Немцы в городе (СИ)

Свернув полученные на руки медицинские документы в трубочку, Оливер плетётся по коридору. Дверь во дворик маячит ближайшей целью.

— Молодой человек, а куртку кому оставили? — окликает его дежурная медсестра. Она почему-то улыбается. В полутьме приёмного покоя, в своём перетянутым поперечными складками белом халате она сильно напоминает фирменную эмблему “Охотников за привидениями”.

Подхватив брошенную на кушетке куртку, Оливер исчезает в проёме двери и оказывается один на один с ночью. Ещё одна Дианина сигарета кажется ему вкуснее самой вкусной вкуснятины, он смакует её, мусолит, подставляя лицо ветру и неизменно ловя в глаза пары выдыхаемого дыма. Воздух пахнет весной, и этот запах уже не кажется Риделю таким отвратительным. Никуда он не поедет — останется здесь, в машине, ждать десяти утра, курить Дианкины сигареты — они ей больше не понадобятся — и нюхать тёплый мартовский ветер.

— Станислав Константинович, Вы куда, Вам назначено?

Бойкая Фрау выскакивает из-за своего рабочего стола и преграждает путь в кабинет гендиректора мощными плечами.

— Отвали Шнай, времени нет, — недовольно бурчит Стас, пытаясь оттолкнуть непоколебимую Фрау в сторону.

Бесполезно — она и так-то никогда не была слабачкой, а “программа детокса” и ранняя весна только пошли ей на пользу. С тех пор, как Диана полностью отдалась общественной деятельности, место ассистентки гендира в списке должностей комбината, а заодно и рабочее место за огромным столом в приёмной, заняла Фрау Шнайдер. Иногда двери в приёмную поутру всё же открывает Кристоф, но редко. Все думают, это случается лишь потому, что у новенькой ассистентки из-за бурной личной жизнью не всегда есть время на наведение утреннего марафета.

Хитро прищурившись, Фрау всё же отходит в сторону и возвращается к панорамному окну. Когда-нибудь она вернёт себе утраченное, по крайней мере, всё к тому идёт.

— Здрасьте, — Стас прикрывает за собой дверь.

В кабинете трое: Линдеманн, Флаке и Володька. И никто не покинет этих стен, пока план не будет готов. Пришло время для серьёзной работы, и чтобы не терять зря времени, начинают с самого простого. Володька выводит на самый большой из имеющихся в кабинете мониторов своё произведение: он распечатал план-схему здания райотдела ФСБ, каждого этажа и всех хозяйственных помещений, от руки накалякал на них каких-то стрелочек, крестиков и ноликов, а затем вновь отсканировал. Ну не умеет человек работать в пейнте, что поделаешь!

На дело решено идти в пятницу ночью. По информации от Кирилла, как раз на следующие выходные у генерала намечен вояж по отдалённым районам области, и в городе его не будет до понедельника. Расслабленные отсутствием высокого начальства сотрудники наверняка разбредутся по домам пораньше, и в здании останется лишь смена охранников. По плану на пятницу намечена проверка канализационных труб, а значит можно будет беспрепятственно исследовать каждый этаж, включая подвал — ведь трубы пронизывают здание от крыши до фундамента сразу несколькими стояками. Операция по подмене сантехников из муниципальной службы на нужных людей вызывает никоторые опасения, но без риска в таком деле никак. Кирилл обещал задержаться в пятницу на работе — он часто так делает, и подозрений это не вызовет. Дело за малым — ускользнуть от наблюдения. Здание утыкано камерами, как ёжик иголками. Есть два способа ликвидировать риск попасться под объектив: нейтрализовать охрану вместе с дежурным оператором, или же подменить изображение с камер на фейковое. Решено проработать оба сценария — кто знает, как пойдут дела... Финальной точкой мероприятия станет вскрытие сейфа. Найти умельцев, его установивших, было не трудно — Кречетов, как и все люди “из девяностых”, предпочитает жить по понятиям, в тонкости работы с высокими технологиями особо не вникая. Оказывается, у него даже нет собственного доверенного программиста — в случае чего он передаёт дело помощникам, а те привлекают халтурщиков из числа собственных знакомых. Над сейфом трудились двое, было это давно, и оба уже и думать забыли о том заказе — по отчётности он проходил как казённый, а не личный. Что и говорить: пара угроз заставила обоих дрожать, аки листы на ветру, а пара тысяч евро — выкладывать информацию быстрее, чем Флаке успевал её усваивать.

