Мария Каллас

Американским спектаклям предшествовало напряженное лето. В мае Каллас дважды пела в "Силе судьбы" Верди в Равенне, а в августе была осуществлена запись этой оперы под руководством Туллио Серафина. Ее партнером стал Ричард Такер, тот самый, который пел Энцо в веронской "Джоконде", когда она в первый раз исполняла эту партию. С 25 мая по 17 июня 1954 года проходила запись "Паяцев" Руджеро Леонкавалло. В июле она пела в "Мефистофеле" Бойто в Арена ди Верона, в начале сентября последовала запись "Турка в Италии" Россини (Фьориллу ей немного позже предстояло петь в "Ла Скала"), а перед тем как отправиться в Соединенные Штаты, она дважды спела Лючию ди Ламмермур в спектакле "Театра Доницетти" в Бергамо. Помимо того, в промежутке с 15 по 21 сентября она записала в студии два концерта, спев сначала одиннадцать арий из опер Пуччини, а потом программу, составленную из украшенной музыки Россини, Мейербера, Делиба и Верди и драматических арий из опер Чилеа, Каталани, Джордано и Бойто. Тем самым она доказала свое право на звание универсальной певицы, способной с одинаковым успехом петь и колоратурную, и драматическую музыку.

Для американского дебюта она выбрала Норму, Виолетту и Лючию. Хоть ее достоинства и расписывались в газетных передовицах задолго до ее прибытия, она тем не менее повергла коллег и молодого Николу Решиньо в изумление своей неизбывной работоспособностью. Она внимательно" следила за работой партнеров и даже хора, а на одной из репетиций девять раз подряд пропела неимоверно сложную "Casta diva", чтобы найти правильный звуковой баланс. "Она жила оперой двадцать четыре часа в сутки", - скажет впоследствии Лоуренс Келли.

Клаудиа Кэссиди, вызывавшая трепет критик "Чикаго Трибьюн", задала тон рецензиям, когда после премьеры "Нормы", состоявшейся 1 ноября 1954 года, написала: "С моей точки зрения, она не просто удовлетворила самым строгим требованиям, а оказалась выше их. То же можно сказать и о Джульетте Симионато в роли Адальджизы: о дуэте "Mira, о Norma" в исполнении этих двух певиц будут вспоминать еще наши внуки. ...Я бы в жизни не узнала Каллас, если бы до спектакля не видела фотографий. Она стройна, как лань, и прекрасна, а ее трагическая героиня несет в себе отсвет глубинного жизнелюбия. У нее свой стиль и манера держаться, и поет она грандиозно. ...На высоких нотах время от времени возникают незначительные неровности в звучании, но, несмотря на это, мне ее сегодняшний голос представляется более красивым и выровненным во всех регистрах, чем раньше. У нее небывалый диапазон и безупречная техника. "Casta diva" в ее устах звучала таинственным напевом богини луны, на мгновение спустившейся на землю. Что же до певческого фейерверка, то искрометная атака и легкие, как перышко, нисходящие пассажи довершают картину великолепного, чудного пения".

В числе трех с половиной тысяч зрителей, восторженно ап лодировавших Марии Каллас по окончании спектакля, были замечательная певица-сопрано Эдит Мэйсон, тенор Джованни Мартинелли, английское сопрано Эва Тернер, сопрано Роза Райза - живые напоминания о былом величии Лирической Оперы. В "Сатердей Ривью" была опубликована детальная рецензия Ирвинга Колодина: "Звучание голоса Марии Каллас точнее всего определяется словом "непривычное", ибо не вписывается ни в одну из общепринятых концепций звукообразования. Певица следует инструментальной концепции человеческого голоса и вследствие этого ставит перед собой лишь чисто художественные задачи, как все великие инструменталисты. Она не дерет горло и не ослепляет публику внешними эффектами. Она превращает голос в главное выразительное средство: то утончает его до филигранной линии в "Casta diva", то позволяет своей жажде мести вырваться наружу, обвиняя предателя Поллиона. Тот факт, что "Casta diva" в спектакле звучала ровнее и четче, чем в записи, свидетельствует о том, что Каллас не устает совершенствовать свой дивный инструмент. Верхние до она брала с легкостью, а торжествующее ре в финале второго акта—с абсолютной уверенностью. Одно можно утверждать наверняка: прежде чем она лишится голоса, он станет еще лучше. Эта певица - мастер от искусства".

