Велики амбиции, да мала амуниция
Велики амбиции, да мала амуниция читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Внезапно с базара послышались крики:
– Караул!!! Грабят!!!
Ольга вздрогнула:
– Господи, что ещё такое?
В тот же миг откуда-то, словно из-под земли вылетели сани, запряжённые двумя быстрыми конями. Они, как вихрь пронеслись мимо, вздымая клубы снега и едва не сметая на своём пути прохожих, с криком отскакивающих в разные стороны. Следом пронеслись полицейские.
– Не догонят, – покачал головой извозчик, поглаживая бороду. – У тех вона какие коняги! А у господ полицейских кабысдохи сплошь…
С базара продолжали доноситься крики. Вигель поцеловал руку Ольги:
– Ольга Романовна, вам лучше отсюда уехать!
– А как же вы?
– А я должен остаться! Я могу оказаться здесь полезен.
– Пожалуйста, Пётр Андреевич, вы только берегите себя!
– И вы себя берегите, Ольга Романовна!
Сани тронулись. Вигель проводил их взглядом и почти бегом вернулся на базар, где лицом к лицу столкнулся с Романенко.
– Ба! Вигель! – воскликнул он удивлённо. – Вы-то здесь какими судьбами?
– Совершенно случайно, Василь Васильич.
– А-а-а… – протянул Романенко. – К празднику светлому готовитесь? А кое-кому что праздник, что не праздник – всё едино!
– Что здесь произошло?
– Купчика одного пощипали… – Василь Васильич закурил.
Подбежавший городовой доложил с виноватым видом:
– Упустили проклятых! У них кони заправские, а у нас…
– Уйди с глаз, – махнул на него рукой Романенко и, мрачно поглядев на Вигеля, вздохнул: – Опять упустили… Нет, это проклятие какое-то, честное слово!
– Неужели Рахманов?
– Он, сердечный! Собственною персоной! Волчара…
Вигель вздрогнул. Ему вдруг вспомнился человек в волчьей шубе с похожей на волчий же оскал улыбкой.
– Василь Васильич, а как выглядит Рахманов?
– «Ликом черен и прекрасен»! – пошутил Романенко. – На цыгана похож. Черняв, кучеряв… Чёрт настоящий.
– Так это был он! – вскрикнул Пётр Андреевич.
– Где был он?
– Да здесь же! Стоял прямо подле меня полчаса назад! Шуба на нём волчья была! И женщина была с ним…
– Что за женщина?
– Очень красивая. Рыжая…
– Рыжая?.. Значит, в самом деле, он… Рахманов. И он стоял рядом с вами?
– Да. Они говорили о чём-то, смеялись…
– Эх, Вигель, Вигель! Горой вас раздуй! – Романенко хватил себя рукой по лбу. – Ну, это же надо! С вами рядом стоял преступник, за которым охотится вся московская полиция, а вы ни сном, ни духом!
– Да ведь я же не знал, что это он! – воскликнул Вигель.
– Да я ж не в осуждение, – вздохнул Василь Васильич. – Понятно, что не знали и знать не могли… Да просто обидно, чёрт возьми!
– Не то слово!
Романенко достал из кармана мандарин:
– Хотите, Вигель?
Пётр Андреевич отрицательно мотнул головой.
– Ну, как хотите, – Василь Васильич проворно ошкурил фрукт и засунул целиком в рот.
– Как же это всё-таки всё глупо вышло! – сокрушённо сказал Пётр Андреевич.
– Да полно вам, – Романенко похлопал его по плечу. – Не огорчайтесь. Вашей вины тут нет. Да и к лучшему, что вы в лицо его не знали…
– Это почему же?
– Молоды вы ещё да горячи. Чего доброго, сами бы его задерживать бросились. Ведь бросились бы?
– Вероятно…
– Вот-вот! А у него в одном кармане нож, в другом – пистолет. С меня уж пристава Афанасьева хватит, чтобы ещё на вашем отпевании стоять… Так что всё к лучшему.
– Но всё-таки обидно…
– А уж мне как обидно! Я его, сволочь такую, ловлю, ловлю, а он, как угорь, из рук уходит, – Романенко принялся ошкуривать второй мандарин. – Сладкие какие мандарины в этом году… Эх, Пётр Андреич, вот, махнуть бы в те дальние страны, где целый год теплынь и фрукты диковинные. Вы как насчёт этого?
– Мне и здесь неплохо, Василь Васильич. Ведь, право, это скучно: целый год теплынь. Как же снег наш, сани, горки?
– Вы куда теперь путь держите, милейший Пётр Андреевич? Домой?
