У Южного полюса

к саням новые полозья.

Всю следующую ночь мы ожидали наступления шторма и

готовились к нему, как могли. Палатка была приведена в

«ураганную готовность», собаки обильно накормлены. Сами мы

поужинали и выкурили свои короткие трубочки, обсуждая

целесообразность транспортировки айсбергов в Австралию, где лед

продается по шесть пенсов за фунт.

На следующий день поднялся ураган с востоко-юго-востока,

и мы были вынуждены оставаться в нашей маленькой шелковой

палатке. Мы лежали вчетвером в палатке, как анчоусы в коробке;

нас заносило снегом наподобие наших собак. Выйти наружу

было невозможно. В воздухе крутилось столько снегу, что

дышать было крайне трудно. Вы легко можете представить себе,

что от чада нашей кухни и от дыма наших трубок воздух в

палатке много не выигрывал. Он сгустился настолько, что,

пожалуй, его можно было резать ножом.

Лежа в спальных мешках, мы играли в вист; проигравший

должен был готовить обед.

Рано утром 18-го, позавтракав на скорую руку, мы

продолжали путь. Днем я захотел пить и приложил губы к

алюминиевой фляге. Металл отодрал слизистую оболочку. Несколько

дней я испытывал ужасные боли. Ртуть в термометре замерзла,

пришлось опять прибегнуть к спиртовому термометру. Когда

в обыкновенном термометре замерзает ртуть, она собирается

в такой плотный комок, что в вертикальной трубочке ее совсем

не остается, и число градусов установить бывает уже невозможно.

Мы вылили на блюдце немного ртути. Через час она накрепко

замерзла, при щелчке издавала металлический звук.

Кристаллизация ее происходила снизу вверх.

Мы попробовали перелить часть ртути, которая не успела

замерзнуть, в сосуд. Сейчас же вдоль стенки сосуда

расположилось в шахматном порядке множество октаэдров.

Мы поинтересовались также тем, как переходит в твердое

состояние виски. Виски, перелитое в открытый сосуд, замерзло

полностью в течение 10 минут. Так как наш шеф запретил нам

потребление виски без его специального разрешения, то мы

использовали этот эксперимент, чтобы обойти закон. Мы вкусили

в полном смысле этого слова «запретный плод».

Наиболее сильный мороз свирепствовал как раз тогда, когда

солнце вновь появилось на небосклоне. Осенью ледовые массы

отдавали тепло, накопленное летом; сейчас, весною, ледяные

поля, наоборот, начинали копить тепло. Подобно этому

затянувшаяся осень как бы задерживает наступление зимы*.

День 19 июня был ясен и великолепен. Когда мы выползли

из своей палатки, солнце как раз всходило над горизонтом и

перистые облака принимали то пурпурный, то оранжевый цвет. Они

пылали на горизонте червонным золотом, а в верхней части

небосвода были бледно-розовыми. Вертикальные стены льда, не

замеченные нами раньше, окружали нас со всех сторон.

* Во время этой поездки на санях мы наблюдали температуры

чрезвычайно низкие, но все же не настолько низкие, как это случилось

отметить Борхгревинку вовремя предпринятого им санного рейда. Он

зарегистрировал минус 52° Фаренгейта, или 84° ниже точки замерзания воды,

что равняется по Цельсию минус 46 2/3°..Это самая низкая температура,

которая была зарегистрирована экспедицией за все время.

Ледяные стены заставили нас усомниться в правильности

выбранного направления. Если исходить из описаний и

инструкций Борхгревинка, то мы, по-видимому, заблудились. Нам

удалось подняться на айсберг, и я обнаружил, что мы пошли

неверным путем и уклонились на шесть миль к северо-западу от

правильного курса. В результате оказались теперь между двумя

огромными ледяными языками. Мы были в своего рода «cul de

Sac» (тупике). Эти ледяные языки были образованы гигантскими

ледниками. Ледник, стекающий в море одной сплошной массой,

без отрыва от своего ложа, разделился на два рукава. В темноте

мы сбились с пути на несколько миль. У окончания одного из

языков лежал большой валун. Вместе с-каким-нибудь айсбергом

он последует когда-либо в открытый океан, где и пойдет ко дну.

