой отказ несомненно будет неправильно истолкован, я пою исключительно из любви к искусству и уж ни в коем случае не против кого-либо", - но и подчеркивала, что гречанка "отразила в своем творчестве целую эпоху... она настаивала на том, чтобы петь все, и пела. Сегодня почти каждая певица пытается идти по ее стопам, но, к сожалению, беззуспешно...". Аугуста Ольтрабелла, известная дива веризма, оценивала Каллас с позиций собственных ролей: "Почему она не ограничивалась исключительно репертуаром колоратурного сопрано? Тут она производила сенсацию, но в других диапазонах ее вокальные упражнения были просто манипуляцией" Джульетта Симионато, в свою очередь, отмечала: "Я восхищалась многими актерами, однако перечислить всех просто невозможно. Несомненно, Каллас привнесла что-то новое в нашу профессию, так сказать, дала другие параметры. По отношению ко мне Мария держалась безукоризненно и всегда была корректной. Когда мы дуэтом пели "Норму", я всегда... брала верхнее до... В одном интервью Мария выказала удивление по поводу того, что критика не выражает мне за это благодарность. Она была до кончиков ногтей ПРИМАДОННА, но она бывала и необычайно трудной, и при этом очень чувствительной и умной... Я находила ее интерпретации бесконечно драматическими, но они никогда не волновали меня".

Дива веризма Джильда далла Рицца ставила Симионато даже выше Каллас. "Много было великих певцов, но лишь немногие достойны занять место в истории оперы. Из числа тех, кто пришел мне на смену, я бы поставила на первое место Симионато, а не Каллас. Постоянно говорят о том, что Каллас пела все; еше бы, а как же иначе? Обладать тремя голосами... Однако впечатляла лишь одна колоратура - да и то недолгие годы. А вот Симионато пела все, пела единственным, чарующим голосом. Она стала сияющей звездой не благодаря рекламе, а исключительно благодаря своим заслугам". Мафальда Фаверо тоже придерживалась мнения, что Каллас не излучала "женственность", но была "драматичной, однако никогда не волнующей".

В таких комментариях чувствуется зависть и затаенная обида. У Симионато действительно был огромный репертуар, который она исполняла своим "единственным голосом", — но что может значить "единственный голос" в сравнении с разными голосами, которые Каллас использует для передачи яркости образа, эмоциональности и драматизма характера? Верно и то, что Мафальда Фаверо в ролях, отражающих течение веризма, умела петь весьма проникновенно, заставляя слушателя страдать вместе с ней, в то время как исполнение Каллас было художественным вымыслом, чем впоследствии восхищались как артефактом. Но если вдуматься, то все эти замечания лишь подтверждали ранг певицы.

Дивы-приверженцы веризма исходят исключительно из ичных, исторически обусловленных представлений о вокальном искусстве. Они низводят его, равно как и формирование и технику голоса, до идеала выразительности, присущего веристской опере; они не понимают, не видят, что несмотря на их стремление к реалистичности, музыкальное произведение становится искусственным; более того, они не признают, что использование в пении средств аффекта и чрезмерного эффекта неминуемо ведет к обеднению и огрублению оперы.

Иного мнения о Каллас были режиссеры, дирижеры, сценографы; все, с кем певица работала в "Ла Скала", четко осознавали, что она представляла особый случай: она была не только обладательницей "голоса-одиночки" (Лаури Вольпи), но и реформатором в искусстве пения.

Спустя несколько лет после ухода со сцены Мария Каллас представила себя - в интервью с Кеннет Харрис - жертвой интриг. "Я одержимый человек, но если только это касается моей работы и справедливости... Вы сказали, что у многих людей обо мне сложилось то или иное мнение благодаря почерпнутым из газет сведениям. Но ведь не я писала эти статьи. Многое из того, что я читаю о себе, неверно. Часто я даже не узнаю той женщины, о которой пишут эти газеты. Я ведь скорее женщина викторианской эпохи. Я свято верю в самодисциплину и в определенную долю сдержанности... Иными словами, я считаю, что наше общество слишком много позволяет себе. Сегодня молодые люди сверх меры критикуют своих родителей... Репутация и признание в опере имеют необычайное значение. Вершиной моего творческого мастерства в "Ла Скала" был 1954 год. Я пела там Медею, Лючию и Елизавету Валуа. Успех не был легким и пришел не сразу. В четырнадцать лет я уже исполняла серьезные роли, Тоску спела в пятнадцать лет, и в Италии, и в других странах обо мне говорили как об успешной певице... В 1953-54 годах меня, как говорится, признали. Я заняла первое место. После этого моя репутация значительно выросла. И тут же агенты, которые поначалу были намерены выпустить на сцену других певцов, поддержали меня. Такое случалось и с другими, это зсть борьбы за выживание на этом поле брани".