Игрушка (СИ)

"Отпусти её!"

Махновец удивился такой дерзости молодца (почти мальчика) и, сначала потянулся к кобуре с маузером, висевшем у него на левом боку, но, когда увидел, что противник слишком слаб для него и не вооружён, просто оттолкнул Петра. Толчёк оказался сильным и Петя больно стукнулся затылком о дверной косяк; даже в глазах потемнело. Однако, молодость взяла своё - оглушение быстро отступило и Пётр ринулся в бой. К тому моменту махновцы уже вытащили женщину из вагона и тут же пытались её досмотреть - нет ли у неё на теле спрятанных драгоценностей. Женщина в ужасе кричала и как могла отбивалась от грабителей. Петька прямо с вагонной площадки прыгнул на того - с маузером. Сила удара петкиного тела оказалась достаточной, чтобы свалить махновца с ног и они оба, сцепившись, кубарем покатились под откос. Внизу махновец оседлал Петра и попытался ударить его кулаком в лицо. У него бы это, конечно, получилось и тогда Петру было бы не сдобровать, противник оказался явно сильней; но властный голос остановил бандита:

"Это что здесь такое? Прекратить!"

Над ними, уперев руки в боки, стоял сам Нестор Иванович Махно. 300Махновец тут же отпустил Петьку и, поднявшись на ноги, стоял, склонив голову, как нашкодивший ребёнок.

"Да батько, вин же пэрший на мэнэ накынувся, бисеня".

Петька обрадовался неожиданной помощи, поднялся с земли и отряхиваясь стал объясняться:

"Они женщину насилуют".

Махно, взглянув наверх, оценил обстановку и скомандовал второму отпустить женщину.

"А его, - обращаясь к своему, стоявшему рядом бойцу и глазами указывая на Петьку, - его доставишь ко мне, когда в Гуляйполе вернёмся. Головой за него отвечаешь".

"Зразумив, батько, у се зроблю".

Махно пошёл дальше, а двое его бойцов повалили Петра на землю и связали руки сзади. Затем помогли подняться и повели к подводам, цепью стоявшим невдалеке. Пётр попытался сопротивляться, но, получив сильный удар в спину, сдался и пошёл, принуждаемый толчками своих озлобленных конвоиров. Они были на него очень злы: помешал он им сладкой барышней поразвлечься и, если бы не приказ Махно, - Петьке бы не здобровать. Посадив на телегу, связали ещё и ноги.

В Гуляйполе приехали к вечеру. Петра развязали(только ноги), стащили с телеги и, сопровождая толчками в спину, повели в ближайшую избу. Махно сидел за столом - пил чай. На стене, справа от образов, был укреплён плакат, на котором по-русски зелёной краской было написано: "Власть 301рождает паразитов. Да здравствует анархия!"

"Развяжите его, - скомандовал Махно, - и свободны".

Махновцы молча повиновались.

"Садись, малец. Чаю хочешь?"

Петька, растирая затёкшие от верёвок руки, молча сел к столу.

"Рассказывай, кто ты такой и куда ехал", - продолжил допрос Махно, одновременно наливая для Петьки чай из самовара в свободную эмалированную кружку.

Пётр всё ему рассказал честно, без утайки: как жил в Крыму, приехав туда из Питера, как соскучился по своим и как к нему в Крыму стали приставать татары - в свою религию тянуть; как там притесняют православных: и русских, и украинцев, и некоторых своих - татар.

"Жизни, эта татарва никому там не даёт. Хочет чтобы все по их законам жили: молиться пять раз в день - намаз, калым, сабантуй, куйрам-байрам...", - Петька на этом слове поперхнулся чаем, а Махно рассмеялся.

"Курбан-Байрам", - поправил он Петра.

Ему нравился этот честный, смелый и,видимо, грамотный рабочий паренёк.

"А ну, прочти что здесь написано", - вдруг скомандовал Махно. не поворачивая головы, большим пальцем левой руки, указав на плакат за спиной. Петька без запинки прочёл.

"Молодец - читать умеешь. Поживи-ка у нас. Узнаешь что это за "анархия" такая. Может понравится, а если нет, то держать тебя не буду - езжай к своим. Сам тебя на поезд посажу".

