Убийца среди нас (СИ)

-- Ох, быстрей бы отца Вени назначили, -- вздохнула Ирина и стала убирать посуду. -- Кроме него рассчитывать не на кого.

-- Так как же все-таки с Москвой? Кому ехать?

-- Говорит, или самому, или вместе со мной.

-- Нет уж, дудки! С тобой! Нашел попутчицу. Я поеду! Черт с ней, с этой подпиской!

-- Ну чего ты, милый, раскипятился? Никак ревнуешь? -- подошла, села на колени, обняла за шею и замурлыкала кошечкой.

Парамошкин стал чуть-чуть оттаивать, забывая неурядицы. А жена успокаивает: все пройдет и утрясется. Ласки Ирины возымели свое действие.

Спросил:

-- А где баба Фрося?

-- Ушла в церковь.

-- Тогда, может, пораньше бай-бай? День был какой-то дурацкий.

-- Не надо, милый, об этом! -- многообещающе блеснула глазами Ирина. И -- очаровала своей любовью, помогла забыться. После, как всегда, быстро уснула. Григорий же засыпал медленно, мысли переплетались...

Вот Красавин в мастерской. Как же быстро он ее открыл! Но к чему огромная вывеска с надписью: "Парамошкин плюс Красавин"? Надо сказать, чтобы снял... Увидел себя в детстве. Он на Рождество бегает по улице и славит Христа...

Григорий очнулся, и виденье исчезло. А вскоре он крепко уснул, теперь уже без снов.

XXXVIII

Жизнь в Каменогорске текла в своем обычном ритме. Хватало всего: новостей, обыденщины и вялости. Каждая свежая новость быстро облетала город. Больше стало разговоров о скорой смене областной и городской властей. Каждый по-своему оценивал приход к губернаторству директора завода Скоркина. Одни считали его руководителем, который поправит дело: в рот никому не заглядывает, а если надо, то может и матом кого угодно обложить. Другие считали его предателем, слишком быстро перевернувшимся и на гребне реформ выбросившим партбилет. Для критики находилось немало и других причин: завод приходит в упадок, проматываются последние накопления, сотни рабочих уходят, а те, что еще остались, влачат жалкое существование. Зарплату урезали до невозможного, платят не вовремя, если кто недоволен, то разговор один: не хочешь -- уходи.

В Каменогорске появлялись все новые и новые ларьки и магазины частников, рынки и мини-рынки. "Челноки" и другие деловые люди, которых окрестили "новыми русскими", торговали где только можно. Одновременно, как естественное приложение к проводимым реформам, начал свирепствовать рэкет, появились бандгруппы, промышлявшие убийствами и вымогательством. Решетки и бронированные двери становились явью, к ним жители привыкали, считая, что теперь без этого не обойтись.

У Парамошкина -- день как день, сплошные мотания. Пораньше заехал к адвокату Науменко.

С Виктором Науменко Парамошкин впервые встретился на областных соревнованиях по вольной борьбе. Это было еще в студенческие годы. Науменко, как и Григорий, увлекался, кроме вольной борьбы, восточными единоборствами. Виктор учился на юрфаке университета, Григорий -- в пединституте.

Не раз встречались на студенческих вечеринках и танцах. В компании Виктор -- великолепный рассказчик анекдотов. Григорий и посейчас помнит некоторые из них. К примеру, анекдот про "мужские кондиции". Это когда судья спрашивает у подсудимого:

-- Так скажи мне, каковы у тебя мужские кондиции?

-- Чего-чего? -- не понял тот вопроса.

-- Кондиции, говорю? Ну, сколько можешь спиртного глотнуть?

-- Так бы и сказали, что глотнуть, а то кондиции какие-то выдумали...

После учебы Науменко несколько лет отслужил в органах внутренних дел, потом уволился и стал работать адвокатом. О том, что он перешел в адвокатскую контору, Парамошкин узнал при встрече с ним после переезда в Каменогорск. Науменко тогда предложил Григорию поработать охранником в Каменогорском банке. Парамошкин отказался, хотя потом об этом сожалел. Науменко же как в воду глядел, вручив Парамошкину свою визитку: мол, вдруг пригодится. И вот встреча.

