От Самары до Сиэттла

В июне нас посетил важный гость - мистер Моррис, американский посол в Японии. Я был приглашён на встречу с ним. Естественно, что я поднял вопрос о закупке зимнего обмундирования в США. Но он не проявил интереса к этому. Он спрашивал о нуждах мирного населения. Когда я заметил, что армия находится в более сложном положении, чем мирное население, которое может обеспечить само себя, он только усмехнулся и продолжал гнуть свою линию. После встречи, я сказал министру иностранных дел, что моё присутствие оказалось бесполезным, но я буду настаивать на том, чтобы как-то привлечь внимание Вашингтона к вопросу о поставках обмундирования. К тому времени Знаменский, посланный в США еще Зефировым, начал переговоры по закупке американского военного обмундирования на сумму сорок миллионов рублей.

Я организовал поездку на фронт, и несколько предпринимателей, членов военно-промышленного комитета, захотели ехать со мной. Министерство транспорта могло предоставить мне только старый железнодорожный вагон, частично разрушенный, где только половину купе можно было использовать. Поэтому я взял с собой только своего секретаря.

По пути на фронт я остановился в Петропавловске и собрал предпринимателей на встречу. От них я получил заверения в том, что они будут обеспечивать армию, я же, в свою очередь, обещал не устанавливать жёсткого контроля. Представители зерновой биржи заявили, что будут отслеживать рынок и давать мне советы.

Около Челябинска из окна поезда я увидел большое стадо, которое никто не сопровождал. На остановке наш агент, который встречал меня, объяснил, что положение дел на фронте изменилось - Красная армия теснит наши войска. Военное начальство в Челябинске занервничало и объявило мобилизацию. Наши люди, сопровождавшие скот, были насильно забраны в армию. Я послал протест в Омск. Я не знал, можно ли вернуть этих людей, но мы теряли сотни голов скота.

Из Челябинска я ехал на запад в специальном поезде, который состоял из паровоза и моего вагона. Небольшая остановка была сделана на маленькой станции для того, чтобы проинспектировать военную часть, которая была на отдыхе. Я увидел, что многие солдаты используют мешки с тремя дырами вместо нижнего белья. Это было очень странно, так как ещё два месяца назад наше министерство доставило в войска около миллиона пар нижнего белья и было достаточно времени, чтобы солдаты его получили. Офицеры не могли дать мне никакой информации об этом.

Я поехал дальше в надежде увидеть генерала Каппеля, который когда-то так быстро организовал военные отряды в Самаре. Он успешно воевал с красными. В это время он командовал так называемым Волжским корпусом. Его штаб находился на небольшой железнодорожной станции. Он был очень удивлён, когда увидел меня. Вместо приветствия он воскликнул: “Разве никто не сообщил вам, что два эскадрона красных прорвали наш фронт? Вы могли попасть в их лапы!” Он объяснил, что фронт находится в двух километрах западнее, и что он не может противостоять красным или атаковать их, так как их силы значительно превосходят возможности его войска.

Когда мы сидели за столом и пили чай, вдруг началась сильная стрельба с юга, судя по звукам, недалеко от станции. Кап-пель объяснил, что небольшие части красных проникли через линию фронта, но их местоположение было определено, и батальон колчаковцев их уничтожил. Я сказал, что на заседании совета министров нам сообщили, что линия фронта растянулась почти по всей длине бывшей линии фронта, когда шла война с немцами. На это Каппель улыбнулся и сказал, что нет никакой постоянной линии фронта, есть только отдельные бои с красными, когда те пытаются обойти наших с фланга и ударить сзади. Но число красных всё время растёт. Он также подтвердил, что амуниция доставляется более-менее регулярно. Продукты поставляет местное население, но солдатам недостаёт обуви и одежды, также он не помнил, получили ли они достаточно нижнего белья. Он добавил, что когда они наступали, то конфисковали всё это у красных, но сейчас идёт отступление и амуниции не хватает.

