Велики амбиции, да мала амуниция

– Вы правы…

– Ольга Романовна, у вас что-то случилось? Вы дурно чувствуете себя? Я, может быть, не вовремя? Скажите лишь, и я удалюсь и дам вам покой…

– Нет, что вы! Я абсолютно здорова! – ответила Ольга, силясь улыбнуться.

– Но вы так бледны… У вас красные глаза. Вы плакали, душа моя?

– Это ничего… Не обращайте внимания, Сергей Сергеевич… Просто бабушка совсем плоха…

– Печально… Поверьте, Ольга Романовна, я всецело разделяю ваше горе… Я всегда глубоко уважал Анну Саввичну. Очень мужественная и сильная натура… Я понимаю, как вам тяжело сейчас… Но я хочу, чтобы вы знали: что бы ни случилось, я всегда буду преданным другом вашего семейства и всегда буду помогать вам всем, что в моих силах…

– Благодарю вас, Сергей Сергеевич! Я, право, не знаю, как и благодарить вас за вашу доброту и участие к нам. Вы столько для нас сделали… Мы в неоплатном долгу перед вами…

– И не вздумайте даже так думать! Какой такой долг? Это был мой долг по отношению к семье моего друга. А вы и в мыслях иметь не должны, будто должны мне что-то…

– Экскюзе муа¹⁵, Сергей Сергеевич, – Ольга покраснела. – Я сама не знаю, что такое говорю… Просто мы все очень благодарны вам… Вот, вы нынче сёстрам подарки привезли… Для них это такая радость!

– Всё это пустяки, – мотнул головой Сергей Сергеевич. – Я бы очень желал подарить что-нибудь и вам, но вы запретили делать себе подарки…

– Не сердитесь, пожалуйста. Но мне это было бы неудобно…

– Понимаю, – кивнул Сергей Сергеевич, хрустнув пальцами. – Ольга Романовна, сейчас, должно быть, не время говорить об этом… Вы расстроены… Но, однако же, я должен говорить с вами с тем, чтобы раз и навсегда решить важнейший для себя вопрос и определить… положение… Разрешите ли вы мне говорить?

– Разве я могу запретить говорить – вам?

– Не язвите, пожалуйста!

– Простите… – Ольга заметила, как нервно задёргалась щека Сергея Сергеевича. Он, кажется, и сам понял, что не сумел скрыть волнения, а потому резко отвернулся к окну.

– Пожалуйста, Ольга Романовна, сядьте и выслушайте меня. И ради Бога, не перебивайте!

Ольга опустилась в кресло.

– Вы очень умны, Ольга Романовна, – начал Сергей Сергеевич, не оборачиваясь, – и от вас наверняка не укрылся мой… интерес к вам… Я прав?

– Да…

– Тем лучше. Мне будет легче говорить… Я понимаю, что всё это глупо и… Вы молоды, хороши собой, умны… Вы так похожи на свою мать! В ваши лета она была такой же… Нежный, прекрасный цветок… Ваш отец был счастливец! А я… Я гожусь вам в отцы. Я много старше вас, я скучен и старомоден… И не славлюсь никакими талантами… Разве же вы можете полюбить меня? Я не столь наивен, чтобы тем обольщаться. Но я люблю вас! И это беда моя… Я хотел прогнать от себя это чувство, заглушить его, но мне не удалось! И, поняв, что ничего не могу с этим поделать, я решился с вами говорить… Я не имею никаких особых достоинств, как уже сказал… Но я одинок. У меня нет ни родственников, ни близких друзей, ни семьи… Никого. А жить одному, что ни говори, несладко… Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Только, ради Бога, не подумайте, что я желаю воспользоваться вашим и своим положением… Я надеюсь, что всё-таки не заслужил таких подозрений в свой адрес… Будьте уверены, что ваш отказ ничего не изменит в моём отношении к вашему семейству. Заботу о нём я считаю своей обязанностью ради светлой памяти моего друга… Так что вы можете быть совершенно спокойны…

Ольга смотрела на Сергея Сергеевича, поражённая внезапной догадкой. С трудом подбирая слова, она сказала:

– Могу ли я задать вам один вопрос?

– Спрашивайте.

– Вы только что сказали, что я похожа на мою мать… И что мой отец был счастливец… Сергей Сергеевич, скажите правду, вы её любили? Вы любили мою мать?

– Да… – отрывисто ответил Сергей Сергеевич.

– Все эти годы вы помогали нашей семье не ради отца, а ради неё? В память о ней?