302 С этими словами он встал из-за стола, подошёл к двери, приоткрыл её и крикнул куда-то в темноту:

"Грицко! - Подождал, - Грицко, чёрт, подь сюда".

Скоро на пороге появился молодой улыбающийся махновец.

"Звали, батько?" - спросил он.

"Отведёшь этого молодца к Ефросинье. Пусть накормит его, да спать уложит. А завтра решим, что с ним делать".

Парень отступил от двери, пропуская Петьку, и они сразу как провалились в тёмную украинскую ночь.

"Подожди, - сказал молодой махновец, - сейчас фонарь принесу".

Ждать пришлось не долго, но этого времени хватило, чтобы глаза привыкли к темноте и стали различать ворота, плетень, какое-то строение рядом с домом. Из него-то и появился махновец с керосиновым фонарём в руке...

Ефросиньей оказалась уже не молодая толстая и добрая баба, которая накормила Петьку оладьями со сметаной и уложила спать в сенях на скрипучей кровати, приятно пахнувшей чистым бельём.

Утром Петра растормошил Грицко и сказал одеваться: "Батько зовёт".

Махно сидел за тем же столом, в той же одежде и пил чай. Будто и спать не ложился. Предложения чаю в этот раз не последотвало.

"Ну, чего решил, Петро?" - прозвучал вопрос, как только Пётр переступил порог. Молодой человек неуверенно пожал плечами

"Что умеешь делать?"

И на этот вопрос - тот же ответ.

303 "А чего хотел бы делать?" - не унимался Махно.

"Я с металлом люблю работать", - наконец ответил Пётр (отец брал его на судоверфь и показывал всякие цеха. Больше всего Петру понравились литейный и кузнечный; ещё - модельный, но первые два больше всех. Об этом он и поведал Махно). Тот улыбнулся:

"С металлом, говоришь. Ну, тогда тебе прямиком в кузницу нужно идти, - к нашему Фёдору Ивановичу".

--------------------

И начал Петька свой трудовой путь подмастерьем у кузнеца Фёдора. Научился азам кузнечного дела: от разжигания горна, до выковывания простейших изделий: скоб, гвоздей, подков; подковать лошадь для него стало обыденным делом.

Могучий, добрый и абсолютно бесхитростный (правдивый) русский ремесленник с золотым сердцем и детской душой Фёдор Иванович учил Петра всему тому, что умел сам. Учил терпеливо, но настойчиво.

"Металл, ведь, не обманишь, - любил он повторять эти слова. - Дело не пойдёт, если перегреешь его, но и от недогрева - тот же результат. Металл немой, ничего тебе не скажет, но всё покажет".

И действительно: по команде учителя Пётр клал заготовку в горн, вставал на меха. Заготовка, нагреваясь, начинала менять свои цвета:

"Цвета каления" - как говорил Фёдор Иванович.

В нужный момент, а момент определялся по цвету заготовки, он выхватывал её из огня и начинал обрабатывать. Наблюдая за учителем, Пётр, в конце концов, уловил и зафиксировал в памяти тот - необходимый 304для успешной обработки болванки, цвет разогрева. Позже, обучаясь на судостроительном факультете Ленинградского политехнического института, Пётр узнал, что появляющиеся при нагреве стали цвета, меняющиеся в зависимости от температуры нагрева, имеют техническое название - "цвета побежалости".

У Фёдора Ивановича Пётр проработал до весны. Весна 1919 была ранней, дружной и тёплой. Быстро развернулись работы в поле. Но в то же время и военная обстановка обострилась - с юга на Москву пошёл Деникин. Из анархистской коммуны под названием "Голота" имени Розы Люксембург ушёл на войну их кузнец. Вот Петра и попросили помочь крестьянам в кузнечном деле. Через месяц в коммуну заехал Махно. Он и раньше приезжал, но с Петькой не встречался; приедет, соберёт крестьян, скажет речь, поработает наравне со всеми день, два и уедет в Гуляйполе. И в этот раз военная обстановка не позволила ему надолго задержаться в коммуне. Но в кузницу он всё-таки зашёл. Когда увидел Петра, то восхитился изменениям, которые произошли с парнем за несколько месяцев. Тот явно вырос и окреп.