Аляска (СИ)

- By the way, the first translations of the novel were called "War and Peace" (Кстати, поначалу переводы романа назывались 'War and Peace'.), - говорил Дэвид. - And then publications "War and World" began to appear. (А потом стали появляться издания 'War and World'.)

Оказывается, причиной тому стал вопрос: в каком значении использовал Толстой многозначное слов 'мир'? Он имел в виду согласие и отсутствие войны? Тогда 'мир' переводится как 'peace'. Или общество, планету, Вселенную? Тогда 'мир' по-английски - 'world'. Понадобилось специальное исследование, чтобы в конце концов выбор названия был сделан в пользу первого варианта.

Мы осмотрели главный дом старинной городской усадьбы, в котором размещался Толстовский музей. Потом еще немного проехали по Кропоткинской и оказались возле бывшего помещичьего дома легендарного гусара Дениса Давыдова. Наш американский экскурсовод увлеченно заговорил о войне 1812 года. Он так много о ней знал! Гораздо больше, чем даже наш школьный учитель истории!

- Once Russian peasants nearly killed Davydov (Однажды Давыдова чуть не убили русские крестьяне), - рассказывал он. Мужики устроили ночью засаду на французов. И надо же было такому случиться, что именно на них вышел летучий партизанский отряд Давыдова! Форму русских гусар крестьяне в темноте не узнали. Да и не собирались они разбираться. Едут усатые всадники, в мундирах, с оружием, во французском тылу. Кто это может быть, если не французы?! Ну, и вдарили мужики по отряду! Уцелели гусары чудом. С тех пор дворянин Денис Васильевич Давыдов отпустил бороду и до конца войны партизанил в мужицкой одежде.

- Where do you know all this from, David? (Откуда вы все это знаете, Дэвид?) And why is it interesting to you? (И почему это вам интересно?) - удивленно спросила я.

- How do I know? (Откуда знаю?) I love reading about Russia! (Я обожаю читать про Россию!) - просто ответил американец. - I guess it's the call of the blood! My great-grandfather was one of the Russian settlers in Alaska. (Наверно, зов крови! Мой прапрадед был из русских поселенцев с Аляски.)

Этот иностранец не переставал меня удивлять! Оказывается, его род имел русские корни!

Потом мы поехали на Волхонку, к бассейну 'Москва'. Дэвид рассказывал нам о храме Христа Спасителя. Я узнала, что он был возведен на месте Алексеевского женского монастыря. Перед строительством храма монастырь перевели в Сокольники, а все его постройки разрушили. Разгневанная игуменья Алексеевской обители тогда прокляла место, на котором была поругана святыня. И предрекла: здесь ни одно здание стоять не будет.

- So, the five-domed cathedral could not resist damnation (Вот и не устоял пятиглавый русский собор.), - с сожалением сказал Дэвид. - Now people bathe in this place... (Теперь на этом месте люди купаются...) But according to the decree of Nicholas I, the money for its construction was gathered by people all over Russia. One penny from each family... (А ведь деньги на него по указу Николая I по всей России собирали, по копеечке с каждой семьи...)

Тогда же Дэвид рассказал, что расположенный неподалеку от бассейна Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина был создан по инициативе отца Марины Цветаевой. Профессор Московского университета Иван Владимирович Цветаев в 1911 году стал первым директором Музея. Многие экспонаты он собирал по всей Европе: заказывал изготовление копий скульптурных мировых шедевров с оригиналов. Марина Цветаева называла Музей четырнадцатилетним бессеребряным трудом отца. Все это я слышала впервые.

Много чего еще показывал и рассказывал нам Дэвид Барбер. Мишка уже в начале экскурсии понял, что до ресторана дело не дойдет. Он быстро заскучал и стал клевать носом. Но Дэвида это не волновало. Он дарил свою Москву Монике.

Я же внимала ему и с удивлением прислушивалась к себе. Все, о чем говорил Дэвид, было безумно интересно! Мне и в голову не приходило, что рассказы о московских достопримечательностях и затерянных во времени судьбах чужих людей могут меня захватить...

