Игрушка (СИ)
Игрушка (СИ) читать книгу онлайн
Жил- был человек. И жил он в СССР. И жилось ему плохо не от того, что у него не было жилья, одежды, питания. Всё это у него было (скромное, конечно, но - было); а жилось ему плохо от того, что не понимал он этой советской жизни. Столько глупостей и подлостей вокруг, а люди живут и как будто этого не видят - живут себе и живут: пьют водку, вино, пиво, поют и пляшут. Могли бы жить лучше, но для этого ничего не делают или делают только для себя, за счёт других улучшают свою жизнь. Но ведь ясно - таким способом жизнь всех не улучшится. Относительное благополучие может тешить только людей глупых - ограниченных. Получалось, что большинство советских людей именно такие - глупые и ограниченные... И задумался человек, и стал искать пути выхода своей страны и своих соотечественников к хорошей жизни.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
"Лев Николаевич дал нам третье направление в философии. Вы же знаете, что в истории философии имеется два враждующих друг с другом направления: материализм и идеализм. Определив человека как двойственную субстанцию, Толстой открыл для нас третье - дуализм".
327 Агафонов возразил:
"А можно ли человека называть субстанцией? В материализме субстанция - это материя, в идеализме - дух-бог, а вы, Евстратий Никифорович, первоосновой, сущностью всех вещей именуете человека".
"Ах, какое хорошее замечание вы сделали, Клим Владимирович. Этим замечанием вы ухватили основу, квинтэссенцию той философии, начало которой я увидел у Льва Николаевича. Человек разумом своим познаёт мир и через тело на этот мир влияет. Разум же его питает и обеспечивает всем - всеми жизненными соками, тело. Это две неразрывные составляющие человека и дают субстанцию. Нет человека - нет ничего, то есть ну, представьте себе, что нет человечества - нет нас с вами. Некому вести эти беседы, некому спорить, некому строить машины и мосты, дома. Становится бессмысленным всё остальное: бессмысленны планеты, кометы, космос; наша Земля станет бессмысленной. Вот и получается, что человек и есть та субстанция в мире, с которой всё начинается - начинается осмысление и преобразование мира. Не зря Кант говорил, что человек всегда цель и никогда средство. Вот и Лев Николаевич не прямо, но косвенно это подтвердил. Но он всё-таки не решился заявить это открыто, а прикрылся богом. Он прикрылся производной всё того же человеческого разума, его иллюзией под названием "бог"".
"Вот вы куда загнули!" - возмутился Маурин.
"Да, да ведь Лев Николаевич не зря отверг все религии мира, - перебил его Чарнота, - и выдал своего бога: "Бог-разумение". "Бог-328любовь", "Бог-совесть". И разумение, и любовь, и совесть только в человеке и больше ни в ком. Я встретил у Толстого несколько попыток, намёков на то, что можно отказаться от обязательной составляющей всякого мировоззрения - религии. Он же прямо указывает нам, что изменить мир к лучшему могут только люди с изменённым к лучшему сознанием. У меня сложилось стойкое впечатление, что Толстой искал пути отказа от религии вообще".
"Вы хотите сказать, что Толстой человека богом определил?" - задумчиво спросил Агафонов.
"Ну да, что-то в этом роде. Но современный человек, по Толстому, бог только в потенции. Чтобы начать свой путь к божественному состоянию, человек должен преобразиться и Лев Николаевич даже указывает путь, который приведёт человека к этой цели".
"И вы можете нам сейчас и здесь очертить вехи этого пути?" - спросил Маурин.
"Попробую - не задумываясь, ответил Чарнота. - Веха номер один: отказ от церкви, от той надстройки, состоящей из служителей культа, которая взяла на себя функции посредника между человеком и богом. Людям, по мнению Толстого, такой посредник уже не нужен, ибо всё божественное уже заложено в человеке. Веха номер два: человеку нужно поверить, что его тело есть переходный механизм для воссоединения с высшим духом. Ну, точно также, как из куколки выходит бабочка; "куколка" - это человеческое тело, "бабочка" - это дух. Умирает тело, а из него 329исходит дух, если он к этому созрел. Если человек, живя в теле, правильно растил свой дух, то есть - жил праведной жизнью; только в этом случае его дух, по мнению Толстого, уходит к Отцу=богу. Тут я хочу отметить, что абсолютная уверенность в существовании загробного мира, и что ты туда попадёшь за свою праведность, - может быть вредна. Она как бы стимулирует фанатизм, а религиозный фанатизм много уже человеческих жизней унёс. Веха номер три: человек при жизни в теле должен обрести смысл жизни, а он состоит в том, чтобы служить людям, служить человечеству вообще и отдельным его составляющим в частности. Веха номер четыре: тело служит духу, является инструментом служения, ну точно также, как лопата или мотыга служат огороднику. Духовную жизнь нужно ставить над телесной. Веха пять: чтобы успешно служить человечеству, нужно не противиться злу, то есть, например, не отвечать насилием на насилие ни при каких обстоятельствах. Веха шесть: нужно сделаться созидателем жизни, то есть трудиться, самому создавать и воспроизводить средства для жизни, а не паразитировать на других созидателях, как это делало, например, большинство дворян в России.
