Аляска (СИ)

- Так, а Моника здесь причем?

Мишка оживился еще больше:

- Да ты сама подумай! Тебе Монику играть сам бог велел! Иностранец будет тебя расспрашивать, откуда ты, чем дышишь. Как в твоей стране люди живут. А о какой стране ты больше всего знаешь? Конечно, о Бразилии! Ты же с Моникой целый год общалась!

- Ну, поня-а-тно, - задумчиво протянула я. - О жизни в Бразилии я, конечно, много смогу наговорить.

- Вот! - обрадовался Мишка. - А эта твоя прическа, - осторожно дотронулся он до шапки курчавых волос на моей голове, - прекрасная деталь облика, придающая достоверность образу бразильянки!

За лето мои волосы отросли. Экзотическая прическа стала более пышной. И к тому же обогатилась черными локонами, спадающими вдоль висков почти до плеч.

- Замечательно! - восхищенно поцокал языком Мишка, разглядывая меня. - Настоящая представительница белого населения крупнейшего государства Южной Америки!

И тут я сообразила: белая Моника - это плохо. В Бразилии смуглых мулатов и метисов почти столько же, сколько и белых. Да и вообще, я была уверена, что в сознании большинства людей образ жителя Южной Америки прочно увязан с бронзовым цветом кожи. Жительница Бразилии просто обязана быть смуглой!

Я подумала и спокойно выдала Мишке:

- Моя Моника будет мулаткой.

- Это как? - удивился он. - Ты, конечно, за лето загорела. Но все равно на мулатку не тянешь. Как ты собираешься ею стать?

Я уже знала, что буду делать.

- Найду способ, - успокоила я своего напарника в будущей авантюре. - Ты останешься доволен.

- Ну, здорово! - обрадовался Мишка. - Тогда давай завтра начнем репетировать! Я тебе кое-какие актерские штучки покажу. Проиграем роли, диалоги проговорим. У меня дома. Идет?

На том и порешили.

***

На следующий день я пошла в магазин ВТО и купила большую пластиковую тубу с кремом. Надпись на ней гласила: 'Крем для интенсивного искусственного загара'. Я присмотрела эту штуку еще в начале лета, когда мы с Моникой стали ездить купаться и загорать на Москву-реку. Тогда по улице Горького, ныне Тверской, ходил троллейбус ? 12. Мы садились на него и минут через 30-40 оказывались в конечном пункте маршрута - в лесопарке Серебряный Бор. Он раскинулся на северо-западе Москвы, на большом острове, образованным излучиной Москвы-реки и Хорошевским каналом. Это излюбленное место летнего отдыха москвичей. Здесь - сосновый лес и множество песчаных пляжей. На одном из них мы с Моникой и располагались.

Так вот, в начале лета меня сильно беспокоила одна проблема. У моих родителей, - что у отца, что у матери, - была чрезвычайно белая кожа. То есть абсолютно белая, как мелованная бумага. Они не были альбиносами, но и нормальным содержанием меланина в кожных покровах похвастать не могли. Загорали они медленно и плохо, да и не любили этого дела. И все бы ничего, если бы они не передали безупречную белизну лица и тела своей дочке. Я тоже имела ослепительно-белую кожу. Для девушки это скорее достоинство, чем недостаток. Но из-за этого в первые дни пребывания на пляже я испытывала сильнейший дискомфорт. Пока меня не покрывал первый легкий загар, я выглядела среди поджаренных на солнце обитателей пляжа как белая ворона.

- Olya, you are glowing in the sun! (Оля, ты сияешь на солнце!) - смеялась Моника. - What for do you need a tan? (Зачем тебе загар?) When you are going to swim, all the guys on the beach are staring at you. (Когда ты идешь плавать, на тебя пялятся все парни на пляже!)

А мне было не до шуток. Вот тогда я и приглядела в магазине ВТО крем для искусственного загара. Но так его и не купила. Не могла себе представить, как это - намазывать кремом все тело, с головы до ног!

Сейчас же меня ничто не смущало. Мне нужно было решить простую задачу. Обеспечить искусственный загар лицу, шее, верхней части груди и плечам, рукам от пальцев до локтя и ногам от стоп до колен. То есть тем участкам тела, которые не покрывались платьем.