— Кто в кабинет полезет? Там раковины нет — я проверял по схемам. Только батареи центрального отопления. — Володька рад снова быть вовлечённым хоть во что-то, кроме хождений по избиркомам да общения с электоратом.

— Пускай Флаке лезет. Он с сейфом быстрее всех управится, а если его засекут — притворится Слендерменом! — Стас считает, что это смешно. — Ну не обижайся, я просто подумал, что у тебя личные мотивы — тебе и карты в руки...

— Я не обижаюсь. Ты прав. И насчёт личных мотивов — тоже. Поэтому в кабинет пойдём мы с Дианой — вот у ж у кого мотив так мотив, и Риделя захватим для самоуспокоения. Если засекут — в комнате будет уже два Слендермена.

— И одна фигуристая мэдхен, — зачем-то вставил Тилль перед тем, как выдохнуть струйку белого дыма в приоткрытое окно.

— Радуйся, что Ридель тебя не слышит. С юмором у него плохо, сам знаешь.

— Кстати о мэдхен и о Риделе. Я никому из них двоих не могу со вчерашнего вечера дозвониться, — вспоминает Стас. — Хотел спросить, как там Дианка после дебатов — вы видели? Генерал вчера лично на ТВ припёрся. Но её телефон вообще отключен, а Риделевский просто не отвечает.

— Странно... — Тилль уже не шутит. — Самое время начинать волноваться.

— Ты что здесь делаешь? Совсем сдурел? — заметив несвежего Риделя во вчерашней одежде в коридоре возле стойки регистратуры, Диана окунается в негодование. Её планом было улизнуть до официального времени выписки, чтобы не столкнуться с Олли и избежать неизбежного — неудобного разговора. — Ты что, всю ночь здесь проторчал? Собака со вчерашнего дня не кормлена, не гулена!

Она даже не обращает внимание на любопытные взгляды: люди вокруг счастливы хоть какой драме, больница редко радует своих постояльцев подобными реалити-шоу, и некоторые наиболее шустрые больные уже записывают огненные речи девушки на свои смартфоны. Ещё бы — местная знаменитость орёт на охранника, или кто он ей, а тот стоит, глазки опустив, хвост поджав...

Поняв, что отвечать он не намерен, она вихрем несётся к дверям, а он лишь молча плетётся следом.

Уже в машине она, всё ещё пребывая в ярости, долго не может отдышаться.

— Дай сигарету, — не обнаружив своей пачки на месте, Диана наконец обращается к уже положившему ладони на руль и готовому ехать Оливеру.

— Не дам, — отвечает он, продолжая смотреть прямо перед собой.

— Чего-о? — от такой наглости глаза девушки становятся круглыми, как пятаки. Она не видит себя со стороны, а иначе заметила бы, как прядь светлых несвежих волос выбилась из хвоста и торчит в сторону, словно какая-нибудь антенна из головы пришельца. Картину дополняет подпорченный за ночь беспробудного медикаментозного сна макияж: тональник скатался по коже хлопьями, от помады не осталось и следа, а тени и тушь неравномерно осыпались на щёки тёмными крошками. — А ты не охрене-ел?

Ридель трогается в путь, аккуратно выводя машину с больничной стоянки на шоссе.

— Успокойся, тебе нервничать нельзя. Тебе теперь вообще ничего нельзя, даже мне перечить. То есть можно, но...

Чёрт, неужели он знает? Диана отчётливо помнит, как умоляла врача и медсестёр ничего ему не говорить. Кто он ей? По закону — никто, а значит и докладывать о её состоянии ему не обязаны. Неужели проболтались? Или он сам догадался? Ридель и Эйнштейн — это конечно разные фамилии, но после вчерашнего докумекать до очевидного смог бы даже Олли. А может, медики специально? Ну типа, чтобы спровоцировать драму... Да не, это было бы уже слишком. Пока девушка судорожно соображает, что ответить, как себя вести, Ридель снова удивляет:

— Наверное ты ещё не знаешь, но ты беременна.