Немцы в городе (СИ)

— Аллё, Шнай, ну зачем ты звонишь? Постой, не клади трубку... В офисе всё спокойно? Вы связывались с остальными? Как они? Всё готово?

Шнай часто звонит Стасу, в основном выдумывая поводы поглупее. Он раздражает, но не своей персоной, а тем, что вновь и вновь теребит рану, которая, казалось бы, вот-вот готова была затянуться. Шнай не позволяет бывшему партнёру забыть о собственном существовании, то и дело попадая в его поле зрения. Специально ли он так делает? Стас уверен, что да. И он прав. Шнайдер уже давно решил, что первый шаг на пути назад — это не позволять бывшему забывать о себе. Пусть всегда имеет в виду, что Фрау рядом, и никуда от него не денется. Шнайдер уболтал себя не обижаться на грубые тона, резкие ответы. Какая разница — раз он реагирует, так или иначе — он его помнит, а значит, он пока не готов вычеркнуть его из своей жизни окончательно. Иначе бы просто перестал отвечать на звонки. Сегодня всё по-другому: уже готовый разразиться очередной гневной тирадой, Стас сбавляет обороты. На кону успех всей операции — в такую ночь не до личных разборок. Парню очень страшно — не за себя, ему-то самому терять нечего, у него нет никого и ничего, а за Серёгу. Он не хотел бы подставить друга, но он не учёл, что от его желания уже мало что зависит. И Фрау, говорящая сейчас в трубку самым мягким и доверительным тоном, на который только способна, успокаивает. Внушает иллюзию, что всё под контролем, и ничего плохого просто не может случиться. За эту иллюзию Стас готов простить ей многое. Сменив тон, он долго не вешает трубку, позволяя Фрау болтать и не останавливаться. В какой-то момент чувство щемящей ностальгии накрывает его с головой. В домике ждёт Серёга и пиво, грядущая ночь — решающая, и Стасу вдруг кажется, что если они — они все — переживут её без потерь, он наступит на горло и здравому смыслу, и собственной гордости, и данным себе некогда обещаниям, и даст Шнайдеру второй шанс. Он заранее готовится совершить эту ошибку. Он готов ещё раз ошибиться. Ему лишь нужен маячок, маячащий вдали, на исходе ночи, что ещё и не начиналась. Ему нужна надежда, и он решает дать её себе. Только если ночь пройдёт без потерь...

Припарковавшись между двумя гаражами-ракушками, Диана и Оливер нервозно глядят на часы. Они знают, что до их выхода ещё долго, но Флаке настоял на том, чтобы они были на месте заранее. Это нужно, дабы избежать неожиданностей и не привлекать лишнего внимания, среди ночи рассекая на машине вокруг Управления. Управление стоит на отшибе: с одной стороны — речка, с другой — огромная безлюдная площадь. Если бы не умелое содержание, площадь давно бы обернулась пустырём — ведь по ней никто не гуляет. По сути, все лужайки по периметру и памятник героям-чекистам в центре, несколько кованых скамеек и недавно обновлённое асфальтное покрытие — всё это лишь для работников и посетителей управления. Жилых домов поблизости нет. Когда-то здесь простирался целый микрорайон двухэтажных бараков. Удобства на улице, квартиры общежитного типа — бараки служили пристанищем пролетариям, съехавшимся сюда после войны из окрестных деревень на работы по восстановлению города. Уже в шестидесятые большинство обитателей расселились по хрущёвкам, а оставшиеся в бараках расширили свои владения, заняв опустевшие комнаты по соседству. Их потомки так бы и жили здесь до двадцать второго века, если бы в нулевых весь местный жилой фонд не был признан ветхим, и людей за счёт федерального бюджета не расселили по новостройкам в других частях города. Бараки долго ещё стояли, блистая пустыми глазницами окон и привлекая под свои дырявые крыши бомжей, наркоманов и суицидально настроенную молодёжь, но пару лет назад их бетонные скелеты наконец сравняли с землёй. Здание Управления осталось одиноко возвышаться на всю округу, просматриваясь вместе со всеми идущими к нему дорогами, как на ладони. Ощущение полной отчуждённости сглаживает квартал свежих многоэтажек, выросший несколько лет назад по ту сторону реки. В одной из них сейчас дежурят Круспе и Ирина, а Олли и Диана вынуждены коротать время в далеко не самых комфортных условиях. Жильцы бараков в своё время понаставили по округе незаконных гаражей: бараки снесли, а до гаражей никому дела не было. Так они и остались здесь: ржавые пустые коробки, некоторые ещё крепкие, иные — насквозь гнилые. Выбрав парочку сооружений понадёжнее, Оливер остановил машину между ними и выключил фары. Он уже просчитал, что бегом до подвального входа в здание Управления они доберутся минуты за три. Но в том, что Диана сможет именно бежать, он сомневается, поэтому попросил Лоренца сигналить сильно заранее.

Ну, а пока им остаётся только ждать.

