Огненный цикл (Экспедиция "Тяготение". У критической точки. Огненный цикл)

Хол Клемент Огненный цикл

Экспедиция «Тяготение»

(Пер. с англ.  С. Бережкова [1])

Глава 1

Зимняя буря

Ветер налетел на залив, словно был живым существом. Он взбаламутил поверхность так старательно, что трудно было сказать, где кончается жидкость, а где начинается газ; он стремился поднять волны, которые могли бы захлестнуть «Бри», словно щепку, но те не успевали взмыть вверх хотя бы на фут, как он тут же распылял их на мельчайшие брызги.

Одни лишь брызги долетали до Барленнана, распластавшегося на кормовом плоту. Корабль давно уже был в безопасности на берегу. Его вытащили сразу же, едва Барленнан решил, что они будут здесь зимовать; и все же месклинит не мог подавить в себе некоторого беспокойства. Эти волны были намного выше тех, которые встречались ему в океане, и его не слишком подбадривала мысль, что малая сила тяжести, позволявшая волнам вздыматься на такую высоту, не даст им и причинить сколько-нибудь существенного вреда кораблю, даже если они до него докатятся.

Барленнан не был особенно суеверным, но ведь никто не знает, что может случиться в такой близости к Краю Света. Даже его команда, которой уж никак не приходилось жаловаться на избыток воображения, время от времени проявляла признаки беспокойства. «Не будет нам здесь удачи, — ворчали они. — Тот, кто обитает за Краем и насылает устрашающие зимние штормы, прорывавшиеся в этот мир на тысячи миль, может разозлиться, что его потревожили». При каждом несчастном случае ворчание возобновлялось, а несчастные случаи были нередки. Никто не застрахован от оплошности, если он весит всего два фунта с четвертью вместо пятисот пятидесяти, к которым привык за всю свою жизнь; командиру этот факт представлялся очевидным, но чтобы усвоить это, по-видимому, необходимо было какое-то образование или хотя бы привычка к логическому мышлению.

Уж кому-кому, а Дондрагмеру во всяком случае следовало бы соображать... Длинное тело Барленнана напряглось, и он чуть было не выкрикнул приказ прежде, чем по-настоящему понял, что происходит на третьем плоту. Видимо, помощник решил, что сейчас как раз подходящий момент проверить опоры одной из мачт, и, воспользовавшись почти полным отсутствием веса, поднялся над палубой, вытянувшись почти на всю длину. Зрелище было совершенно фантастическим — он поднимался все выше, неуверенно балансируя на шести задних ногах, хотя большинство команды «Бри» более или менее привыкло к подобным трюкам; но Барленнана поразило не это. При весе в два фунта нужно за что-нибудь держаться, иначе тебя сдует первым же порывом ветра; а как можно за что-нибудь держаться шестью задними ногами? Когда налетел этот шторм... но приказ уже нельзя было расслышать, даже если бы командир заорал во всю мочь. Барленнан пополз было через первую буферную щель, отделявшую его от места действия, когда увидел, что помощник привязал себя к палубе леерами и был почти так же надежно принайтован к палубе, как мачта, с которой он возился.

Барленнан расслабился. Он знал, почему Дон так поступает — помощник бросал вызов тому, кто гонит на них эту самую бурю, и он сознательно стремился внушить подобное отношение всей команде. «Молодчина», — подумал Барленнан и снова взглянул на залив.

Теперь бы никто не мог точно указать, где проходит береговая линия. Уже в сотне ярдов от «Бри» невозможно было ничего разглядеть из-за сплошного вихря белых брызг и белесого песка; даже и сам корабль становилось все труднее рассмотреть, ибо стремительно несущиеся капли метана, словно пули, все чаще ударялись в глазные капсулы командира и размазывались по их поверхности. Правда, палуба под множеством его ног была еще прочна, как скала; хоть судно и было теперь легким, отдаться на волю ветра оно, по-видимому, не собиралось. «Да и с какой стати?» — мрачно подумал командир, вспомнив о множестве канатов, привязанных к глубоко забитым якорям и к низким деревьям, которые усеивали берег. Действительно, с какой стати?.. Но это был бы не первый корабль, дерзнувший отправиться к самому Краю и пропавший без вести. Возможно, подозрения команды по отношению к Летчику в какой-то степени оправданы. В конце концов, именно это странное существо убедило его перезимовать здесь, не пообещав при этом никакой защиты ни кораблю, ни экипажу. Но если Летчик хотел их уничтожить, он мог бы сделать это гораздо проще и вернее, не тратя время на уговоры. Если бы это громадное устройство, в котором он передвигается, повисло над «Бри», то даже здесь, где вес значит столь мало, было бы не о чем говорить. Барленнан заставил себя думать о другом: он в полной мере разделял обычный для месклинита ужас перед перспективой очутиться, хотя бы ненадолго, под чем-нибудь действительно твердым.

Команда давно уже укрылась под палубными брезентами — даже помощник прекратил работу, так как буря разыгралась по-настоящему. Все были на месте: Барленнан пересчитал бугры под защитной тканью, еще когда ему был виден весь корабль. Никто не отлучился на охоту, поскольку моряки знали о надвигающейся буре и без предупреждения Летчика. За последние десять дней ни один из них не удалялся от корабля более чем на пять миль, а пять миль — не расстояние при здешнем весе.

Конечно, запасов продовольствия у них хватало. Барленнан и сам не был дураком и сделал все возможное, чтобы не набрать в команду дураков. Тем не менее свежая пища не помешала бы. «Интересно, долго ли этот шторм продержит нас в заключении», — подумал он. На этот счет приметы не сказали ничего, хотя они достаточно красноречиво предупредили о приближении ненастья. Возможно, Летчик это знает. Ну что ж, на корабле делать больше нечего, и он может со спокойной совестью потолковать с этим странным существом. При взгляде на устройство, которое дал ему Летчик, Барленнана до сих пор охватывал легкий трепет недоверия, и он не уставал вновь и вновь убеждать себя в его мощи.

Оно лежало рядом с ним на кормовом плоту под небольшим отдельным брезентом. Это был параллелепипед трех дюймов в длину и около полутора в ширину и высоту. Прозрачный кружок на гладкой поверхности одного торца напоминал глаз; по-видимому, он и играл роль глаза. Кроме того, там была еще одна особенность — маленькое круглое отверстие в одной из больших граней. Предмет лежал этой гранью вверх, и торец с «глазом» выступал из-под брезента. Брезент же был открыт, конечно, в подветренную сторону, и материя плотно облегала плоскую верхнюю поверхность машины.

Барленнан просунул руку под брезент, пошарил, пока не нашел отверстие, и сунул в него клешню. Внутри не было ни кнопки, ни переключателя, но это его не смущало: кнопки и переключатели были ему так же незнакомы, как тепловые, световые и электрические реле. Он знал по опыту, что если вложить в отверстие что-нибудь непрозрачное, то это каким-то образом сразу станет известно Летчику, и он знал, что нет никакого смысла гадать, почему это происходит. Все равно что учить навигационному искусству десятидневного младенца, с грустью думал он иногда. Утешительно было считать, что сообразительности бы, наверное, ему хватило, но явно не хватало нескольких лет опыта обращения с подобными предметами.

— Чарлз Лэкленд слушает, — отрывисто заговорил аппарат, прервав ход его мыслей. — Это ты, Барл?

— Это Барленнан, Чарлз. — Командир говорил на языке Летчика; языком этим он владел теперь достаточно свободно.

— Рад тебя слышать. Ну как, правы мы были насчет этого ветерка?