Чужестранец за один вечер сделал то, с чем за много лет не справилась родная школа. Он пробудил во мне интерес к истории!

Через несколько лет мне доведется работать гидом-переводчиком и водить иностранных туристов на экскурсии по Московскому Кремлю. Я буду рассказывать о древних кремлевских стенах и башнях, соборах, дворцовых постройках, скверах и площадях. Эта работа станет одним из самых увлекательных дел, которыми мне приходилось заниматься в жизни. Теперь я знаю: меня к ней привела не случайность. А то, что я открыла в себе на вечерней экскурсии по Москве в компании с Дэвидом Барбером.

Наша поездка закончилась поздно вечером. Мы высадили сонного Мишку возле его дома и поехали к посольству Бразилии. Ведь Моника жила именно там! Конечно, в мои планы не входило топать чуть ли не километр от посольства до своего дома после прощания с Дэвидом. Но что делать? Сама напросилась на экскурсию!

Дэвид Барбер задумчиво молчал. Такси остановилось возле хорошо знакомого мне особняка, украшенного пестрыми изразцами. Я собиралась поблагодарить американца за чудесно проведенный вечер и вежливо проститься. Но он повернулся ко мне и взволнованно сказал:

- Monica, I never want to part with you! Let's meet tomorrow! (Моника, я не хочу расставаться с Вами навсегда! Давайте увидимся завтра!)

Я сразу поняла: он не играет. Он искренне мною увлечен. По-настоящему!

Мне стало не по себе. У меня и мысли не было о продолжении отношений с этим человеком. Я не испытывала к нему никаких чувств, кроме, может быть, легкой симпатии. Он был для меня только очередным участником авантюрной игры 'Вечерний поход в ресторан'.

С другой стороны, мне льстило внимание взрослого мужчины-иностранца. Я вспомнила смущение Дэвида и его восхищенные взгляды. Как он будет за мной ухаживать? С ним интересно и приятно общаться. К тому же он человек из другого мира и может рассказать то, о чем я никогда не узнаю...

Одним словом, любопытство взяло верх, и я с показной легкостью ответила:

- OK! Set a date! (Хорошо! Назначайте свидание!)

Он просиял:

- I'll come to any place and at any time which you choose! (Я приду, куда и когда вы скажете!)

- Then tomorrow at six p.m. on the corner of 'National' (Тогда завтра в шесть часов вечера на углу 'Националя'.), - решила я.

Он поцеловал мне руку, и я вышла из такси. Теперь меня занимало только одно: машина отъедет раньше, чем я дойду до закрытых ворот посольства, или нет? Если Дэвид решит проводить меня долгим любовным взглядом, я пропала! Войти на территорию я не смогу: калитка в воротах заперта. Буду как дура торчать возле ограды! Из будки охраны выскочит дежурный милиционер, и потребует документы. А потом из такси вывалится встревоженный американец Дэвид Барбер - и начнется такое!..

Я как можно медленнее пошла к воротам. Милиционер в будке мирно спал. Возле калитки я остановилась, стала рыться в сумочке. И с облегчением услышала шум отъезжающего такси. Я украдкой проводила его взглядом и на всякий случай скользнула за милицейскую будку. Пусть Дэвид уедет подальше...

Через пару минут я осторожно выбралась из своего убежища и весело зашагала по ночной улице Герцена.

***

Я немного волновалась перед свиданием с Дэвидом Барбером. У меня не было опыта романтических отношений, на которые он делал заявку. До сих пор я успешно справлялась с ролью Моники лишь в игривом общении с иностранцами за ресторанным столиком. Первое и последнее знакомство с такими ухажерами мало к чему обязывало. Я могла легкомысленно болтать, играть интригующими недомолвками, в ответ на вопросы отшучиваться. У меня было много степеней свободы в построении образа Моники. Я прикидывалась кокетливой дурочкой. Представала молчаливой красоткой с томным взглядом. Изображала взбалмошную хохотушку. Все это устраивало моих кавалеров. Каждый из них хотел заполучить юную бразильянку в свою постель, не более. А чем девушка проще, тем легче это сделать.