Каппель настоял на том, чтобы я остался переночевать, чтобы не подвергаться опасности нападения красной кавалерии. После Каппеля я направился на восток, а затем повернул на север и добрался до Екатеринбурга. Именно там находился штаб, командующий нашими северными войсками. Я побывал в штабе командующего и получил информацию о количественном составе войска. Затем направился в отдел поставок за подобной информацией. Результат был обескураживающим. Цифры, данные в штабе, расходились с цифрами, полученными в отделе поставок, в несколько раз.

Это была первая половина июля, мы потерпели сильное поражение под Пермью, и войска вместе с обозами откатывались назад, на восток. Я потребовал от чиновников своего министерства в Екатеринбурге собирать информацию о поездах с амуницией и продовольствием, двигающихся вместе с отступающими войсками северной группировки, которой командовал Пепеляев, брат министра внутренних дел.

Поезд адмирала прибыл в Екатеринбург, я встретился с ним и отрапортовал ему о том, что я узнал, и о своих планах. На него произвели впечатление документы из нашего министерства, в которых была информация о численности войск и лошадей. Но в конце нашей встречи он погрустнел и сказал, что Сибирь не может производить достаточного количества зерна и материалов для амуниции. Было много продовольствия и одежды на складах в Уфе, но когда её оставляли, то всё это досталось красным. Колчак приказал отдать под суд тех, кто был ответственен за поставки, и суд дал им по четыре года тюрьмы за это.

Адмирал попросил меня знакомить его со всей информацией, которую мне удастся достать. Я предложил реорганизовать моё министерство так, чтобы его представители были в каждом войсковом подразделении. Ему понравилась эта идея, и он попросил меня провести этот вопрос через Совет министров. Это была его обычная позиция. По натуре он не был диктатором, он уважал мнения других и не контролировал жёстко работу министерств, доверяя тем, кто их возглавлял.

На следующий день мне принесли большой список того, что находилось на складах в Екатеринбурге. Среди прочих вещей находились десятки тысяч штук летнего обмундирования.

На следующий день у меня был посетитель - один из трёх начальников мобильных баз северной группировки, которой командовал генерал Пепеляев. Это был молодой офицер. Моё купе было в большом беспорядке: посреди него, прямо на полу стоял чайник, так как стол был завален бумагами. Я стал расспрашивать офицера об отступлении под Пермью, о том, как он в этом участвовал. Потом я попросил его дать мне информацию о количестве обмундирования на первое апреля, о его поставках в армию в течение трёх месяцев и о состоянии дел на первое июля. Улыбаясь, он сказал, что не может дать такой информации. Тогда я рассказал ему о своём разговоре с адмиралом, в котором тот упомянул об офицерах, отвечавших за снабжение войск и отданных под суд. И сказал, что буду обращаться к адмиралу с просьбой и его привлечь к суду. Тот сразу стал серьёзным, заговорил о том, что у него нет точной информации, но он может дать мне её не позднее завтрашнего утра. Когда эти сведения дошли до меня, то я не поверил своим глазам: на его базе были тонны мяса, муки, вагон чая, несколько вагонов гречи и так далее. Всего его база располагала четырьмя поездами продовольствия.

Такое отношение к своим обязанностям было распространено среди интендантов: они, скорее, были заинтересованы в оформлении бумаг, чем в обеспечении армии всем необходимым. Мне рассказывали, что когда в маленьких городках возникала опасность наступления красных, то интенданты старались передать провиант главе города, получить от него расписку и сбыть всё с рук. Делалось очень мало усилий, чтобы хоть как-то спасти имущество и продовольствие.

Адмирал очень расстроился, когда узнал обо всём этом. После этого он уже был полностью сторонником идеи поставлять всё для армии прямо через моё ведомство.

На пути назад в Омск я остановился в Тюмени, очень важном экономическом центре, и созвал совещание бизнесменов. Я открыл это собрание, рассказав о своих планах и сделав акцент на работе зерновой биржи. Я полагал, что нормальная работа зернового рынка была расстроена тем, что при Зефирове агенты по закупке зерна работали прямо в деревнях. Это приводило к тому, что крестьяне, думая, что зерна не хватает, заламывали цены. От этого страдало и местное население. Нужно было восстанавливать работу зерновой биржи для того, чтобы установилась рыночная цена на зерно. Представители биржи заверили меня, что постараются сделать для этого всё, что возможно. Собрание им апплодировало.