От Самары до Сиэттла

После этого я перевёл разговор на шерсть, так необходимую для производства зимнего обмундирования. Меня интересовали объёмы поставок шерсти и будущие цены на неё. Встал молодой человек и горячо заговорил о том, что правительство настроено про-социалистически, то есть против частного предпринимательства. Я остановил его, сказав, что всё это - дело прошлого, а сейчас нужно говорить о будущем. Поэтому будем говорить о ценах и объёмах поставок, а не тратить попусту время. Если же мы будем продолжать разговор о правительстве, то не закончим и до утра обсуждать абстрактные вещи. После этого молодой человек заявил, что его район может поставить в армию тридцать тысяч полушубков. Я принял это к сведению, но напомнил, что петропавловские предприниматели обещали мне большее количество, хотя в их регионе не производится так много шерсти, как здесь.

Когда я вернулся в Омск, то меня там ждали неприятности. На станции меня встретил Некрасов, чиновник нашего министерства, и сообщил, что отдел мясных закупок подписал контракт с моим братом Иваном, и из-за этого поползли слухи. На следующее утро я пришёл к государственному контролеру Краснову и потребовал начать расследование этого дела. Я дал понять, что не приступлю к работе до тех пор, пока расследование не будет закончено. Но он ответил, что я могу направляться в своё министерство, так как дело уже расследовано, отдел мясных закупок расторг этот контракт. На следующий день мне позвонили из этого отдела и стали извиняться за происшедшее. Инцидент был исчерпан.

Следующее неприятное дело заключалось в том, что из Семипалатинска вернулись мои помощники и сообщили, что обнаружили нарушения при закупке скота: взяточничество, прямое воровство и подделка документов. Как только я прочёл их сообщения, я написал рапорт с просьбой привлечь уличенного в этих преступлениях агента по закупкам к суду. Затем я позвонил в отдел мясных закупок и попросил их найти замену проворовавшемуся чиновнику. Они обещали мне позвонить. Но прошло несколько дней, а замена не была найдена. Тогда я связался с советом предприниматели в Семипалатинске и попросил их мне помочь. Они порекомендовали кандидатуру одного уважаемого делового человека, я нанял его как агента по закупкам и попросил занять пост как можно скорее.

Через неделю я получил от него телеграмму, в которой он сообщал, что ничего не может понять в бумагах, полученных из министерства, так как он неграмотный. Его пришлось заменить другим человеком. Этот случай показывает, с какими трудностями нам приходилось сталкиваться.

Другая неприятность была более сложного свойства. Предприниматель, который проделал часть пути со мной, вернулся в Омск и сообщил, что в армии не хватает провианта и обмундирования. Я этого не отрицал. В Омске поднялся шум, некоторые начали подписывать резолюции, и Совет министров решил собрать большое совещание, на котором эти вопросы должны были обсуждаться открыто. Я узнал, что на это совещание приглашены многие радикалы и интеллектуалы, и понял, что оно будет носить антиправительственный характер, то есть ничего, кроме пропаганды, я там не услышу. Я инициировал проект создания министерства фронта. Специальное внимание должно было быть уделено методу подсчёта трат в каждом даже небольшом воинском подразделении.

Вскоре кое-что продвинулось в наших делах с заграницей.

Я получил телеграмму из Франции от генерала Жермона (Guermonious). Я не был знаком с ним лично, но слышал о нём, так как он был во время войны управляющим большого литейного завода в Самаре, на котором работали тысячи рабочих. Возможно, и он знал моё имя.

Жермон сообщил мне, что США продали Франции военную амуницию на сумму триста миллионов долларов в кредит, на хороших условиях. Он предлагал нам закупить во Франции часть этой партии. Я отправился к Сукину с этой телеграммой, но он просил меня пока не вступать в какие-либо отношения с французами, так как он хотел, чтобы мы закупили амуницию прямо у американцев.

