Гнозис. Том третий. Эзотерический цикл. Опыт комментария к эзотерическому учению восточной церкви

И это вполне понятно. Поскольку Святой Дух есть сама суть¹ Сознания, то Он представляет Собой, так сказать, последнюю инстанцию², к которой можно обратиться с раскаянием в грехе. Кто же возносит хулу на Святого Духа, тот отрицает само существование Сознания, а потому и извергается в то, что именуется в Писании тьмой внешней.

Вот почему сказано:

«Всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф 12: 31— 32).

II

(1)

Мы уже упоминали о дохристианской религии славян. Здесь мы вновь затронем эту тему, чтобы показать, как отразилось понятие Зла на их представлениях о происхождении богов.

Славянами Зло воспринималось не как абстрактная идея, а как нечто фиксируемое опытом и вполне конкретное. Не находя места Злу в изначальном устроении всего Промыслом и однако неизменно убеждаясь, что в реальной жизни Зло — изнанка Добра и от него неотделимо, они были вынуждены признать божественность его происхождения и потому персонифицировали Зло как Чернобога.

Славяне весьма любопытным образом увязывали представления о Чернобо-ге с представлениями о Боге всемогущем и всеблагом — Творце и безраздельном Властителе Вселенной. В этом весьма непростом и тонком вопросе — вопросе о том, как согласовать несомненное бытие Бога со столь же несомненным существованием Зла, — они не склонились ни к дуалистическому, собственно манихей-скому воззрению древних персов, согласно которому миром правят два равноправных Божества — Ормузд и Ариман, — ни к воззрению древних иудеев, по сути своей монистическому, но в определенном смысле ущербному, коль скоро признается — по крайней мере в отношении происхождения Зла—возможность

1 «Essence».

2 «The last instance».

нарушения воли Бога как первопричины Блага, которая однако оказывается несовершенной, если она ограничена пусть хотя бы принципиальной возможностью Зла. Само имя Сатана, фигурирующее в Ветхом Завете, означает «перечащий», противник, враг, — тот, который уже не есть Сатанаил — Перворожденный.

Славяне же отводили Чернобогу сферу действий, в точности ограниченную сферой ее облекающей — той, которая под властью Сварожича — Божьего Сына, поскольку верховный Бог не может допустить Зла и не признает его. Видимо существующее Зло Бог не удостаивает ни взглядом, ни словом, ибо, согласно религиозному миропониманию славян, непосредственное влияние верховного Бога не достигает Земли.

Потому и закрыты золотыми полосками глаза и рты трехглавой статуи, которая была обнаружена археологами в Щецинском капище и символизировала верховного Бога, славянами именовавшегося Триглав, или Трибог. В толковании жрецов эти полоски означали, что верховный Бог не желает видеть человеческих грехов и обходит их молчанием, как бы не ведая об их существовании¹. Это, конечно, вполне согласуется с упомянутой исходной посылкой славян, в понимании которых верховный Бог занят лишь небесными делами.

Такое представление вполне в русле Традиции и является весьма примечательной в истории человеческой мысли попыткой согласовать принцип божественной благодати с наличием Зла в земном мире.

(2)

Религия древних славян, которая была строго монотеистской, представляет собой малоизученную и достаточно интересную область сравнительных исследований. Можно утверждать, что она во многом гораздо более близка к христианству, чем прочие религии древности. В ее теогонии, как и в христианской, также фигурирует Сын Бога, а ее концепция Зла (Чернобог) позволяет предположить, что у славян уже тогда существовала эзотерическая Традиция, в той или иной форме включавшая в себя элементы Гнозиса (зачатки знания о Трех космических Октавах), скрытые в образах и символах.

(3)

Многие великие умы, которые в понимании проблемы Зла были близки к ее решению в ключе христианского мировосприятия, приходили к выводу о существовании Абсолюта III и его безраздельной власти над миром земным. Однако, не имея верного представления ни о собственном источнике, ни о пределах

Ebbo, 64, Helmold, Lib. I,passim.

этой власти, они в итоге само сотворение мира приписали Дьяволу. Мы уже упоминали о такого рода тезисах и аргументах вроде того, что если космос создан богом (демиургом), то бог этот если не злонамерен, то по меньшей мере ограничен в своем могуществе либо же несовершенен как творец.

Такие воззрения породили в первые столетия нашей эры целый ряд ересей, частью и в новом обличье возродившихся в средние века. Уровень доступного на то время Откровения не позволял составить из разрозненных его элементов целостную картину, которая дала бы решение этой проблемы. В частности, знание о системе Трех космических Октав было отрывочным и фрагментарным, пробелы же заполнялись разными, нередко весьма опасными и даже пагубными измышлениями.

III

(I)

Полное проникновение в систему Трех космических Октав поможет разобраться в еще одной весьма немаловажной теме, которая так и не была вполне раскрыта ни одним автором, — в теме Посвящения.

В толковом словаре «Larousse» (издание 1960 года) дается следующее определение:

«ПОСВЯЩЕНИЕ — церемония, посредством которой осуществлялось знакомство с определенными таинствами древних религий. В наше время —ритуал, которым сопровождается принятие «посвящаемого» в те или иные тайные общества».

В этом определении объединены два, в сущности, различных значения. Одно из них относится к посвящению в древние таинства, другое же — к церемониям принятия в современные тайные общества так называемых «посвященных».

О посвящениях в таинства древних религий у нас фактически нет точных сведений. Работы наиболее компетентных авторов позволяют составить на этот счет лишь приблизительное представление: в них говорится о роли, которую эти таинства играли в общественной и частной жизни древнего мира, однако относительно самих таинств и их эзотерическом содержании информация, которой мы располагаем, весьма скудна. Древние авторы в этом отношении ограничиваются одним лишь упоминанием. Некоторые при этом объясняют свое молчание клятвой, взятой с них во время самой церемонии посвящения.

Некоторые памятники литературы и искусства, мифы и описания религиозных культов позволяют предположить, что древние таинства, сколь бы ни были они различны, объединяла некая сквозная общая тема. На языке Традиции она определяется как Таинство Обетования, т. е. откровение древнему миру, которому соответствовал Цикл Отца, знания об Искуплении, обещанном в следующем Цикле — Цикле Сына.

Мы, впрочем, не настаиваем на использованных здесь терминах как на единственно адекватных, но лишь заимствуем их из словаря известной нам Традиции. Сами по себе они всего лишь своего рода ярлыки: до нас не дошли их аналоги, которыми пользовались древние, и уж тем более мы можем лишь гадать относительно того, в каком именно значении и контексте.

В течение Цикла Отца божественный Гнозис открывался посвященным именно в форме Таинства Обетования, подтверждение которому и было дано Таинством Воплощения¹ Иисуса Христа. Понятно, что самоё смысл, заложенный в Таинство Обетования, бывшего таинством Надежды, с ее осуществлением был исчерпан, так что теперь странно было бы сожалеть об исчезновении древних таинств: их эзотерическое содержание ассимилировано христианством. Исследования некоторых нынешних авторов, предпринятые с целью восстановить эти таинства, представляют собою разве лишь узконаучный интерес. Вполне ведь очевидно, что новозаветная религия — по крайней мере в ее первозданном виде — оказалась не чем иным, как раскрытием в истинах Таинства Обетования неких вполне определенных, так сказать, методик самосовершенствования, с помощью которых духовная элита времен Христова Пришествия, когда Таинство Воплощения стало непреложным фактом, смогла утвердиться именно в качестве «соли земли» — новообращенных христиан.