Добрых двадцать лет спустя, после смерти певицы, Ктаудиа Кэссиди напишет, что Каллас в роли Виолетты в Чикаго вызывала воспоминания о Клаудии Муцио и о Лукреции Бори. Хоть ни одна чикагская постановка и не была записана на пленку, можно с уверенностью утверждать, что в Лирической Опере Каллас пережила свой звездный час в сравнении со всеми остальными выступлениями в США. В 1955 году последовали еще несколько постановок такого же уровня. Добавим, что ее первые записи для компании "Angel" - дочерней компании EMI -сыграли решающую роль в успехе. Вальтер Легге с самого начала работы придерживался стратегии, в соответствии с которой Дочерней компании ЕМI в США следовало заключать контракты с ведущими исполнителями. Записи "Лючии ди Ламмермур’’, "Пуритан" и "Тоски" моментально сделались бестселлерами и обеспечили Марии Каллас имидж универсальной певицы.

Ее дебют в Лирической Опере сопровождался большой, но неназойливой рекламной кампанией. Соединенные Штаты Мария Каллас покидала в качестве "Королевы Оперы", "Божественной" и получив еще ряд подобных титулов в превосходных степенях.

Каллас и Висконти, или Искусство над искусством

Между мыслями и эмоциями не пролегает водораздела. ...Ничего нет бессмысленнее механически контролируемого звука, даже если он выразителен. В нем нет красоты.

Джованни Баттиста Ламперти

Отыграв 17 ноября в последнем представлении "Лючии", после которого благодарная публика 22 раза вызывала певицу, Мария Каллас улетела обратно в Милан. 7 декабря ей предстояло открыть новый сезон "Ла Скала" "Весталкой" Гаспаро Спонтини. В этом сезоне "Ла Скала" запланировала представить зрителям 21 оперу, причем 18 из них были премьерными постановками (в наши дни государственные театры, получающие большие дотации, выпускают шесть, самое большее восемь премьер в сезон). Среди них были постановки опер Вагнера с участием лучших байройтских исполнителей, европейская премьера "Святой с Бликер-Стрит" Менотти и "Порги и Бесс", в первый раз исполнявшаяся на сцене "Ла Скала". В качестве дирижера был приглашен Герберт фон Караян, а Артуро Тосканини согласился дирижировать "Фальстафом" Верди в "Пикколо Скала": это событие обещало стать подлинным гвоздем программы. Но ему не суждено было осуществиться; в том же году дирижер окончательно прекратил свою деятельность. Кроме "Весталки Каллас предложили партии в "Андре Шенье" Умберто Джордано, "Сомнамбуле" Беллини, "Турке в Италии" Россини и "Травиате" Верди.

Этот во всех отношениях лучший сезон Каллас в "Ла Скала ознаменовался совместной работой с режиссерами Лукино Висконти и Франко Дзеффирелли, дирижерами Леонардом Бернстайном, Джанандреа Гавадзени, Антонино Вотто и Карло Мария Джулини. Она пела в 31 спектакле, в пяти абсолютно несхожих произведениях, но главное, этот сезон принес ей новый имидж. Когда она впервые пришла на репетицию, некоторые из коллег ее просто не узнали: по стройности она приближалась к Одри Хепберн, а ее гардероб был тщательно подобран и происходил из салона внучки Пуччини, мадам Бики, ведущего миланского дизайнера. Свои рыжеватые волосы она покрасила в более светлый цвет, чтобы казаться на сцене мягче и женственнее (впрочем, впоследствии она вернулась к прежнему цвету).