Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы. (СИ)

него видел. К удивлению, никто из приятелей не возмутился.

«Ну и черт с ними», - это о делах в карьере, - «больше буду

времени на отвале проводить. И дочь в институт отправлю

точно!» - так ответил Владимир.

«Наверное, пора и нам на отвале поработать!» –а так Дока, и

явно для меня, хотя и не смотрел в мою сторону. Дальше

разговор продолжать ни с кем не хотелось. Пришлось обратиться

к верному другу, что я в подобных ситуациях обычно и

проделывал:

«Пойдем, Чапа, погуляем, отдохнем от прохиндеев, которых

на золото потянуло!» - и собачуха с радостью кинулся открывать

дверь лапой, что научился проделывал виртуозно.

До ужина километров пять пробежать мы успели, сделав

вокруг карьера большой круг. Чапа, поняв мое отнюдь не

радостное настроение, крутился рядом, далеко не отбегал и

постоянно заглядывал мне в глаза. Я в эти моменты ему

улыбался, не переживай мол, все нормально, но мысли совсем

не соответствовали этим улыбкам. Что же получается и что

делать, если вернейшего моего напарника и единомышленника

потянуло на проклятое золото? Он что, как и Владимир будет

появляться в домике с мешком камней и прятать их под кровать?

Он что, и ружье забросит? И даже забудет наше с ним

расследование смертей бывшего механика и того мужика, чей

труп закопан недалеко от лагеря? Не хотелось верить, но

последние высказывания Доки говорят именно об этом.

Начало темнеть, в лагере повариха давно позвала народ на

ужин, несколько раз ударив по подвешенной возле столовой

железяке. Через полчаса и мы с собачухой подошли к вагончику-

столовой. Чапа тут же полез к своей персональной миске,

которую Варюха для него завела под вагончиком, я же прошел в

него. Как и расчитывал, заканчивали ужинать последние

несколько человек, я нашел себе место, и не торопясь занялся

едой тоже, с расчетом закончить ужин последним. Поговорить

нужно было с Варей, когда она освободится – вчера Дока

упомянул о закопанном жмуре, то-есть какой то интерес к нему

оставался. Вот и хотел у Вари узнать, кто в лагере недавно ходил

в красных женских полусапожках, и был ли вообще такой

человек, а если был, то куда подевался. И если совсем честно, то

надеялся какими-то новыми фактами друга и напарника отвлечь

от затеи с ковырянием золота.

Варя присела за мой столик, когда последняя пара ужин

закончила, минут десять мы с ней поболтали, о пустяках. И в

подходящий момент вопрос ей я и задал: не ее ли полусапожки

валяются в горках, красные и вроде не очень старые. Варюха

рассмеялась:

«Никогда у меня таких не было, и у сменщицы тоже. А

носил их мужик щупленький, с ножкой детской. Только его в

лагере нет, домой уехал, когда механик старый разбился», - это я

и хотел узнать, но появился еще один вопросик:

«А кто повез его к железке, или автобусу?»

«А Милочкин, кто ж еще. Поехал за продуктами, и парня с

собой прихватил», - есть, есть, чем удивить Доку и направить

его на путь истинный, подальше от золота и ближе к привычному

для нас обоих расследованию криминальной истории!

Часть двадцать седьмая.

Утром поговорить с Докой не удалось – Владимир крутился

рядом и не отставал от нас ни на шаг. Из чего я сделал

предположение, что за мое вечернее отсутствие он провел

необходимую работу по привлечению нашего технаря к

незаконным и опасным действиям на рудном отвале. Наверное,

убедить Доку удалось, иначе сейчас тот не старался бы

отводить от меня глаза, да и обычных утренних приколов от него

не слышалось. Молча собрались, молча позавтракали в

вагончике-столовой и разошлись: Дока – на площадку ремонта

техники, Владимир в другую сторону – к карьеру, а меня Сергей

попросил зайти в свой балок.

«Вчера по моим следам бегал», - с интересом на меня

посмотрел, - «Все разглядел?»

