Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы. (СИ)

другое: часть денег, которые после каждой сдачи руды на

перерабатывающее предприятие переводятся на специальный

счет для окончательного расчета с рабочими по окончанию

сезона, обесцениваются с такой скоростью, что долго хранить их

просто невозможно.

Вот здесь все и зашумели! Дело то коснулось каждого!

Николай Игнатович помахал руками, успокаивая

собравшихся, и сообщил, что над этим вопросом они (как я

понял, те что за столом) уже подумали и кое-что предложить

могут. После чего дал слово лысому в очках интеллигенту –

теперь я понял, что это тот гений финансов, о котором Сергей

Логинов мне говорил, как о ведущем где-то на стороне все

артельские денежные дела.

Тощий хмырь – до того не походил на полевого работника,

что не могу назвать его по другому – деловито раскрыл перед

собой папку. И к моему удивлению, начал озвучивать серьезные

и плохо понятные большинству вещи.

Ну кто из нас, геологов, большую часть жизни проведших в

полевых партиях, знал о долларах? Только что это денежная

единица Соединенных Штатов Америки, нашего главного

противника. А потому отношения к нам не имеющая.

Наивность-то какая! Оказывается, в кругах продвинутых и в

нашей стране ее не только знают, а и уважают и ее пользуются.

И даже дали ей сугубо русские названия: «баксы», «зелень» –

очень приятные на слух, получше нашего «деревянного»

рубля, который оказывается все дешевеет и дешевеет, а этот

проклятый доллар стоит твердо, подобно некому органу

полярного животного.

А потому – объяснил нам интеллигентик – все артельские

свободные рубли нужно переводить в валюту, то-есть в

доллары по научному, или в баксы и зелень по русски. Но,

оказывается, и на эту операцию требуются определенные

денежные затраты – менять как говорится баш на баш никто не

будет. И прямо сейчас нужно решить: будет ли наш финансовый

гений проводить такую операцию – и тогда в конце сезона с

нами рассчитаются этими самыми зеленью-баксами, которые не

обесцениваются, либо же все оставить как есть, и тогда в конце

сезона каждый получит рубли, но только никто не знает, что на

них к тому времени можно купить.

Теперь народ зашумел, как пчелы в улье. Половина лучше

соображающих сразу же заорала «даешь баксы», вторая

половина, соображающих похуже, заорала «что с этими баксами

делать, ежели в магазинах их не принимают».

Теперь замахал руками Николай Игнатович, успокаивая

публику. Когда все малость утихомирились, доходчиво объяснил,

что сейчас эти страшные доллары возле любого магазина, на

базаре, на вокзалах с удовольствием купят за рубли по текущему

курсу.

Наша троица, то-есть я, Дока и Владимир не поддались

общему ажиотажу. Выслушали всех выступавших внимательно, и

Владимир, как признанный организатор дел житейских, то-есть

работы не касающихся, сообщил очевидный для него выбор:

«На валюту деньги менять нужно, дураку ясно».

Наверное, в данном случае я был только придурком,

потому что полной ясности в этом вопросе у меня не было.

Дока Владимира выслушал, посмотрел на меня – что добавлю.

Добавить было нечего, и он выдал совсем для меня неведомое:

«А я слышал, что в городе квартиры продают не за рубли, а

за доллары. Значит, умные люди уже поняли, в чем надежней

хранить свое добро».

«Ты тоже за доллары?» - поинтересовался я для полной

ясности.

«За них, конечно», - ответил Дока не задумываясь, чем

окончательно рассеял мои сомнения:

«Тогда и я за них. Только это не мое убеждение, просто вас

двое, большинство. Ну а я как бы к вам примкнувший».