Именно созидание годного к потреблению продукта (делание жизни) способствует, например, устройству жизни такому, где ложь отсутствует.
Веха семь: люби всех, а не по предпочтению - "жену, своих детей, родственников люблю". По предпочтению любить легко. Но любить всех и даже врагов своих, очень трудно, но необходимо.
Ну вот, примерно так живи и воссоединишься с богом после смерти 330твоего тела. Другими словами - станешь сам богом", - подвёл итог Чарнота и умолк. Молчали и собеседники. За окном сгустились сумерки. Агафонов зажёг керосиновую лампу и поставил её на стол. Маурин, отхлебнув из чашки холодного чая, встал из-за стола:
"На сегодня, я думаю, достаточно. Мне того, что здесь было сказано, надолго хватит для обдумывания. А на завтра меня власти вызывают. Нужно приготовиться. От этого визита к ним я ничего хорошего не жду. Вот уж и новые паразиты народились. И что интересно: паразиты-то вышли из созидателей, то есть "делателей жизни". Один там рабочий, а остальные бывшие крестьяне - беднота, но какие мерзавцы. Вот уж поменяли одних мерзавцев на других: царских - на пролетарских. Ну, ладно, пойду я".
Он подошёл к двери, взялся за ручку, но остановился; повернувшись, он взглянул на Чарноту и произнёс игривым заговорческим тоном:
"Толковый вы мужик, Евстратий Никифорович; или не мужик?"
"Мужик, мужик!" - в том же тоне отозвался за Чарноту Агафонов и улыбнулся.
-----------------------------
На следующий день состоялось новое собрание в старом составе. Маурин пришёл в плохом настроении и было видно, как ему не терпится поделиться с товарищами чем-то таким, что его угнетает и мучает.
Чарнота пошутил:
"Что ж ты, голубь ясный так не весел? Что ж ты голову повесил?"
Маурину только этого и нужно было - он увидел, что его хотят 331выслушать и разразился гневной тирадой:
"Вот уж гады, так гады! Мы же рассчитались по всем поставкам с государством, а они ещё требуют. Угрожают. Завтра в Москву поеду жаловаться, защиты искать. Да и не в свои дела лезут - отчитайся перед ними: сколько сена заготовили, какие надои ожидаются зимой и как скотину кормлю; сколько молока государству сдам, сколько людей в коммуне и какого возраста, каков их социальный статус и прочее. Кучу бумажек надавали, бланков всяких заполнять нужно будет. С каждым месяцем их количество всё увеличивается. Как будто мне больше делать нечего".
Чарнота попросил уточнить:
"Что значит: "как скотину кормите"? - спросил он.
"Да просто какой рацион у коров - не много ли я каждой собираюсь сена давать. Они и на наше сено хотят свою лапу наложить", - пояснил Маурин. Выговорившись, он умолк.
"Это бюрократия, Борис Васильевич. По другому она работать не может. Дальше ещё хуже будет", - сказал Чарнота.
"Спасибо - утешили, - отшутился Маурин. - Ладно, продолжим наш вчерашний разговор. Вам слово, Евстратий Никифорович".
Чарнота уселся на табурет и вздохнул:
"Боюсь, что и в этом я вас не утешу, Борис Васильевич. Я убеждён, что идея "непротивления", которую в жизни вы пытаетесь реализовать, погубит вас. Новая власть не потерпит, чтобы кто-то из их подданных отказывался от службы в армии, например. И разговор у них с такими 332отказниками будет коротким: чуть что не так - в тюрьму, а то и к стенке. А в тюрьме - тем более валандаться с вами не будут.
"Непротивление" Толстого теоретически прекрасно: тебя бьют, а ты не отвечаешь и тем устыживаешь обидчика. Но это теория. В жизни не так. Если не отвечаешь на удар ударом, то нападающий посчитает тебя трусом или слабаком и с ещё большим остервенением продолжит тебя бить. Не отвечая на удар, ты как бы потакаешь злу, а потакание злу это тоже зло. Вот и получается, что идея "непротивления", при определённых обстоятельствах, сама становится злом.