Зарубежный детектив 1979

—        Я тоже не слишком близко знаком с хамба-ламой. Знаю его только в лицо. Не более. — Хубилган накрыл правой ла­донью заметно подрагивавшую левую кисть руки.

Довчин и хамба Содов сидели, отвернувшись друг от друга, словно чужие люди.

—        Хамба, понимаете ли вы всю серьезность вашего поло­жения?

—        Я не представляю себе, о чем вы говорите. Вообще, поче­му я арестован? Сынок, отпусти старика. Я ни в чем не виноват. Здесь произошла какая-то ошибка.

—        Ошибки быть не может. Объясните причину, побудившую вас как настоятеля монастыря возвести субурган.

- Здесь вовсе нет никакой особой причины. Мы возвели су­бурган ради спасения от грехопадения всех живых и ушедших в страну спокойствия послушников бурхана, ради шести начал сотворения нашего мира. Дешга и нощно мы, ламы и хувараки*, читаем молитвы, поклоняясь трем сокровищам бурхана, и про­сим в молитвах все победившего и миновавшего всесильного Будду быть милосердным к верующим, облегчить их судьбу. Идя навстречу пожеланиям верующих, очистить свои грехи и возбла­годарить бурхана, мы и решили возвести субурган.

1 Хуварак — ученик ламы.

- Назовите имя человека, имеющего высокий духовный сан и находящегося за границей, с которым вы поддерживаете связь. . — Такого человека мы не знаем, — почти хором ответили хубилган и хамба.

- Видно, у вас обоих слишком короткая память. — Следо­ватель нажал кнопку звонка. — Приведите следующего.

Хубилган и хамба с тревогой поглядывали на дверь, но, когда привели Дамдин-Очира, они, как по команде, отвернулись, при­няв равнодушный вид, желая показать, что они никогда преж­де не видели этого человека.

—        Вы знакомы с этими людьми?

Дамдин-Очир не отвечал, будто не слышал вопроса.

- Повторяю: знаете этих людей?

- Я знал их раньше, — еле слышно проговорил арестован­ный.

Перерожденец и настоятель разом накинулась на него.

- Открой глаза пошире. Первый раз тебя видим!

- Прекратить пререкания. Арестованный ответит сам.

- Нет, я, кажется, и в самом деле ошибся. Нет-нет, я никог­да раньше не видел этих лам, — огромным усилием воли Дамдин-Очир заставил себя улыбнуться.

- Так. При каких обстоятельствах вы впервые очутились за границей?

- Рыба ищет, где глубже, а человек ищет, где лучше. Так и я. Но хорошо, как говорится, там, где нас нет. На чуж­бине я не прижился,   на   родину   потянуло.   На   старости   лет захотелось прижаться к груди родной земли, как  к груди ма­тери.

- Неужели вам так плохо жилось за границей?

- Житье мое там было незавидным.

- Неужели? Мы располагаем материалами, доказывающими как раз обратное. С какого времени и какого рода отношения вы поддерживаете с хамба-ламой?

- Да мы вовсе незнакомы, и нет между нами никаких отно­шений, — сорвался с места хамба Содов.

- Приведите следующего!

В кабинет робко вошел баргут — бывший проводник халхас­ского хана. За несколько дней, прошедших после ареста, он силь­но похудел, постарел и как-то весь сжался. Ненавидящим взгля­дом уставился на хамбу и Дамдин-Очира.

- С какой целью переходили границу?

- С какой целью? Спросите об этом лучше у него, — баргут указал пальцем на Дамдин-Очира. — Я был его проводником и доверенным лицом и был уверен, что делаю доброе дело во имя бурхана. К тому же мне хорошо платили.

- Сколько раз вы незаконно переходили границу?

- Года два назад, помните, я привез вам письмо, — баргут кивнул в сторону хамбы.

- Никакого письма я от вас не получал, — отрезал настоя­тель.

