Игрушка (СИ)

316 "А теперь мне нужно ехать. Мы обязательно встретимся. Я напишу тебе и встретимся - или в Москве, или в Ленинграде. Ну, до свидания, друг мой дорогой", - Чарнота обнял Петьку, поцеловал его в правую щёку и, легонько оттолкнув, направился к телеге.

"Григорий Лукьянович, - вдруг услышал он петькин голос и понял: с Климом тоже придётся объясняться, - Григорий Лукъянович, - прокричал Пётр, - прошу тебя, не затягивай с нашим свиданием, а то я весь изведусь!"

Чарнота ничего не ответил, только, обернувшись, ободряюще помахал своему другу рукой.

На телеге некоторое время они ехали молча. Чарнота собирался с мыслями, обдумывал: как лучше начать ему этот, казавшийся трудным из-за своей спонтанности, разговор с Климом. Наконец он заговорил:

"Клим Владимирович, ты же не в коммунистической партии и поэтому легко меня поймёшь и поверишь мне. Я тебе сейчас расскажу всё, как на духу, а там думай как дальше складывать наши отношения".

И Чарнота всё рассказал Агафонову: и что он генерал, и что воевал с красными, и как маялся в эмиграции, и как решил всё-таки попытаться понять, какой путь для России лучше всех или даже найти свой. Агафонов молчал, не перебивая, внимательно слушал. Они уже въехали на территорию коммуны и остановились у их дома. Клим Владимирович слез с телеги, подошёл к Чарноте, который уже начал распрягать лошадь, подошёл и обнял его. Несколько мгновений они стояли обнявшись. Затем Агафонов мягко высвободился из объятий Чарноты и, ничего не сказав, пошёл к дому.317 У Григория Лукьяновича отлегло от сердца и он, облегчённо вздохнув, продолжил распрягать коня. Он понял, что только что приобрёл ещё одного друга, теперь уже, без сомнения, настоящего и верного.

---------------------------------

На следующий день рано утром на автомобиле в коммуну приехала Людмила. Чарнота выпросил у Маурина два дня из тех трёх, которые он не использовал вначале своей работы с коммунарами.

"Никита вчера уехал в Англию. У них там какие-то сложные переговоры", - сказала Людмила, когда автомобиль тронулся с места и повёз их в Москву. Они уселись на его заднем сидении вобнимку, прижавшись друг к другу, как голубки.

"Как там Олежка поживает?" - спросил Чарнота.

"Растёт не по дням, а по часам! - прокричала в ответ Людмила, ещё плотнее прижавшись к любимому мужчине. - Если так дальше пойдёт то, года через три, когда ему фактически будет восемь, внешне ему все будут давать шестнадцать".

"Интересный феномен", - подумал Чарнота. В машине было шумно и поэтому говорить не хотелось, ибо не говорить, а кричать приходилось. Так - молча, прижавшись друг к другу, они и доехали до дома Людмилы.

Ванная, стол, любовь - всё по старому сценарию.

Разгорячённые и счастливые от того чувственного наслаждения, которое они только что испытали, любовники лежали голые, распластавшись на обширной людмилиной кровати. Они лежали на спинах 318и оба молча рассматривали потолочную лепнину.

"А что Никита, как он себя чувствует?" - спросил, наконец, Чарнота.

Людмила ответила не сразу:

"Всё хуже и хуже. Там у них что-то несусветное творится. Он мне как-то сказал, что "надвигается гражданская расправа - одни граждане будут расправляться с другими". Неужели всё так серьёзно? - спросила она, повернувшись на правый бок и положив левую ногу на партнёра да так, что её коленка легла на его гениталии и от этого Чарнота ощутил что пустоты его пениса вновь стали наполняться кровью. Освободился он от вновь овладевавшего им соблазна, повернувшись на левый бок.

"Похоже, что более чем серьёзно. Я недавно читал их газету "Правда". Там был опубликован отчёт по Пленуму их партии, - партийная верхушка собиралась. Так они там крестят оппозицию, мол, мешает она им их социализм строить. Помехи нужно удалять. А если этими "помехами" являются люди, то их или изолируют, или убивают, а можно и то, и другое осуществлять. Всё зависит от возможностей у тех, кто нападает первым. Похоже, что первыми нападут не Троцкий и его соратники, а кто-то другой. У них Дзержинский всю силу государственную в своих руках держал. Теперь его нет. Ты бы пораспросила у Никиты: кто возглавляет противную Троцкому сторону, противоположную Троцкому группировку. Знать это очень важно".