– Да…

Ольга опустила голову. Ей вдруг стало безумно жаль Сергея Сергеевича. Как он должен был страдать всю жизнь, видя любимую женщину с лучшим другом… И ничем не выдал себя! И как же он должен страдать теперь… Это и видно по поникшим вдруг плечам его и нервно вздрагивающей щеке, по глазам видно…

– Я согласна, – сказала Ольга, не слыша звучания собственного голоса.

Сергей Сергеевич посмотрел на неё изумлённо, а затем произнёс медленно:

– Вы говорите это так, точно подписываете себе смертный приговор. Я палачом быть не хочу и неволить вас не желаю. Скажите, отчего вы согласились?

– Во-первых, потому что такова воля моей бабушки, которую нарушать я не смею. Во-вторых, – Ольга подняла глаза, – из-за моего глубокого к вам уважения.

– Я был с вами откровенен, Ольга Романовна. Будьте же и вы откровенны. Вы любите другого?

– Да…

– А он любит вас?

– Да…

Сергей Сергеевич покачнулся, но взял себя в руки:

– Я буду продолжать заботиться о вашей семье…

Ольга поднялась и подошла к нему:

– Неужели вы полагаете, что я смогу принимать от вас помощь после того, что произошло? Я согласилась стать вашей женой в полном рассудке…

– Да ведь вы же возненавидите меня, Ольга Романовна! За одно то только, что я не он! Как же я могу допустить это?

– Никогда этого не будет. Я слишком уважаю и люблю вас, как человека величайших душевных качеств. Вы о себе сейчас много несправедливого сказали… Мне было больно слышать это… Можете быть уверены, что, став вашей женой, я буду вам верна и почтительна.

– Вы можете быть столь же уверены, что я никогда и ни в чём не упрекну вас, не обижу… – сказал Сергей Сергеевич, целуя руки Ольги. – Сможет ли Анна Саввична теперь же принять меня?

– Думаю, она будет счастлива, – через силу улыбнулась Ольга.

Анна Саввична, действительно, была счастлива. В первый раз за две недели она с помощью Лизы и Нади перебралась с постели в кресло и, едва держа ослабевшими руками икону, благословила Сергея Сергеевича и Ольгу. Щёки её порозовели, а в глазах стояли слёзы.

Сергей Сергеевич почтительно поцеловал руку Анны Саввичны.

– Теперь, простите, я должен откланяться.

– Как, разве же вы не останетесь на обед? – удивилась Анна Саввична.

– Мне кажется, Ольга Романовна несколько устала, я не хочу утомлять её, – ответил Сергей Сергеевич.

Ольга благодарно взглянула на него:

– Я провожу вас, Сергей Сергеевич…

В прихожей они простились. Сергей Сергеевич низко поклонился Ольге и ушёл, а она, едва переставляя ноги, возвратилась к бабушке.

– Господи, Олинька! Спасибо тебе, родная моя! Как камень с души! – сказала Анна Саввична, снова улёгшаяся в постель, но заметно повеселевшая.

– Я рада, бабушка, что вы довольны, – ответила Ольга. – Я всё сделала так, как вы велели… Я совершила преступление… Я предала одного благородного человека и обманула другого… Разве я гожусь в жёны ему? Разве я его стою?.. Господи, что же я наделала?!

– Да о чём ты? Какое преступление? Почему обманула? Почему не стоишь? У тебя не жар ли, часом?

– Если бы жар! Лучше бы мне вовсе не жить… Ах, бабушка, ведь вы ничего не знаете! – Ольга стиснула руками голову и выбежала из квартиры. Она бежала вниз по лестнице, пока не столкнулась лицом к лицу с поднимавшимся наверх Вигелем. От неожиданности Ольга отступила назад.

– Олинька, что-то случилось? – спросил Пётр Андреевич, чувствуя неладное.

– У нас только что был Сергей Сергеевич…

– И… что же?

– Он сделал мне предложение, Пётр Андреевич…

– Что?!

– И я согласилась…

Вигель прислонился и к стене и молчал несколько мгновений.

– Да как же вы могли, Ольга Романовна?! После всего, что было между нами?! Как вы могли?!! Как?!

– Ах, не виноватьте меня! Я уже сама себя хуже последней преступницы заклеймила… Мне нет прощения…

– Но – как?.. Почему?..

– Бабушка умирает, Пётр Андреевич… Её последняя воля, чтобы я вышла замуж за Сергея Сергеевича… Я не могла нарушить её… Простите меня, ради Бога!