Я с увлечением взялась за дело. Убедилась, что дома никого нет, скинула с себя верхнюю одежду и встала перед зеркалом с тубой в руках. Крем для загара оказался настолько нежной субстанцией, что его правильнее было бы назвать эмульсией. Он был белого цвета с легким парфюмерным запахом. Довольно быстро впитывался и тогда придавал коже бронзовый оттенок.

Я начала обработку тела с рук. Выдавила крем на ладонь и пальцами размазала его от кисти до локтя.

И сразу же поняла, что превратить себя в мулатку - дело непростое!

Во-первых, на смуглой поверхности кожи ясно проступали следы моих пальцев. Если бы крем был обычной белой косметической мазью, проблема бы не возникла. При втирании она становилась бесцветной. А тут мои руки от кисти до локтя оказались исполосованы бороздками различных оттенков коричневого. Их мои пальцы прокладывали при скольжении по коже. Так что руки у меня получились полосатые!

Я поняла, что крем нужно аккуратно втирать ладонями и при этом совершать круговые массажные движения. И начала все сначала.

Вторая трудность заключалась в следующем. Особой точности и внимания требовала обработка кожи вокруг губ и носа, между пальцев рук и ног; окраска век, ушных раковин, участков лба и шеи под волосами. И забыть о чем-нибудь было никак нельзя! Меня могла выдать любая мелочь!

В общем, кропотливая мне выдалась работенка!

Я терпеливо трудилась не меньше часа. Наконец, мне показалось, что цель достигнута. Там, где должен был лежать ровный загар, он лежал, как миленький. Мое отражение поощрительно мне улыбнулось. Я похвалила себя за то, что все делала стоя. Если бы сидела на стуле, то, забывшись, нанесла бы крем на подошвы. А этого делать нельзя: подошвы и ладони у мулатов и мулаток, как и у негров, светлые!

И тут меня пронзила убийственная мысль: 'Ладони!'

Я вскинула руки к лицу и ахнула. Мои ладони, которыми я так долго втирала крем, стали даже не бронзовыми - оранжевыми! 'Надо было резиновые перчатки надеть!' - мысленно вскрикнула я. Но было поздно.

- Shit! - выругалась я любимым бранным словом Моники. Ситуация казалась безвыходной. В руководстве к использованию крема было написано: он не смывался водой в одночасье, даже с мылом! Кожа избавлялась от искусственного загара постепенно, в течение нескольких дней.

Я быстро оделась и кинулась на кухню, в нашу импровизированную ванную. Схватила кусок пемзы и стала полировать им ладони. Потом долго держала руки под горячей водой и лихорадочно терла их мылом, пемзой, мочалкой и снова мылом...

Результат моих отчаянных усилий был настолько жалок, что я чуть не заплакала. Ладони из оранжевых превратились в желтые! Как говорится, хрен редьки не слаще!

Я с обреченным видом вышла из ванны. Возле плиты стояла соседка Людка и темпераментно, с треском-жаром и матерным словцом пекла блины сразу на трех сковородах. Она заметила меня, присмотрелась и закричала сквозь бешеное шкворчанье раскаленного масла:

- Оль! Как ты здорово загорела-то! А я что-то раньше не замечала!

- Да, тетя Люда, - уныло ответила я. - Здорово. У меня даже ладони загорели...

И повлеклась в комнату. После превращения в мулатку я собиралась надеть лимонное платье и отправиться к Мишке Ефремову. Репетировать, как договаривались. Но теперь мне никуда не хотелось идти. Настроение упало. Мне казалось, что я все испортила.

И все-таки я заставила себя переодеться и в назначенное время позвонила в дверь Мишкиной квартиры.

- Обалдеть! - воскликнул он, завидев меня на пороге. - Платонова! Тебя не узнать! Какой колер! Настоящая мулатка! Как тебе это удалось?!

Ко мне сразу же вернулась утраченная бодрость. В голову пришла вполне здравая мысль: 'Ничего не испорчено! Ладони можно прятать, пока не побелеют! Нужно просто показывать иностранцам только тыльные стороны рук!' Я решила не говорить Мишке о своей ошибке, а оценить, насколько быстро он обратит на нее внимание.

Но ему было явно не до моих ладоней. Мишка уже, как говорится, 'пребывал в образе'. Он усадил меня на диван в гостиной: