Велики амбиции, да мала амуниция

В последний год Александр Карлович поселился в просторной квартире на Неглинной, но уклад жизни оставался прежним, и всем хозяйством заправляла та же старая служанка по имени Акулина…

Пообедав у Дюссо, Гинц наведался в несколько мест по делам своих подзащитных и лишь к вечеру вернулся домой. Навстречу ему вышла, шаркая ногами, Акулина:

– Что же это мне за мука до ночи тебя, батюшка, ждать, – покачала она головой.

Александр Карлович чмокнул старуху в сморщенную щёку:

– Не сердись, Акулина. Дел много.

– Всё-то дела у тебя, дела… Ты бы о себе лучше подумал.

– Что ты имеешь ввиду?

– Жена тебе нужна, вот что. Чтобы детишки по дому… Ведь ты же совсем один… Сердце разрывается… Куда, в самом деле, годится? Вот, помру я, как жить станешь?

– Так не помирай, Акулина, – попытался отшутиться Гинц, уходя от неприятного разговора. – Ужинать я не буду. Так что можешь ложиться спать.

– Я у матушки твоей нонеча была, – сказала Акулина. – Совсем она нехороша… Видно, не долго ей осталось… Да и то сказать, хоть и грех, да скорее бы уж Господь прибрал её… Там хоть отдохнёт её душенька… Ты бы навестил её…

– Навещу, – пообещал Гинц. – Я очень устал сегодня. Спокойной ночи!

Александр Карлович скрылся в своей комнате. Несколько минут слышались ещё шаркающие шаги Акулины, её вздохи и бормотания, потом всё стихло. Гинц сменил сюртук на халат, прилёг на диван-оттоманку, закурил… Спать ему не хотелось, а хотелось думать о таинственной княжне Омар-бек. Александру Карловичу вдруг пришло в голову, что, если бы его жена была похожа на неё, он был бы самым счастливым человеком. И тотчас припомнились последние слова княжны:

– Я знаю. Прошу вас не приходите ко мне больше. А лучше и вовсе позабудьте обо мне. Прощайте, милостивый государь!

Неужели и впрямь узнала, поняла, разгадала?..

***

Извозчик остановился в Газетном переулке. Николай Степанович легко спрыгнул на землю и направился к крайнему дому. Ему не составило труда узнать, в каком номере проживает Людмила Михайловна Арепьева, и через несколько минут он уже представлялся юной белокурой девушке с немного испуганными глазами:

– Статский советник Немировский, Николай Степанович. Следователь.

– Проходите… – растерянно произнесла Людочка.

Николай Степанович вошёл в светлую, чистую комнату, свидетельствующей своим видом об аккуратности хозяйки.

– Людмила Михайловна, я должен вам сообщить весьма прискорбную весть, за что заранее приношу свои извинения…

– Я вас слушаю, – Людочка опустилась на край стула и взглянула на следователя.

– Месяц тому назад в своём доме был застрелен Михаил Осипович Лаврович.

Людочка тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.

– Это ведь ваш отец, я не ошибаюсь? – уточнил Немировский.

Девушка кивнула.

– Примите мои соболезнования… Я расследую дело об убийстве вашего отца, и мне необходимо задать вам несколько вопросов.

Людочка утёрла платком глаза и сказала приглушённым голосом:

– Задавайте…

– Давно ли вы познакомились с вашим отцом?

– Полгода назад… Он приехал в Москву год назад, чтобы найти меня. Вначале он не решился прийти сам и посылал мне деньги и подарки… А потом уже пришёл сам…

– Вы часто виделись с ним?

– Нет… У отца было много работы… Но мы бывали с ним в балаганах, в ресторациях, даже в театре однажды…

– Он бывал у вас здесь?

– Нет… Он подвозил меня, но никогда не заходил. Говорил, что это могут неверно истолковать… Ведь никто же не знает, что он мой отец…

– А кто же снял для вас этот номер? Кто помог устроиться? Ведь вы очень молоды…

– Друг отца. Очень добрый и хороший человек. Из порядочных…

– Как его имя?

– Георгий. А фамилии не знаю…

– Георгий? А можете ли вы описать его внешность?

– Очень хорош собой, темноволос, элегантен… Очень благородные манеры. И плащ белый… Он так сочетался с его чёрными кудрями и глазами!

– Белый бурнус… – пробормотал Немировский.

– Что вы сказали?

– Нет-нет, ничего. Что же, он был очень в большой дружбе с вашим отцом?

– А разве могло быть иначе? – Людочка мечтательно закатила глаза. – Георгий был таким благородным, таким необыкновенным! Отец меня познакомил с ним… Мы даже иногда встречались втроём…

– А каковы были ваши отношения с Георгием?

Девушка покраснела и опустила глаза:

– Мне казалось, что мы любили друг друга… Мы часто виделись. Я ему всё-всё рассказывала. Он был такой заботливый!

– А теперь вам так не кажется?

– Я не знаю… – Людочка вздохнула. – Вот, уже месяц, как он пропал… Может быть, с ним что-то случилось? Вы ничего о нём не знаете?

– Признаться, больше всего я хотел бы именно о нём знать всё…

– Почему? – насторожилась девушка.

– Есть причины… Например, он не забрал свои вещи из закладных в полиции… – солгал Николай Степанович. – Значит, ни фамилии, ни адреса его вы не знаете?

– Нет…

– Скажите, а почему за целый месяц вы не поинтересовались судьбой отца? Вам не показалось странным, что он так вдруг исчез?

– Отец и прежде иногда подолгу не давал о себе знать. Он запретил мне искать себя, приходить к себе. Говорил, что так нужно для нашего общего спокойствия. Однажды, когда его долго не было, я пришла к нему, и он очень рассердился. Единственный раз на меня рассердился! Правда, потом просил прощения, напоил меня чаем, мы долго разговаривали… Но приходить вновь отец запретил… Вот, я и не приходила… – Людочка всхлипнула. – Господи, что же теперь будет? Отца убили, Георгий пропал, тётушка больна… Нет, я в монастырь уйду! Ей– Богу…

Немировский погладил девушку по руке:

– У вас есть теперь деньги?

– Пока есть… Отец много давал, а я не тратила… Постойте, – Людочка подняла голову, – ведь у отца же было завещание…

– Вы в этом уверены? Людмила Михайловна, вспомните, пожалуйста, это очень важно!

– Ну, конечно же, я уверена! В тот раз, когда я пришла к отцу, он, как я вам и говорила, вначале очень рассердился… А потом сказал: «Раз ты уже пришла, то я покажу тебе моё завещание, которое я составил лишь днями… Большую часть своего имущества я переписал на тебя. Ты должна знать о том, что именно получишь, если со мною что-то случится…»

– И вы видели это завещание?

– Да, господин Немировский! Отец отпер бюро… Там был специальный ящичек, вроде тайника, где он хранил ценные бумаги. Извлёк оттуда своё завещание и показал его мне… По нему мне причиталась довольно изрядная сумма… Я, правда, точно не помню, какая… Я всегда цифры забывала…

– К сожалению мы не нашли этого завещания. Ценные бумаги вашего отца были похищены, и среди них, должно быть, оказалось и оно.

– Так отца ограбили?

– Увы. Вы сказали, что ваш отец отпер тайник… Когда мы осматривали его, он был открыт. Мы заметили, что на нём был не простой замок, а какой-то код. Вы знаете этот код?

– Знала, – ответила Людочка. – Отец при мне набрал его. Он обозначал какую-то дату… Он ещё сказал… Как же он сказал? Ах, да! День восстания декабристов… Только я не помню, когда они восстали. Я тогда очень смеялась ещё, рассказывая Георгию… И он смеялся: «Никогда не думал, что Михаил Осипович – декабрист!»

– Вы рассказали всё это Георгию? – поразился Николай Степанович.

– Да… Я ему всё всегда рассказывала… – девушка вдруг осеклась, и глаза её наполнились ужасом. – Вы думаете, что это Георгий? Что он убил и ограбил отца?!

– Это одна из версий, – не стал отрицать Немировский.

– Но этого не может быть! Этого быть не может! Вы понимаете?! Он не мог! Он не такой! Вы ведь его совсем не знаете! Он благородный и честный человек!

– Вполне возможно. Но я по должности обязан изучить все версии. И, если бы ваш Георгий не исчез так таинственно, а пришёл бы к нам и ответил на все вопросы, то мы бы гораздо скорее убедились в его невиновности. У меня будет к вам большая просьба: если вдруг он появится, постарайтесь убедить его в необходимости прийти к нам. Иначе мы, рано или поздно, найдём его сами, но для него это будет хуже. Я на вас очень рассчитываю, Людмила Михайловна.