Определили высоту ледяных стен и нашли ее равной примерно

90 футам.

В это утро собаки плохо тянули сани. Предыдущий день они

выбивались из сил среди ледяных нагромождений и сильно

страдали от холода. Таким образом, к немалой нашей досаде, мы

должны были теперь повернуть назад, чтобы выбраться из тупика.

На восточной стороне ледяного языка мы обнаружили несколько

тюленей и обеспечили пищу для собак.

В ближайшие пять дней опять свирепствовала буря.

Температура поднялась до —10° Ц, так что мы, лежа в спальных

мешках, не мерзли больше и опять спали всласть. Снежная вьюга,

однако, днем не давала покоя. Нам удалось добраться до

западного берега морской бухты и до конечного пункта нашего

путешествия—острова Йорк. Там мы собрали ценные геологические

коллекции. Все же подходящего материала для постройки

каменной хижины мы не нашли, а ветер и мороз делали жизнь крайне

трудной. Осуществить основную работу—цель нашего

путешествия, таким образом, не удалось.

Во время пребывания на острове Йорк мы предприняли поход

на хребет Адмиралтейства и достигли высоты почти в 2000 футов.

Оттуда открывался обширный вид. Однако мороз и

угрожающее наступление метели заставили нас поторопиться обратно

на остров Йорк. Вниз мы спускались быстрее, чем поднимались

наверх, временами даже слишком быстро.

Мы осторожно скользили вниз по обрывам, пользуясь вместо

санок своими собственными ягодицами, что не всегда было

безболезненно. И все же мы благополучно достигли острова Йорк.

26-го числа Элефсен и я распрощались с Фоугнером и Ивенсом,

которые остались на острове. Мы проделали за 8 ч. 15м. 22

английские мили. Эта быстрота была перекрыта лишь несколько недель

спустя Борхгревинком, когда он покрыл за 15 часов 46

английских миль».

Вскоре после того, как Берначчи и Элефсен вернулись

с острова герцога Йоркского и рассказали о тамошней

обстановке, я решил направиться туда, захватив с собой возможно

больше людей. Я отдавал себе отчет в том, что потребуется много

усилий, чтобы создать и оборудовать небольшую каменную

хижину. Она должна была стать базой для организации

дальнейших поездок на санях.

Поэтому я отправился в путь вместе с доктором Клевстадом,

Колбеком, Мустом и Савио. Ехали мы быстро, скоро достигли

острова Йорк и совместно с Фоугнером и Ивенсом немедленно

приступили к постройке каменной хижины: она должна оказать

нам неоценимую пользу при изучении хребта Адмиралтейства.

Работа была исключительно тяжелой и напряженной. Каменную

породу мы отбивали железными лопатами и кирками, при этом

кожа часто сходила с рук. Раны прохватывало морозом,

трещины и порезы на мозолистой поверхности рук не затягивались.

К счастью, в это время попадалось множество тюленей. Они

держались на том же месте, где мы обнаружили их зимой, когда

впервые открыли остров Йорк. Нашим ежедневным лакомством

были тюленьи сердца; упряжные собаки буквально округлились,

растолстев от обильной кормежки тюленьим мясом.

Постройка хижины неуклонно подвигалась вперед. Мы нашли

прекрасное, хорошо защищенное укромное место на восточном

берегу острова, прямо под нависшим каменным карнизом,

образованным скалами, сходящимися под острым углом.

Будучи практичными строителями, мы частично использовали

скалы в качестве стен хижины. Под очаг отвели самую глубокую

часть того угла, где смыкались скалы; при благоприятной погоде

дым оттуда должен был подниматься прямо вверх. К сожалению,