Людмила слушала молча. Ей не хотелось выходить из неги чувственной любви, но слова Григория разбудили разум и мыслительный 319процесс пошёл, а мысль и чувства - антиподы: если работает мысль, чувства уходят в какую-то тень. Поняв, что очередной сеанс любви закончен, Людмила встала с постели, накинула на плечи пеньюар и, подойдя к столу, залпом выпила бокал уже потеплевшего шампанского. Эффект от выпитого проявился мгновенно: приятное тепло разлилось по внутренностям тела, голова закружилась. Женщина покачнулась и чтобы не упасть оперлась обеими руками о стол. Затем, взяла в рот виноградную ягодинку, раскусила её, резко подняла руки вверх, как будто в молитве к Всевышнему, пеньюар упал к ногам и она также резко повернулась к любовнику, продолжающему лежать в постели. Не опуская рук, она, подняв к потолку глаза, томно покачиваясь, пошла на зрителя, поочерёдно выставляя профиль то правой, то левой ягодицы. Затем женщина в танце повернулась спиной к зрителю и завибрировала половинками своего шикарного зада и вдруг резко развернулась на 180 градусов и упала на кровать рядом с мужчиной, залившись при этом по детски радостным смехом.

"А-а, - вскричал восхищённый Чарнота, - так это ты тогда в Мулен Руш танец живота танцевала!" -

"А ты только сейчас это понял? - удивилась танцовщица.

"Ты - Люська, искусительница. Танцующая грация - Талия ты моя, или Аглая. Ты как стакан горячего грога в зимнюю ночь", - заговорил Чарнота тихим шепотом. Людмила опустила руки, улыбнулась и, оставаясь в постели, стала хихикать и резвиться, как ребёнок: она щекотала любовника, дергала его за полувозбуждённый пенис и смеялась, смеялась, смеялась.

Прекрасен вид счастливой женщины. Она становится ребёнком шаловливым, капризным, ласковым и глупым.

Чарнота обнял любимую и не отпускал её до тех пор, пока та серьёзно ни попросила:

"Хватит, Гриша, отпусти".

320 Они полежали, помолчали; потом Людмила спросила:

"Ты бы рассказал мне: чего интересного вычитал у Толстого".

"Тебе это действительно нужно сейчас, немедленно?" - удивился Григорий Лукьянович такой неожиданной смене интересов у своей возлюбленной.

"Да, расскажи".

Чарнота задумался.

"Ты знаешь, - выдержав паузу, заговорил он, - Лев Николаевич два раза родился на этот свет: первый раз в 1828 году, а второй раз - через 50 лет".

"Это как это?" - удивилась Людмила.

"Да так! Когда у человека формируется в его голове нечто такое, что даёт смысл жизни - человек рождается заново. Я это и на себе испытал. Родился, учился, воевал, пил, гулял, а задумался только тогда, когда меня и ещё многих таких как я, вышибли в эмиграцию. Вот там было время подумать; особенно в Париже. И вот тогда я додумался до того, что понял: Россия - родина моя по вине таких как я - оболтусов, а также по вине жуликов разных мастей, хулиганов, чванливых аристократов и дураков-фанатиков; родина моя погибает. И что кто, как ни я, должен помочь ей - вот тогда я воспрял духом - родился второй раз. Получилось это немного раньше, чем у Толстого; у меня - в сорок лет. Обрести свой смысл жизни есть для человека великое благо. А он, то есть смысл жизни, состоит в том, чтобы улучшать жизнь своего окружения и чем 321больше людей от твоей деятельности ощущает улучшение собственной жизни - тем величественнее смысл жизни и тем крепче он держит тебя в этой реальности. Некоторых страшит неизбежная смерть. А меня она не страшит потому, что мне стыдно погибнуть от страха смерти. Самая глупая смерть - это смерть от страха смерти.