Ждут и Флаке с Линдеманном. Остановив внедорожник на подъездах к Управлению, там, где пустая ночная трасса выгодно просматривается в оба направления, они ожидают машину, которую нельзя пропустить. Не заметить её они не смогут — жёлтый минивэн коммунальной службы будет виден издалека. По предварительной информации, работников внутри будет трое. Тилль в который раз осматривает арсенал орудий: у них с собой всё, что только может понадобиться, но на начальных порах понадобится немногое. Пока он вновь и вновь прокручивает в голове план действий, Лоренц любовно поглаживает два новеньких жёлтых комбинезона — униформу коммунальщиков он заказал в интернете и, отказавшись от доставки, послал одного из надёжных сотрудников внутренней охраны ММК в соседний город забрать заказ лично. Никаких курьеров, ничего, что бы так или иначе могло на него указать. Сейчас любая мелочь может пустить весь план насмарку. Но все подготовительные мероприятия уже позади, и, потерявшись в собственных мыслях, Лоренц подскакивает оттого, что Тилль пихает его локтём под бок.

— Смотри, — зачем-то шепчет тот, хотя на мили вокруг ни души, и тычет пальцем в боковое стекло УАЗика. — Кажется, едут.

Проследив за его жестом и уловив приближающиеся огоньки фар жёлтого микроавтобуса, Флаке закидывает комбинезоны на заднее сидение — их черёд ещё не пришёл — и заводит мотор.

====== 38. Обратный отсчёт (Вылазка. Начало) ======

Флаке удаётся подгадать и вырулить с обочины на шоссе ровно за две секунды до того, как минивэн должен был бы проскочить это место. Надежды на профессионализм водителя минивэна оправдались: моментально сориентировавшись, он выкручивает руль, уводя машину от столкновения и занося оба правых колеса в кювет. Двух секунд хватило для манёвра, но не хватило для того, чтобы сообразить, что же всё-таки происходит. По оговоренному сценарию Тилль и Флаке покидают УАЗ и следуют к беспомощно пытающемуся выбраться обратно на шоссе микроавтобусу. Два колеса слегка увязли в мартовской слякоти, и мощности движка почти хватает для решающего рывка, почти, но... Завидев во тьме две приближающиеся фигуры, водитель на время глушит зажигание и выскакивает наружу.

— Вы что, совсем, блять, куда прёте, из кустов на главную...

Неизвестно, что именно заставляет водителя замолчать. Он с непониманием таращится на почти уже поравнявшиеся с ним долговязые силуэты, и даже незримая поддержка обоих напарников, выскочивших на дорогу вслед за коллегой, не придаёт ему уверенности.

— Э, э, мужики, нам проблем не надо...

Последнее, о чём думает водитель автомобиля коммунальной службы перед тем, как отключиться — это смерть. На самом деле до смерти ему ещё далеко — лет двадцать, если не случится ничего сверхнеожиданного. Подойдя к водителю на дистанцию вытянутой руки, Флаке уверенно выбрасывает кулак с зажатым в нём шприцем, попадая точно в сонную артерию. Не зря он после школы отходил на курсы медбрата — полученные в юности навыки выручали его по жизни не раз и не два. Водитель обмякает моментально, опускаясь в надёжные объятья Лоренца. Кто бы мог подумать, что в этом тщедушном очкарике кроется немало силушки! Xотя и обмякшего водителя сложно назвать культуристом... Пока Линдеманн в пару ударов нейтрализует бросившихся было на выручку товарищу работников, Лоренц дотаскивает водителя до своего УАЗика и, поднапрягшись, запихивает его в кузов. Убедившись, что недвижимое тело лежит ровно, кровоснабжение не нарушено, а дыхание несчастного ровно и безмятежно, Лоренц возвращается к минивэну — его другу давно нужна помощь. Пока Линдеманн удерживает за грудки одного и кое-как отбивается от второго, Кристиан заряжает новый шприц. Первого сантехника постигает участь водителя — возни с ним немного, и оставив Тилля наедине с последней жертвой, Лоренц, повторяя знакомый порядок действий, погружает ещё одно тело в кузов УАЗика. Приготовив очередную инъекцию, он уже готов вновь вернуться к микроавтобусу, но вдруг обнаруживает место стычки пустым. Вглядываясь в убегающее за горизонт пустое полотнo шоссе, он едва различает две удаляющиеся фигуры: насмотревшись на участь своих коллег, последний парень из сантехбригады решает дальше не геройствовать и пускается в бегство, улепётывая от подуставшего от борьбы немолодого Линдеманна зигзагами. Вскоре беглец и вовсе сворачивает с шоссе, теряясь в прозрачных безлиственных зарослях. Понадеявшись скрыться, он допускает фатальную ошибку: обочины только с виду кажутся твёрдыми и снежными — на деле же они вязкие и топкие. Провалившись под тонкую корку подтаявшего снега, убегающий вязнет в грязи, почти добровольно отдаваясь на волю преследователя. Линдеманну дорогого стоит вытащить промокшее тело на дорогу и, скрутив несчастному руки, он ждёт напарника: тащить эту ношу до машины на себе он не собирается. Наконец Лоренц поспевает со шприцем. Не обращая внимания на протестующее мычание пленника, он усыпляет и его, не переставая сокрушительно качать головой: “Ноги промочил, как бы не простудился, идиот”.