От Самары до Сиэттла

Менее чем через два часа телеграммы были рассортированы, и Некрасов похвалил такую быструю работу. Я сказал ему, что работа ещё и не начиналась: эту работу мог сделать простой чиновник, если он не последний дурак. Я обратил его внимание на те телеграммы, в которых запрашивали указаний. Некоторые из них пришли пять-семь дней назад и отвечать на них было уже поздно - нужно было заняться другими делами. Он был обескуражен, понимая, что так дела не делаются в государственном учреждении. Я потребовал ускорить работу и ничего не откладывать на потом. Это была моя первая чистка бюрократической машины.

Через несколько дней я затребовал дела, связанные с закупками чая. Именно с этим было связано отстранение Зефирова от должности министра. Изучение этих документов с резолюциями Зефирова явно показывало, что он тянул время и не закупал чай. Но один из чиновников министерства настаивал на этом, доказывая, что положение с чаем в армии катастрофическое. Груз с чаем был уже где-то возле Иркутска. В конце концов Зефиров сдался и приказал закупить этот чай. Для меня стало очевидным, что персонально Зефиров не был вовлечён в это грязное дело. Я уволил того чиновника, кто был инициатором этой аферы. После этого он куда-то исчез, подался на восток или на запад. Естественно, что я выразил своё мнение через прессу. После этого сразу Зефиров явился ко мне и попросил меня быть свидетелем в суде. Я заверил его, что буду. Но его дело даже не дошло до слушаний в суде.

ТРУДНОСТИ В РУКОВОДСТВЕ и ПОЕЗДКИ НА ФРОНТ

Я хотел назначить несколько человек как инспекторов для поездок на фронт. Потребовалось несколько заседаний, чтобы образовать группу чиновников по особым поручениям. Они, снабжённые письмами от правительства, должны были собирать подлинную информацию о работе нашего министерства. Также они узнавали у предпринимателей, торговцев о трудностях, постоянно возникающих в быстро меняющихся обстоятельствах. И уже до того, как к нам обращались в министерство, мы знали суть проблем. Это была неоценимая помощь.

Уже в середине апреля возникла серьёзная проблема с производством и доставкой соли. Соль добывалась в солёном озере на юго-западе Сибири. Мои предшественники установили фиксированную цену на соль, и производители отказывались производить соль по таким ценам, предлагали правительству забрать это производство. Времени для решения этой проблемы было мало, так как многие северные районы могли быть обеспечены солью, только если нагруженные ею баржи начнут своё плавание в мае.

Я созвал производителей соли на собрание в Омск. Честно говоря, я не знал, как разрешить эти трудности. Я начал наше заседание с вопросов: “Сколько соли уже готово к отправке по Иртышу? Какие районы были обеспечены солью в прошлом году?” И так далее. Потом у меня возникла идея. Я спросил, по какой цене они хотели бы продать нам половину произведённой соли? После некоторого обсуждения они назначили цену, не на много превышавшую фиксированную. Тогда я сделал им предложение: составим расписание доставки соли во все обычные закупочные центры, половина из этой соли будет куплена правительством, а остальное они могут свободно продавать своим обычным покупателям. Я пообещал им не снижать цены, сохраняя их не ниже тех, что назначены ими, в пределах разумного. В то же самое время, я предупредил их, что если определённые нами сроки поставок будут нарушены или соль будет продаваться не там, где было оговорено, то правительство имеет право конфисковать соль. Предприниматели подумали и согласились. Я отправил их в министерство, где они могли согласовать сроки поставок и подписать контракты.

Я был в сомнениях, поэтому решил встретиться с одним из бизнесменов солевой промышленности, который слыл честным человеком. Он улыбался, когда я ему рассказывал о нашем собрании, и сказал, что необходимо держать топор над головами солевых промышленников, так как они будут делать попытки продать соль в других местах. И я должен буду конфисковать этот груз, требуя выполнения условий. Так и случилось через два месяца, но сроки поставок были выдержаны.

В это время наши войска нанесли поражение Красной армии и двигались очень быстро на северо-запад, через Пермь к Вятке. Неожиданно пришла телеграмма из Владивостока, от представителя моего министерства, в которой сообщалось, что французы прекратили кредитование.

Здесь нужно пояснить кое-что. Сибирь была сельскохозяйственным регионом, без развитой промышленности. Большая часть товаров закупалась за границей, поэтому нам необходим был иностранный кредит. Население Сибири в то время составляло 14 миллионов человек, населяющих территорию, равную территории США.Мы не могли бороться за европейскую часть России без иностранной помощи. Теоретически, Франция, Англия и США были нашими союзниками, в то время как Советы были союзниками Германии.

Я встретился с представителем Франции генералом Жане-ном, чтобы получить объяснение сложившейся ситуации. Он заверил меня, что это просто недоразумение, которое скоро разъяснится. Но кредиты не были получены в короткий срок, как это было обещано. Постепенно у меня возникло подозрение, что союзники не хотят нашей победы, хотя мы имели право требовать компенсаций за то, что жертвовали своими войсками на восточном фронте во время войны в Европе. Союзники просто хотели продолжения гражданской войны в России, и поэтому прекращали финансирование в период нашего успешного наступления.

Затем я столкнулся с другой трудностью: мы должны были начать закупку зимнего обмундирования для армии немедленно, но бюджет ещё обсуждался в комитетах. Нельзя было ожидать завершения его обсуждения и принятия Советом министров ранее конца июня. И я решил начать закупки, не ожидая принятия бюджета. Совет Государственного контроля (в статусе министерства) возражал против этого, но это не остановило меня - государственный контролёр мог только обвинить меня персонально за совершение действий, которые не были утверждены сверху. Это обвинение вместе с множеством других были для меня смешны.

К концу апреля усилилось давление со стороны военного министерства. Они хотели вернуть себе заводы, которые были построены до революции в целях обеспечения армии замороженным мясом. Эти заводы находились под началом моего министерства. Я соглашался передать им эти заводы только с одним условием: военное министерство передаст закупку скота в наши руки. Причиной этого было то, что мощность заводов была намного больше того, что они производили: крестьяне и производители скота не хотели обменивать свой товар на бумажные деньги. В конце концов, мы получили возможность использовать эти заводы.

Глава министерства мясозаготовок, ветеринар из Самары, Вульфиц пользовался хорошей репутацией. Мой брат Иван был его главным поставщиком и действовал как посредник между министерством и производителями скота. Вульфиц хотел вновь использовать моего брага для этих операций здесь, в Омске. Я знал, что Иван хорошо будет делать эту работу, так как он имел связи с башкирами и крестьянами.

Просматривая отчёты о закупках скота, я заметил, что наше министерство закупало скот на рынке. Но перекупщики скота завышали значительно цены, поэтому я решил делать такие закупки прямо через производителей. Для этого решили сделать пробную закупку: послали телеграмму нашему агенту по закупкам в одну из деревень, где должна была состояться ярмарка. Я ему советовал воздержаться от покупок до тех пор, пока цены не упадут. И это сработало: цены упали. Такие же инструкции были посланы другим агентам. Цены заскользили вниз, и мы закупили больше скота. Я был счастлив, но ненадолго.

В конце мая государственный контролер, который был с инспекцией на фронте за Уралом, сообщил, что в армии не хватает летнего обмундирования, нижнего белья, а также продовольствия. Адмирал стал сомневаться в информации о поставках, которую я предоставил ему ранее. Я настоял на том, чтобы лично провести проверку в войсках, для этого мне нужна была длительная командировка на фронт. Адмирал посоветовал мне не трогаться до середины июня, а потом вместе с ним ехать в Екатеринбург в начале июля.