- А кто мне на хадаге двадцать тугриков поднес за это? Деньги немалые! — И снова, обратив лицо к следователю, баргут продолжал: — Потом я принес хамбе ответное письмо от япон­ского разведуправлсиия, к которому хамба обращался с прось­бой прислать руководство к действию и оказать военную помощь. Хамба-лама должен прекрасно помнить. Этому человеку я триж­ды привозил письма от японцев, доставлял его ответные послания соответствующим лицам. Пусть подтвердит Дамдин-Очир.

- Кто дал вам титул халхасского хана? — Следователь не мог сдержать улыбки.

- Святой Банчин-богд пожаловал меня ханом...

- И что же вы изволили делать как хан?

- Я ничего особенного не сделал...

- Ну, хорошо. Приведите следующего!

Осунувшегося и сильно заросшего бородой китайца Буянта арестованные узнали не сразу. Китаец не сел на предложенный ему стул, а продолжал стоять.

—        Кого из присутствующих знаете?

—        Хай, всех знаю! Это же главные зачинщики: лама-перерож­денец Довчин из монастыря Святого Лузана, рядом с ним хамба-лама Содов, а это — халхасский хан Дамдин-Очир, посаженный на трон в Баргутской кумирне. Много лет они не останавливаясь ни  перед   чем,  делали  все,  чтобы  свергнуть новую власть и вернуть старые порядки. Они готовы были подчинить свою страну японцам... Я человек конченый и не боюсь говорить правду.

Ламы сидели молча, ерзая на стульях.

- Эти благообразные святоши замутили мозги таким недо­тепам, как я, ввергли нас в тяжкие грехи, — со злостью выкри­кивал баргут.

- Ты, грязный убийца! Замолчи, — визжал халхасский хан.

- Нет, это ты и есть убийца. По твоему приказу яобаг­рил руки кровью безвинного человека, но яприму кару гос­подню...

- Прекратить пререкания! По-моему, здесь еще кое-кого не хватает.

В сопровождении вооруженной охраны в кабинет привели Шушму, Пунцага, темнолицего монашка, телохранителя Дам­дин-Очира и кургузого Дамирана.

—           Кажется, теперь общество в полном сборе? Отчего же быв­шие друзья расселись по разным углам? По-моему, ваши запира­тельства теперь бессмысленны. Да, ведь еще не хватает одного человека! — И следователь, оправив китель, нажал кнопку и вы­шел из-за стола.

На пороге появился всеми почитавшийся великий посланник Страны восходящего солнца. Арестованные, привстав с мест, разинули рты. У одних задрожали колени, у других выступил от страха холодный липкий пот. Третьи истово читали заклинания и молитвы. Балдан, вернее — капитан Пурэвжав, при всех знаках отличия прошел между арестованными и сел за стол рядом со следователем.

— Почтенный перерожденец, — Пурэвжав   нахмурил   бро­ви, — не пора ли нам закончить эту игру? Затаивший зло да иссохнет!

Побледневший как смерть, хубилган вздрогнул от знакомого, а теперь такого страшного голоса, боясь взглянуть в улыбающее­ся лицо капитана. Шепча проклятия, он закрыл лицо обеими ру­ками и опустил голову на колени.

Луис Рохелио Ногерас

И ЕСЛИ Я УМРУ ЗАВТРА... 

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Двадцатилетний путь развития социалистического государства на острове Свободы отмечен величественными свершениями. Ко­ренная ломка устаревших социально-экономических структур, глубочайшие преобразования в жизни народа, всеобщий творче­ский подъем, охвативший страну, не могли не коснуться и лите­ратуры. Призванная служить делу воспитания нового человека в духе революционной идеологии, сознательно отдавшая себя реше­нию этой благородной задачи, она переживает сегодня сложный период достижений и поисков. Осмысливая новые жизненные яв­ления, кубинские писатели трактуют и новые темы в своих про­изведениях, а главное — проявляют совершенно иной подход к жизненному материалу. Возникают новые таланты и, что, пожа­луй, интереснее, новые жанры.

Один из них — детективная повесть.

До победы революции многочисленные любители этого попу­лярного жанра на Кубе питались в основном низкопробным чти­вом западноевропейских и североамериканских авторов, чья про­дукция обильно ввозилась в страну. Героями тех книг были «сверхдетективы»-одиночки или разведчики-супермены, едино­лично разрушающие все планы врага.