«Что до снега карьер не дотянет - понял», - а как по

другому, ежели третья его часть Сергеем же из дальнейшей

работы выведена?

«Не дотянет», - вздохнул геолог, - «но винить некого. Нет

второго экскаватора – нет и нормальной работы», - жестом

предложил садиться за стол, - «Уверен, что друзьям своим ты

все рассказал, но простых работяг в это дело посвящать не

стоит. Пусть пока возможно спокойно работают», - и начал

выкладывать на стол бумаги.

С полчаса посвящал меня в срочную работу – отбору проб

в нескольких разобщенных местах. Показал эти места на плане,

во многом мною и составленном. Я собрался уходить, уже оба

поднялись из-за стола, и здесь Сергей высказал то, что я от него

слышать не хотел, но давно ожидал:

«Владимира по вечерам на рудном отвале постоянно вижу.

Постарайся его урезонить. Хотя…», - он помолчал, - «сегодня с

обеда руду начнут к железке возить. Так что ковыряться будет не

в чем».

«Вот и отлично», - я ухитрился изобразить улыбку, - «увезут

руду – и урезонивать не придется!» - с этим домик и покинул.

Можно сказать, в хорошем настроении – у ребят моих

возможность золотом заниматься пропадает, по крайней мере

на месячишко!

Владимиру насчет судьбы рудного отвала сообщил сразу и

с удовольствием. Возмутил его окончательно, и не столько тем,

что заниматься после трудового дня ему будет негде, не тем, что

мечта поиметь деньги на институт дочери под сомнением,

сколько моим отношением к вопросу его незаконного приработка.

Стоически выслушал от него много «хорошего», в виде

обвинений в мой адрес, но как и предполагал, в заключение

убедился, что и коллега в делах добычных кое-что понимает:

«Ничего! Вон буровые», - кивнул в их сторону, - «скважины

во всю шпарят по рудному телу! Значит, и взрывать его будут в

первую очередь! Так что старую руду увезут, а через пару дней

новую из карьера на ее место положат!»

«Положат», - согласился с его выводами, - «Только это

будет руда рядовая, золота в ней – граммы на тонну. Тебе же, с

твоими любимыми «клопами», руда нужна богатая, с сотней

грамм! А до нее непонятно когда дело дойдет!»

Владимир мгновенно злость на лице сменил заинтересованностью,

что-то в голове прикинул, и уже спокойно

меня уверил:

«Скажешь, когда до богатой дело дойдет. Ты же все

знаешь! Иначе я с тобой и разговаривать перестану!» -

определенно показал, что намерений своих он не изменил ни на

иоту.

Перед обедом экскаватор из карьера начал выбираться.

Владимир с мрачным видом проследил за его действиями,

убедился, что пополз тот к рудному отвалу, буркнул мне:

«Думал, на понт берешь!» - и замахал кувалдой как

ненормальный. Даже жалко мужика стало – так распереживался.

Я едва успевал отбирать в брезентовые мешки выколотые

камни, уже собирался предложить перекур, и здесь забамкала в

железяку повариха. Слава богу, очень вовремя – нужно идти в

столовую! Владимир делал вид, будто сигнала не слышал,

кувалдой продолжал лупить и лупить, но загудели клаксонами

сразу несколько машин – звуки донеслись в карьер со стороны

рудного отвала, - и мой помощник бегом кинулся посмотреть, что

там на верху происходит. Я за ним, быстрым шагом.

Четыре не артельских камаза сигналами известили о

прибытии в лагерь, уже подъехали к рудному отвалу, и один из

них задом подползал под ковш экскаватора, готовясь к погрузке.

Владимир с мрачным видом наблюдал за маневрами техники:

«Думал, наши машины будут руду к железке возить, дня три

с этим делом провозятся», - вздохнул с сожалением, - «Надеялся

подольше эти дни на отвале повкалывать», - повернулся в

сторону техники, - «А выходит облом: Николай Игнатович