Невидимые силы

– Не люди, – поправил Платон Багратович, – а эксы.

– А вы их за людей не считаете? – поинтересовалась Настя.

– Они сами себя не считают, – сказал Жгут.

– А кем считают?

– Суперлюдьми, богами, новой ступенью эволюции. И все в таком же духе.

Настя обратилась к шефу Бюро:

– Владимир Иванович говорил мне про Кулон Чивера. Но я хочу знать больше.

– Собственно, это не кулон, а головоломка, – сказал Платон. – Сделанная в виде кулона. В шестнадцатом веке в Испании жил гениальный механик и изобретатель по имени Хуан Чивер. Он проектировал мельницы, дамбы, акведуки, делал попытки создать механического человека… В общем, был типичным представителем своего времени. Но помимо прочего Чивер очень сильно увлекался сатанизмом. Он много раз пытался вызвать дьявола, но, как гласит миф, безуспешно.

– Зачем он хотел вызвать дьявола?

– Он считал Люцифера кем-то вроде Прометея. Тем, кто может обогатить наш мир новыми знаниями и новыми способностями. Книги по демонологии не помогли Хуану Чиверу. Открыть врата, ведущие в ад, ему не удалось. И тогда он решил создать эти «врата» сам. Будучи не обычным чернокнижником, а механиком и изобретателем, он подошел к этому вопросу с чисто технической, инженерной стороны. То есть делал головоломку, заряжая ее заклинаниями. Так он, по крайней мере, думал.

– И она правда заряжена? – с любопытством спросила Настя.

– Возможно. Но заклинания тут ни при чем. Чивер был первоклассным эксом. Из тех, что умеют не только потреблять энергию, как стригои, но еще и аккумулировать ее. В этом заключался его мощнейший дар.

– Значит, этот кулон… что-то вроде батарейки? – уточнила Настя.

– Да, – кивнул Платон Багратович. И добавил с усмешкой: – Что-то вроде.

– И что стало с Чивером потом?

– Горожане узнали, что он собирается открыть «заповедные врата ада» и впустить демонов. Ну и по обычной средневековой привычке решили его сжечь. Они заперли Чивера в мастерской и подожгли ее. Мастерская выгорела дотла. На пепелище люди нашли кулон-головоломку. Огонь пощадил его. Кулон привезли в Вальдемосский монастырь на острове Майорка. Монахи-бесоборцы пытались уничтожить кулон, жгли его огнем, били по нему молотом, растворяли в кислоте. Но все было бесполезно. Тогда его решили спрятать. И спрятали. На много-много веков.

– Зачем он нужен Келлеру? – спросила Настя.

– Он хочет использовать энергию, аккумулированную в этом артефакте.

– И у него получится?

Платон Багратович пожал плечами:

– Кто знает. Если кулон действительно «заряжен», то последствия могут быть самыми неприятными.

– А конкретней?

Шеф едва заметно усмехнулся.

– Будь я ученым, я бы сказал, что мощный выброс энергии может привести… Ну, скажем, к страшному взрыву. А будь я магом, я бы торжественно изрек: «Головоломка Чивера откроет заповедные врата и выпустит зло, которое дремало несколько тысяч лет!» Согласись, и то и другое звучит достаточно зловеще.

– Да уж, – не стала спорить Настя.

– Келлер надеется стать богом, – сказал Жгут, криво ухмыльнувшись. – Однако это тоже на воде вилами писано. Высвободившаяся энергия может не только наполнить его силой, но и прикончить.

– Келлер это понимает? – спросила Настя.

– Думаю, да, – сказал Платон Багратович. – Но он готов рискнуть. И, кстати, он торопится. Время уже поджимает.

– В каком смысле? – не поняла Настя. – Почему?

– Головоломку нужно сложить в строго определенный момент, – ответил Жгут. – И, согласно средневековому «календарю Грегориуса Брокаса», этот момент наступит через три дня. Планеты встанут в нужном порядке, и все такое.

– Точнее, через семьдесят три часа, сорок минут и шесть секунд, – поправил Платон, бросив взгляд на свой серебристый хронометр.

– Что будет, если Келлер опоздает?

– Тогда ему придется ждать еще сто лет, – с холодной иронией проговорил Платон Багратович. – А я сомневаюсь, что он столько проживет. Даже учитывая его великолепные способности.

