Аляска (СИ)

- Ну, все, Ефремов! Идем домой! Поздно уже!

Мы шли по вечерней Москве и бурно обменивались впечатлениями. Я полной грудью вдыхала прохладный сентябрьский воздух и радостно улыбалась. Я сыграла Монику! У меня получилось! Только было немножко жалко бедного очкарика Карла. Он хорошо обращался со мной, а теперь... Когда ему удастся снова почувствовать себя мачо? Но, успокаивала я свою совесть, Моника пробудила в нем настоящего мужчину. А это дорогого стоит!

Мишка стянул с себя пуловер и накинул его мне на плечи.

- Ты больше не сердишься на меня, Платонова? - осторожно спросил он.

Я перестала улыбаться и строго посмотрела на него:

- Слушай, Ефремов, в тебе есть что-то ненормальное! Делаю тебе первое и последнее предупреждение. Если ты еще раз свихнешься так, как сегодня, больше не будет никаких баров и ресторанов! Скажи спасибо, что мне Монику играть интересно! - Потом подумала и уже тише сказала: - Ты, вообще, следи за собой. Вина, что ли, пей поменьше. А то дело плохо кончится!..

Мы договорились снова пойти на поиски приключений на следующий день.

- Только в 'Интурист' нам пока путь заказан! Вполне может быть, что завтра там швед на нас облаву устроит! - резонно заметил Мишка. - Так что давай 'Белград' посетим!

Мы как раз дошли до моего дома. Я стянула с плеч пуловер.

- Помни, о чем я тебе говорила, - сказала я Мишке на прощанье.

- Да что ты, Оль! - отмахнулся он. - Все нормально будет! Договорились же!

Я, не зная почему, долго смотрела ему вслед...

Мое предостережение оказалось пророческим. Через много лет после окончания школы, мы, выпускники 10 'А' класса, собрались в ресторане. Каждый из нас, конечно, за прошедшие годы изменился до неузнаваемости. Но Мишка Ефремов не то что изменился - выглядел так, будто всю жизнь проработал на каменоломне. Неопрятный, изможденный, сморщенный, с больным взглядом слезящихся глаз... Когда я увидела его, вспомнила взлохмаченного счастливого мальчишку, скачущего на улице Горького. У меня защемило сердце. Я подошла к нему, мы разговорились. Я спросила:

- What happened to you, Misha? (Что с тобой случилось, Миша?)

Он понял, почему я задала вопрос по-английски. Слабо улыбнулся:

- Ah, Monica, life is not a performance, it's just life. Such it happened... (Ах, Моника, жизнь - не спектакль. Это всего лишь жизнь, какой она получилась...)

Он рассказал, что стать режиссером ему не удалось. После школы пристрастился к наркотикам, из-за этого несколько лет отсидел в тюрьме. Когда освободился, нормальную жизнь уже построить не мог. Влился в американскую протестантскую секту, их в России 90-х годов было пруд пруди. Стал в ней одним из самых ценных работников: уверенно рекрутировал сограждан в ряды адептов 'истинной веры'. Ему за это немного платили. Так и жил: в пустых хлопотах, скудно, с четками в руках.

Потом настали иные времена. Секта распалась. Мишка стал разнорабочим и снова - наркоманом.

Он умолчал, в каком положении находился в момент нашей встречи. Но его потерянный и больной вид говорил сам за себя.

О его дальнейшей судьбе я не знаю.

***

В тот теплый сентябрь Моника и ее юный друг провели не один яркий вечер в лучших ресторанах Москвы. Мы с Мишкой побывали и в 'Метрополе', и в 'Москве', и в 'Интуристе', и в 'Белграде', и, опять же, в 'Национале'. Удача нам улыбалась. Иностранцы, что искали общения со смуглой красавицей-бразильянкой, были все как один состоятельные и не жадные. Правда, попадались среди них и циники, и откровенно сексуально озабоченные типы. Но Моника умела поставить их на место. А одному из таких хамов однажды простыми словами объяснила, где проще всего найти проститутку.

Я разнообразила свой вечерний гардероб. Купила в комиссионке французскую шелковую блузку с золотым люрексом. Из мужской джинсовой куртки за один вечер сшила модный коротенький пиджачок. Разрезала на лоскуты старые джинсы и скроила мини-юбку и оригинальную сумочку. Молнии на карманах сумочки я покрасила в тон люрексу и туфлям золотой краской 'металлик'.