Науменко пополнел, лицо добродушное. Все говорило за то, что жизнью он доволен и встрече рад. Зашли в пивной бар. Парамошкин заказал пива, достал из "дипломата" завернутого в газету вяленого леща.

-- Соленого нельзя, почки стали барахлить, -- поморщился Науменко. -- Но ради такого случая -- давай уж.

Выпили по бутылке пива, пожевали рыбки. Закурили.

-- Ну, рассказывай, старик, что случилось. Только без воды.

Парамошкин как мог обрисовал, что с ним произошло. Науменко изредка перебивал, уточняя. Когда Григорий закончил, сказал:

-- Да, гипотетическая ситуация явно не в твою пользу, -- он еще в студенческие годы любил ввернуть в разговор не каждому понятное словцо. -- А почему сразу не позвонил? Ум хорошо, а два все же лучше. Или не так?

-- Думал, сам обойдусь, да и рассчитывал кое на кого.

-- И что же?

-- Надо потянуть недельки три-четыре, а может даже меньше. Поддержка будет, это железно.

-- Если так, то ситуация несколько меняется в твою пользу. На какой день Соломкин тебя вызвал?

-- На послезавтра.

-- Отлично, послезавтра и явлюсь. А пока давай-ка сочиним на Соломкина жалобу. Как только состряпаем, отнесешь ее в приемную областной прокуратуры. Вечером она поступит на подпись, завтра направим начальнику УВД. Думаю, не помешает. Вот так. А уж насчет шантажа, угроз и издевательств изложим, как надо.

С жалобой провозились почти два часа. Когда Парамошкин переписал копию, Науменко еще раз перечитал ее вслух.

-- Слушай, а ведь неплохо получилось! -- сказал он. -- За такой труд кому-то пришлось бы мне немало заплатить! С друзей не беру, -- замахал он руками, видя, что Григорий полез в карман. -- Еще подумаешь, деньги лопатой гребу. Но согласись, что получилось неплохо. Представляю, как Соломкин завертится. Пусть, пусть попроверяют, а ты твердо стой на своем. А уж если совсем прижмут, со мной посоветуйся. Понял?

-- Какой разговор. Для меня эти дела -- темный лес.

-- Это уж точно, что темный. Да, и вот еще о чем давай договоримся: идти тебе к Соломкину или лучше мне одному?

-- А так можно?

-- Почему нет, если, скажем, ты вдруг неожиданно заболел. Естественно, должна быть медицинская справка. Достать можешь?

-- У Ирины, кажется, знакомые медики есть.

-- Отлично. Решайте и мне -- звоночек. Вот так, -- протянул, доставая из кармана сигареты, -- то одно, то другое, глядишь, и отсрочка суда. А может, его и вообще не будет. Хотя и суд принимает разные решения. Вернет, к примеру, материалы на доследование. Извини, но хотел бы ради любопытства спросить -- поддержка у тебя надежная? Сильно "лохматая" рука вмешается?

-- Да, очень "лохматая". -- Парамошкин рассказал о дружбе с Вениамином Скоркиным и Шлыковым.

Науменко спешил, посмотрел на часы.

-- Столько дел, старик, столько дел! -- и поднялся.

-- До вечера! -- хлопнули, как бывало в молодости, ладонь о ладонь.

XXXIX

За полчаса до назначенной встречи Соломкину позвонил Парамошкин и сказал, что из-за болезни явиться в УВД не сможет. Потом из бюро пропусков позвонил Науменко, представился и попросил заказать на него пропуск. Пропуск был тут же заказан.

Соломкин к адвокатам был внимателен. Зачем адвоката настраивать против себя? Ведь он может преподнести какую угодно пилюлю.С Науменко раньше не виделся, потому и не посчитал зазорным спуститься вниз и встретить его лично. Потом предложил выпить чашку чая. Науменко отказался. Что ж, дело хозяйское, было бы предложено. Лишь после этого, как бы между прочим, поинтересовался:

-- У Парамошкина со здоровьем что-то? Вроде не из доходяг -- и вдруг заболел?

-- Он вам, Вячеслав Семенович, должен позвонить. Скажу лишь, что справку об освобождении сам видел, и тут все в порядке. Скорей всего, нервишки сдали, а нервы -- ключ ко всему.