– Значит, надо поймать этого Келлера, пока он не натворил дел, – сказала Настя. – Напрячь ФСБ, МВД, другие спецслужбы.

Платон и Жгут снова переглянулись, лица их слегка помрачнели.

– Видишь ли, – снова заговорил Платон, – наше Бюро имеет довольно зыбкий статус. Многие облеченные властью люди «наверху» считают наше существование… – Платон Багратович запнулся, подыскивая подходящее слово.

– Малообоснованным, – подсказал Жгут.

– Именно, – кивнул Платон Багратович. – И это еще мягко сказано. Нам постоянно урезают финансирование, не дают расширять штат, ну и все в таком же духе.

– А почему? – вскинула брови Настя.

– Многие не верят в существование эксов, считают их шарлатанами, фокусниками, аферистами. А если нет противника, то и войну объявлять некому. Так что на поддержку «кавалерии» мы особо не рассчитываем. В основном действуем своими силами.

– Это правда, что ваши оперативники пользуются специальными пулями? С выпиленными крестиками.

– Правда.

– Это как-то связано… с верой в Бога?

– Отчасти, – ответил Платон Багратович. – Среди наших оперативников есть по-настоящему верующие люди. Для них крест – это символ, значение которого ты знаешь сама. А если обойтись без мистики, то крестообразный распил превращает обычную пулю в разрывную. – Платон Багратович посмотрел на часы. – Ну, а теперь откинься на спинку кресла и попытайся расслабиться. Понимаю, что в данных условиях сделать это будет непросто…

– Может, включить ей расслабляющую музыку? – предложил Жгут.

– Думаю, обойдемся и так. – Платон Багратович положил ладонь Насте на лоб. – Закрой глаза.

Она послушно закрыла глаза.

Ладонь у шефа Бюро была теплая, сухая и твердая. Настя поймала себя на том, что его прикосновение ей приятно.

– Расслабьтесь, – услышала она ровный, властный голос Платона. – Думайте о чем-нибудь приятном.

«Расслабишься тут», – подумала Настя. Однако вопреки ожиданию расслабиться получилось сразу же. Она представила себе лицо Платона, его темно-карие, мерцающие теплым светом глаза… Сейчас он смотрит этими глазами на нее.

«Интересно, я ему нравлюсь? – яркой искоркой пронеслась в ее расслабляющемся сознании мысль. – Я бы хотела».

Настя улыбнулась.

Не прошло и нескольких секунд, как ее охватила легкая, приятная дрема. Где-то в отдалении зазвучала тихая музыка, и сквозь эту музыку пробивались негромкие голоса.

– Странная аура.

– И я о том же, шеф.

– Но потенциал действительно высок. И он очень неровный. То поднимается до пика, а то опускается до среднего уровня и даже ниже.

– Да, необычно. Как думаете, что у нее за способность?

Пауза. А затем приглушенное:

– Что-то, связанное с психомоторикой. Но все очень неотчетливо…

Потом Настя нырнула в сон, но усилием воли снова выбралась на его поверхность. И услышала тихие отдаленные слова, которые заставили ее сквозь полудрему улыбнуться.

– Она вам нравится. Верно, шеф?

– Что ты имеешь в виду?

– Я вижу, как вы на нее смотрите.

– И как же?

– Как одинокий мужчина смотрит на красивую девушку.

– Глупости. Я гожусь ей в отцы.

– И все же была какая-то «искра», верно? Я в этих делах наблюдательный.

– Володя, закрыл бы ты рот.

– Молчу, шеф, молчу, – посмеиваясь, отозвался Жгут.

«Интересно, это сон или я слышу эти слова на самом деле?» – подумала Настя.

Потом что-то тихо заиграло, какая-то музыка, приятная, монотонная, успокаивающая. Голос Платона Багратовича превратился в негромкий гул, а дальше Настя снова разобрала слова.

– Володя, нам срочно нужно ехать. В парке на Вернадского два экса заставили отдыхающих наброситься друг на друга. Кажется, там поножовщина.

– А что с девочкой?

– Она просто поспит до нашего возвращения. Укрой ее пледом.

– Да, шеф. Нужно взять с собой…

Окончания фразы Настя не расслышала. Голоса Жгута и шефа стали уплывать, делаться невнятными и тихими, как далекий плеск волн. Потом они умолкли совсем.