- Бронзоволикая Моника в джинсовой паре 'мини', сверкающая золотом аксессуаров! - торжественно преклонил колени Мишка, увидев мой новый наряд. - Платонова, я боюсь, что тебя украдут! Эти золотые нити, ласкающие....

- Ты лучше скажи, - прервала я его велеречивые излияния. - На восемнадцать лет я во всем этом по-прежнему выгляжу?

- В той же мере, что и в платье! - заверил он.

Мы тогда отправились в один из валютных баров 'Белграда'. И случилось то, чего Мишка постоянно опасался. Только мы устроились за столиком и я пригубила кофе, он яростно зашептал:

- Платонова, атас! Быстро под стол!

Я испуганно вскинула глаза и увидела: к барной стойке подходит англичанин, с которым мы ходили в 'Метрополь' несколько дней назад. К счастью, он был близорук и не пытался сканировать взглядом зал, как это обычно делали другие посетители. Мелькнула мысль: как здорово, что я надела джинсовый костюм! Яркое лимонное платье он заметил бы сразу, еще на входе!

Мишка уже сползал со стула. Я немедля последовала его примеру. Оказавшись под столом, мы значительно переглянулись и сосредоточенно поползли на четвереньках к выходу из бара. Что думали иностранцы, наблюдавшие наш клоунский рейд, неизвестно. Только никто из них не проронил ни слова. Мы благополучно миновали барную стойку, вскочили на ноги и опрометью бросились бежать.

На улице нас со страшной скоростью пронесло аж до метро 'Смоленская'. А потом мы остановились и, согнувшись пополам, минут десять хохотали до упаду. Немного успокоившись, Мишка спросил:

- Ну что, в 'Интурист' пойдем?

И снова прыснул со смеха.

- А давай! Где наша не пропадала!

Так мы развлекались до конца сентября. Закончилось это неожиданно и самым романтическим образом.

В меня влюбился американский бизнесмен Дэвид Барбер.

Глава V

АМЕРИКАНСКАЯ ТРАГЕДИЯ

Клетчатая рубашка с кнопками вместо пуговиц. Синие джинсы с широким ремнем. Остроносые ботинки из крокодиловой кожи со скошенным каблуком...

Дядя, который вошел в бар 'Интуриста', явно тяготел к ковбойскому стилю в одежде. И, надо признать, не напрасно. Приталенная рубашка и обтягивающие джинсы подчеркивали достоинства его высокой, крепкой фигуры. Но не это было главным в его впечатляющей внешности.

- Ты только посмотри! Вот это типаж! - Мишка оторвался от коктейля и застыл с открытым от удивления ртом. - Прям викинг какой-то!

Действительно, дядя выглядел весьма экстравагантно. Мужественные черты лица, длинная прическа каре с прямой русой челкой до бровей. Густые светлые усы с лихо подкрученными кончиками... Рубашка на нем была расстегнута до пупа и обнажала широкую грудь, покрытую рыжей шерстью. В ней угнездился свисающий с мускулистой шеи амулет - золотое литье в виде крупного усатого жука. Массивная цепь, на которой висел жук, разумеется, тоже была золотая.

- Интересно, кто он? - не сводил с пришельца взгляд Мишка. - Датчанин? Норвежец? Смахивает на скандинава...

- Michael, you should speak English! (Михаил, говори по-английски!) - напомнила я ему. - When he comes up we'll find out where this playboy is from. (Вот подойдет, и узнаем, откуда этот плейбой.)

Что-то мне подсказывало: наше знакомство c необычным иностранцем состоится. Этот мужчина явно не намеревался проводить вечер в одиночестве. В ином случае не стал бы выпячивать на всеобщее обозрение волосатую грудь и золотое украшение величиной чуть ли не с ладонь!

Он подошел к стойке и обратился к бармену. Мы с Мишкой сидели неподалеку, поэтому слышали весь разговор. Мужчина разговаривал на американском английском - со всеми типичными особенностями лексики и произношения.

- He is American (Он американец.), - сказала я Мишке.

- Yeah, it looks like (Ага, похоже.), - откликнулся он. - Only you see, the bartender understands neither English, nor American! (Только, смотри, бармен что по-английски, что по-американски - ни гу-гу!)