Через несколько дней я получил телеграмму от нашего представителя в Вашингтоне. Он посетил Государственного секретаря США и предложил ему подписать соглашение на закупку амуниции, с условием, что будет выплачен задаток в размере 20% и ежемесячно будут выплачиваться 10% стоимости закупленного. Госсекретарь согласился на такие условия. Вновь я пошел к Сукину и сообщил ему, что американцы продали французам обмундирование дешевле на 30% и безо всяких условий выплаты. В то время, как наши закупки будут оплачены на 40% ещё до того, как они достигнут Владивостока. Из этого можно сделать вывод о том, что американцы не очень расположены иметь дело с нами.

Сукин только посмеялся над моими сомнениями и заверил меня, что мы получим всё, что необходимо. Я начал нервничать, так как закупки зимней одежды уже вышли из графика.

В конце июля я получил телеграмму от Устинова, бывшего генерального консула России в США. В ней говорилось, что Сибирский союз молочных кооперативов мог бы купить у американского правительства обмундирование на сумму 15 миллионов долларов на условиях 5-ти процентной предоплаты и 5-ти процентных выплат ежемесячно. Но у самого союза недостаточно денег для этого. В телеграмме спрашивалось, не могу ли я финансировать эту сделку для закупки зимней одежды для армии.

Я полагал, что мы должны использовать отношения с американцами. Поэтому я немедленно начал организовывать заключение этой сделки. Я решил делать это, не сообщая ничего пока Сукину, и попросил генерала Прозорова связаться прямо с представителями США, используя секретный код нашего министерства. В ведомстве Прозорова кто-то перепутал инструкции, и копии всех телеграмм по этому делу попали на стол министра иностранных дел. На следующее утро Сукин вызвал меня и потребовал объяснений, угрожая, что он свяжется с американским послом Моррисом и попросит приостановить это дело. Это меня взорвало. Я начал говорить, что без этой сделки мы останемся без зимней одежды для солдат. Я просил его подождать до тех пор, пока я не сообщу обо всём премьер-министру Вологодскому и не передам это дело в его руки.

У Вологодского я прямо заявил, что не доверяю Сукину. А в такой ситуации есть только три возможности: или оба министра выходят в отставку, или тот, кому не доверяют, или же тот, который не доверяет. Для меня был приемлем только третий вариант, поэтому я заявил, что ухожу в отставку. Вологодский был очень обеспокоен и попросил подождать несколько часов. Через два часа меня вызвали к адмиралу. Он сказал, что не может принять мою отставку в такое сложное время. Я рассказал ему всю историю и предоставил мои соображения. Он был возмущён. Я попросил отправить меня на фронт в качестве агента по закупкам, так как я не могу работать с человеком, который не вызывает у меня доверия. Адмирал успокоился и спросил меня, на каких условиях я согласился бы остаться на посту министра. Я сказал, что дела с Соединенными Штатами должны идти без вмешательства Сукина, и в дальнейшем я хотел бы иметь дело с заграничными поставщиками напрямую. Адмирал согласился со всем этим, и инцидент был исчерпан.

Через неделю было заседание совета министров, на котором государственный контролёр поставил вопрос о моих якобы незаконных действиях. Он обратил внимание на то, что, когда Пермь была взята нами, я дал деньги на разработку соляных источников. Сейчас Пермь нами оставлена, и кредит, данный на эти разработки, пропал. Он потребовал объяснений от меня. Мой довод был простым: сибирским городам нужна была соль. Затем я сказал, что могу предоставить примеры и других моих противозаконных проступков. Самый тяжёлый из этих проступков состоял в том, что мы закупили зимнюю одежду за два месяца до того, как кредит для этой закупки был одобрен вышестоящими органами. Другой заключался в том, что были потрачены деньги на покупку необходимого продовольствия в Якутске, и на эти траты не было получено соответствующее разрешение. Я всё время оказывался в ситуации, когда мне или нужно было ждать разрешения, или делать то, что не терпело отлагательства. На это главный контролёр только пожал плечами.