Зарубежный детектив 1979

- Ничего, справимся! Должны справиться!

- Тогда берите в свое распоряжение секретаря ревсомоль-ской ячейки.

- Ну что ж, посостязаемся с Дамираном.   Посмотрим, чья возьмет! И вообще, товарищ секретарь, сдается мне, что ламы не просто так затеяли дело с субурганом. Они и Сэда убили. А люди еще верят, что эти проходимцы вознесут их в рай.

- Да, сильна еще у людей вера в бурхана, жизнь представ­ляется им тяжелой н беспокойной, а смерть со счастливым пе­рерождением — желанной и добродетельной. Странная психоло­гия, ничего не скажешь! Будь осторожен. Надеюсь, ты не ду­маешь, что ламы сожгли твой хашан только затем, чтобы тебе поставили еще лучший?! То-то же!

- Я подозреваю одного человека...

- Возможно, твои подозрения и правильны, но учти, что за спиной подозреваемого тобой непременно стоит и его хозяин!

Встреча с секретарем партячейки воодушевила Цултэма. С ревсомольским вожаком, задорным, веселым парнем, они об­судили план действий и решили, что ревсомольский секретарь подготовит основную часть самодеятельности силами ревсомоль-цев, а Цултэм постарается привлечь к участию в смотре несоюз­ную молодежь.

Среди жителей бага, в который входил хотон Цултэма, сла­вилась прекрасным голосом молодая девушка по имени Должин. Вот и решил Цултэм попытать счастья уговорить ее принять участие в концерте. Но зайти в юрту, где жила Должин, Цул­тэм не решался из-за сварливого и склочного характера ее ма­тери, которая и на выстрел не подпускала к девушке ни­кого из мужчин. Дождавшись того дня, когда Должин одна отправилась пасти овец, Цултэм сел в седло и поскакал к скло­ну холма.

- Должин, мне нужно поговорить с тобой об одном важном деле.

- О каком таком деле? — Брови девушки удивленно взле­тели вверх.

- Хочу просить тебя участвовать в концерте, песни испол­нить, какие знаешь.

—        Ой, да что вы! Я и петь-то не умею, — смутилась она. — Нет, нет и не просите.

—        Выслушай меня, Должин. Я ведь не шучу. Дело серьез­ное. Речь идет о защите наших революционных интересов...

- Ха-ха-ха-ха! Так разве их песнями защищать нужно?

- Песнями тоже.

И Цултэм подробно рассказал ей, почему затевается концерт, и еще раз попросил ее принять в нем участие.

—        Ну что ж, раз такое дело, я согласна. Только не знаю, как посмотрят на это родители. Не разрешат они мне. Мать напус­тится с упреками, скажет, нечего, мол, песни петь да грешить перед бурханом, надо у субургана получить благословение и ду­мать о своем будущем перерождении в другой жизни.

—        Я все себе представляю, Должин. Но ведь у нас не так много больших талантов. А твои песни придет послушать и стар и млад. Договоримся так: родителей твоих я беру на себя, а ты пока пой, упражняйся. Здесь, со стадом, никто тебе не помешает. Договорились?

—        Договорились.

Дамиран спешился возле юрты Должин и завел с ее родите­лями велеречивые разговоры о волшебной силе субургана.

—        Мы обязательно пойдем смотреть священный обряд и на субурган кое-что возложим ради дочери. Пусть бурхан пошлет ей счастье. — Мать Должин прослезилась и утерла глаза полою дэли.

—        Мысли матери — о ребенке, а мысли дитяти — в горах. Так-то, голубушка. Слыхала пословицу? — Дамиран прищелк­нул языком.

- Как не слыхать, слыхала.

- Вы, наверное, и себя забываете в думах о дочери!

- Какая мать не печется о свопх детях?

—        А ваша дочь небось уже строит планы на будущее... Слу­шай, старая, — наклонился тайджи к самому уху женщины, — знаешь Цултэма?

—        Знаю, как не знать.

—        Так вот, — зашептал Дамиран, — этот Цултэм теперь всячески поносит нашу веру, срамник. Но такие люди не жи­вут долго, их век короток. Помнишь Сэда? Все кричал, что мы обрели свободу. Вот и докричался. А скоро и Цултэм до­играется...

—        Зачем вы мне все это говорите?