– Пожалуй.
– Что ж, не смею задерживать. Мне ещё тут повозиться придётся.
– Может, я могу помочь?
– Не стоит. Не барское это дело, а всякий, как любит говаривать ваш патрон, должен своим делом заниматься. Посему до встречи и желаю здравствовать! – Романенко крепко пожал Вигелю руку.
– Всего доброго, Василь Васильич!
Простившись с Романенко, Пётр Андреевич, вернулся домой. Ему безумно хотелось теперь же подняться к Ольге, рассказать ей о произошедшем, но он не хотел встречаться с Анной Саввичной…
Около одиннадцати вечера в дверь робко постучали. Вигель отпер и в удивлении отпрянул: на пороге, потупив глаза, стояла Ольга.
– К вам можно? – тихо спросила она.
– Окажите мне честь…
Ольга вошла в комнату Вигеля.
– Отчего же вы не зашли ко мне нынче? Я ждала… Я за вас волновалась…
– Я не посмел, Ольга Романовна. Я думал, ваша бабушка была бы не очень рада меня видеть…
– Да, вы правы… Она теперь уснула. И сёстры тоже. Вот, я и пришла…
– Я счастлив, что вы пришли. Садитесь, пожалуйста! Не желаете ли чаю?
– Нет, благодарю вас, – Ольга облокотилась на подоконник и замолчала.
Пётр Андреевич смотрел на её тонкую фигуру, изящный изгиб лебединой шеи, точёный профиль и любовался ею.
– Я знаю, что бабушка к вам приходила… – сказала Ольга. – Говорила с вами… Вы простите её…
– Да разве я смею в чём-либо упрекать Анну Саввичну? – Пётр Андреевич приблизился к Ольге.
– Я вам принесла вашу книгу, – сказала она, кладя пухлый том на подоконник.
– Ради Бога, оставьте её себе. Ольга Романовна, милая, расскажите же мне, как вы прожили этот месяц? Я всё-всё должен знать о вас!
– Вы хотите знать, как я прожила этот месяц? Да мне и рассказать нечего. Жизнь моя была скучна и однообразна. Вы и сами знаете, что весь последний год вы были единственным, кто вносил живую струю в эту жизнь… Без вас она пропала…
– Ольга Романовна! – Вигель порывисто поднёс её руку к губам и стал целовать её тонкие пальцы. – Вы теперь сказали, что обо мне волновались. Вы представить себе не можете, как мне от того радостно стало!
– Я теперь всегда о вас волнуюсь… Что там произошло сегодня?
– Кража… Вор уже долгое время умудряется уходить от полиции…
– Неужели наша полиция уступает вору?
– Это всего лишь маленькая заминка в нашей работе…
Ольга грустно улыбнулась:
– Пётр Андреевич, а как жили вы это время? Расскажите…
– Плохо я жил! – выдохнул Вигель. – Мне без вас жить невозможно! Я работал плохо. Я недосыпал, потому что не мог спать… Я закрывал глаза, а перед ними стояли вы. Я воскрешал в памяти всякий миг, проведённый нами вместе, каждое слово ваше, интонацию, взгляд, улыбку, жест… Я задыхался без вас, милая Ольга Романовна!
– Неужели вы совсем ничего не делали всё это время?
– Не совсем… Я старался работать. А ещё я рисовал ваш портрет…
– Покажите! – попросила Ольга.
Пётр Андреевич принёс из соседней комнаты небольшой, вставленный в раму портрет, написанный маслом. Ольга некоторое время смотрела на него и сказала:
– Вы меня слишком красивой изобразили. Разве же я такая?
– Много лучше! И, если я не смог передать всей неземной красоты вашей, то виной тому лишь недостаточное моё мастерство и то, что писать мне приходилось по памяти. Позвольте, однако же, Ольга Романовна, подарить вам этот портрет!
– Нет! – покачала головой Ольга. – Пусть лучше он останется у вас. Как память обо мне!
– Память? Но мне нужны вы сами, а не память…
– Не мучайте меня, прошу вас! Лучше скажите, чем ещё вы занимались этот месяц?
– Я сочинял стихи, Ольга Романовна.
– Стихи?
– Да, стихи.
– Прочтите, пожалуйста! Я хочу послушать.
– С радостью прочту, потому что писаны они только для вас одной, – ответил Вигель и начал читать:
Я притворяться вынужден живым
Пред всеми. Прежде прочих – пред собою.
Наполнил душу ядовитый дым,
И я погиб без славы и без боя.
Когда б вы мне позволили вздохнуть…