Через час главный вопрос коллективом был решен в

пользу иностранных денежных знаков. По работе тоже нашлись

вопросики, но так, мелочь несущественная. Дока не вытерпел, и

раз появилась возможно, прилюдно поинтересовался у

начальника насчет второго экскаватора, что бы начать

расширение карьера. И получил почти ожидаемый ответ: ко

второму экскаватору нужно как минимум пара самосвалов, а

взять сейчас технику в кредит можно только за живые деньги,

которых в артели просто нет и в этом сезоне уже не появятся. То-

есть работать будем в определившихся границах карьера до

последней возможность. Другого варианта просто нет.

Еще раз работяги зашумели, когда дело коснулось выплаты

очередного аванса. В рублях, и очень скромного. Но шумели по

поводу другому: куда этот аванс девать, ежели всех уже напугали

обесцениванием рубля? Как его с толком потратить, пока не

поздно?

В артели тратить деньги точно негде, и Николай Игнатович

принял решение устроить для всех выходной, на два дня.

Желающих утром отвезут в Мирный, из которого можно легко

добраться до ближайших поселков, в которых проживают семьи

большинства артельских работяг. Ну а на следующий день к

обеду за ними же пошлют машину, в тот же Мирный. На этом

собрание закончилось, спокойные за сохранность кровно

заработанного, работяги потянулись по рабочим местам.

Вечером, когда собрались в домике и Владимир уже

копался в ящике с личными вещами – как я понял, начал

подготовку встречи с женой – откладывал на кровать одежду

почище, Дока улыбнулся, покачал головой и слишком

торопливого поостерег:

«Парадное не вздумай одевать! Не видел, как дорога в

Мирный разбита? Пыль сплошная, а мы на мотике поедем!»

Владимир на мгновение к нему обернулся, и буркнул

сердито:

«Кто на мотике, а кто и в машине!» - и снова занялся

ящиком.

«Мы что, тебе уже и не нужны?» - удивился Дока, и тут же

согласился, - «Ну и отлично, мотоциклу легче будет!»

«Не будет», - Владимир еще раз к нему обернулся, -

«рюкзак мой повезешь!»

Здесь и я с Докой начали сборы в цивилизацию:

откладывать нужные для нее вещи, ружья конечно – не

оставлять же их на два дня без присмотра. Потом к нам зашла

Варюха, передала мне пакет с деньгами и попросила перевести

их телеграфом своим родичам - в Мирный ехать она не

собиралась. Так и проваландались до отбоя.

Утром Владимир встал пораньше, вышел из домика и долго

возле него возился. Потом вернулся за рюкзаком, с ним вышел, и

больше мы его не видели – наверное, пошел к машине на

посадку. Вскоре услышали, как та из лагеря укатила. А мы с

Докой повалялись, пока солнце не стало пригревать нормально–

ехать по прохладе не хотелось, потом встали, сходили в

столовую, попрощались с Варюхой, и вернувшись к домику,

потащили рюкзаки к Уралу. Дока отстегнул брезентовый чехол

на люльке, откинул его вперед, и….от удивления открыл рот:

люлька почти до верха была загружена пробными брезентовыми

мешками, в каких Владимир таскал от карьера набранные там

камни!

«Ну блин!» - возмутился технарь, - «Когда только собрал

столько!» - и попытался мотик катнуть, проверить, сможет ли он

такую тяжесть везти. На пол метра прокатить удалось. Водила

выпрямился, в сомнении покачал головой и обернулся ко мне:

«По максимому загрузил, паразит! И меня не предупредил!

Придется тебе сзади сидеть, в люльку больше ничего не

положишь!»

«Доедем как-нибудь», - посочувствовал компаньону,

которого, как и меня, Владимир, оказывается, мало слушал, и

камни на отвале отбирал постоянно, иначе в таком объеме они

сейчас в люльке не лежали бы. А может и еще где-то лежат, для

следующей поездки Доки в партию – на машину он же их не

потянул, надеюсь, и в будущем не потянет, что бы с ними не

светиться.

Дока нагнулся над люлькой и чертыхался, загружая в нее

поверх брезентовых мешков наши легкие рюкзаки так, что бы