- А вот затем, что твоя дочь, бесстыдница, сидит с этим смутьяном на холме, соединив шеи. Чего уставилась? Иди взгляни, они и сейчас еще там посиживают, я их только что видел.

- Что ты мелешь, старый мерин! — Женщина подступила к тайджи с кулаками.

—        Не сердись, старая, я ведь твоей дочери добра желаю. Но мать Должин было не унять. Бормоча проклятия Цултэму и грозясь выдрать все волосы на голове у дочери, женщина села верхом на стоявшую у привязи кобылу и потрусила к хол­му. Подъехав поближе, она увидела мужчину, державшего под уздцы коня и о чем-то миролюбиво разговаривавшего с ее до­черью.

«Ишь, старый козел, о чем это он так долго болтает с ней? Я тебе сейчас покажу, как крутить головы девчонкам», — дума­ла мать, давая кнута лошади.

Цултэм, заметив женщину, одним взмахом   вскочил в седло и направился навстречу.

—        У нас хоть и бедная халупа, а все же есть, — заорала она. — Мог бы зайти к нам домой, если ты такой разговорчи­вый. Хоть бы людей посовестился, бесстыдник, девке мозги кру­тить у всех на глазах. Что люди скажут?

- Пусть говорят, что хотят. На чужой роток не накинешь платок. Только зря вы, мамаша, сердитесь. Разве ваша дочь не имеет нрава поговорить с человеком? Она сама за себя отве­чает!

- Пока что мы с отцом за нее отвечаем!

- Да успокойтесь вы. Скоро в нашем баге будет праздник. Хотим устроить концерт. Пусть каждый покажет свой талант. И Должин тоже пусть споет хорошие песни. У нее же прекрас­ный голос, все знают. Ее отказ может обидеть односельчан. По­нимаете?

- Что тут понимать, — вздохнула мать. — Ты же нас зна­ешь. Всю жизнь скот пасли, коровьи хвосты крутили. Что мы видели? Что понимаем? Ун{ ты не сердись, Цултэм, что зря на тебя накричала. Ладно, пусть поет. Но чтоб у меня не дурить! — погрозила пальцем мать.

Возвращаясь домой, она точила зуб на старого сводника Да­мирана, лижущего хамбе зад и шатающегося по чужим аилам, забросив свое собственное хозяйство.

Хучирдва морин-хура (2) и одна лимбэ (3), несколько певцов и танцоров репетировали свои номера в юрте Цултэма. Когда за­играла музыка, в двери, толкая друг друга, начали просовывать­ся головы соседей. Прищелкивая языками, они подбадривали ис­полнителей. Некоторые протискивались вперед, спрашивая у Цултэма разрешения участвовать в концерте. Даже всем извест­ный рассказчик, балагур и анекдотист Дамба решил показать свое искусство, изобразить пародии на лам.

1 Хучир — музыкальный инструмент, род скрипки.

2 М о р и и - х у р - смычковый музыкальный инструмент.

3 Лимбэ — род флейты.

19

В юрте хамба-ламы собрались самые приближенные и доверен­ные лица для обсуждения важного вопроса: кого из них выслать к границе навстречу халхасскому хану Дамдин-Очиру, давшему высочайшее согласие принять участие в церемонии освящения субургана. В назначенный день и час, о котором великий хан и каноник уведомлял в недавно полученном от него послании, он с сопровождающими его лицами долясен выехать из Баргут-ской кумирни, лежащей по другую сторону границы, на террито­рии Южной Монголии. Кто встретит великого хана на восточной границе Монголии и невредимым сопроводит сюда, в монастырь Святого Лузана? Кто поедет? Кто в случае опасности грудью за­щитит великого хана?

— Высокочтимый наставник, если вам будет угодно, пошлите меня, — от волнения голос Балдана дрогнул. — Здесь тайджи Дамиран управится один.

- Не так это просто, как кажется, — вступил в разговор кур­гузый тайджи. — Непременно должен ехать человек, хорошо знающий дорогу. Степь широка, и холмов одинаковых много. Разминуться — пара пустяков. А разве Балдан когда-нибудь ездил в ту сторону по этой дороге?

- Отсюда, из монастыря Святого Лузана, к тому месту я не хажпвал, но прежде много лет работал среди баргутов и су-нэдов по ту сторону границы Монголии, места знаю неплохо. Не подумайте, что я набиваюсь ехать встречать халхасского хана...