Нам нужна великая Россия (СИ)

Петра Аркадьевича озарила мысль: сыграли роль воспоминания о борьбе с бомбистами.

- Один пулемет в кузов, и гренадер туда. А унтера - за руль, видно, что разбирается.

"Диктатор" никогда не поверил бы еще лет десять назад, что приходится заниматься делом, которое можно было бы на подпоручика возложить. Что ж, времена не выбирают...

Разбирались с мотором недолго: быстро сообразили, что требуется: прикладами проделали дыру в борту (хлипком, к сожалению), и "Уайт" ощерился пулеметом, одним, но очень гордым.

Раздался выстрел: Столыпин сперва увидел только, как цепь залегла в снег. Хабалов ткнул его под ребра, и повалил на снег. В считанных пядях от левой руки премьера взлетел снег, побеспокоенный пулями. Еще очередь, - но теперь стреляли уже свои. Дали несколько залпов по окнам, сопровождавшиеся громким звоном бьющихся окон.

- Беречь патроны! - тут же раздался возглас одного из офицеров.

Воцарилось молчание: стрелки заняли укрытия, благо, многочисленные ниши и парадные позволяли.

- Пушкой бы, - вполголоса заметил со Столыпиным офицер.

- Нельзя. Это наш город, - моментально отрезал Петра Аркадьевич.

- Тогда зачистить, - судя по погонам, это был старший унтер, тоже из недавних студентов.

- До китайской пасхи будем, - буркнул один из сидевших в той же нише стрелков.

Раздался свисток: можно было двигаться дальше.

- Цепями! Вперед! - скомандовал Занкевич.

Правильное решение: первый выстрел засвидетельствовал начало настоящего сражения за город. Сперва двигались медленно. Петр Аркадьевич не спускал глаз с фасада дома, откуда раздались выстрелы. Больше оттуда ни единого звука не донеслось: значит, действительно кончили с противником.

Первые же проблемы возникли на Первом зимнем, что. Впрочем, и следовало ждать от такого названия. С восточной - противоположной - стороны ограду моста засели десятка два, много, три солдат. Благо, городовые вовремя об этом оповестили. Цепи даже залечь не успели: восставшие дали деру, испугавшись численности отряда.

- Арестовать! - коротко приказал Столыпин.

Раздались залпы поверх голов убегавших, окрики, свистки городовых. Кое-кто - по старой памяти - поднял руки кверху, остальные же юркнули на Дворцовую набережную, один помчался в ближайшую парадную.

Всех их - а "парадного" первым - быстро поймали.

- Делать только с ними что? - мрачно спросил Балк. - Не отправлять же с арестантской ротой в Петропавловскую! Они тут же сольются с основной массой восставших.

Столыпин протолкнулся через цепи к задержанным. Иные прятали лица в отвороты шинелей, кто-то смотрел прямо в глаза бывшему премьеру. А один - видом рабочий - выпалил в лицо Столыпину:

- Всех не перевешаете! Сбросим вас, кровопийцы!

Тот самый старший унтер потянулся было, чтобы огреть запальчивого по лицу, но Петр Аркадьевич кивком остановил.

- Ты, видно, меня не узнаешь. Столыпин. Тот самый вешатель, - и бывший премьер ухмыльнулся. Сейчас репутация должна была ему помочь. - Тот, что галстуки придумал.

Тут с рабочим сделалось страшное: на его загорелом (должно быть, металлист, с Путиловского или еще откуда) лице появились белые, белее снега, пятна, в мгновение ока покрывшие его полностью. Уверенности у рабочего больше не было.

- По закону военного времени, - заметил Балк. - Как в пятом году.

- Душители, - выпалил рабочий и замолчал.

- Что, близка подмога-то? - спросил бывший премьер, глядя прямо в глаза побелевшему металлисту.

Тот отмалчивался. Не знал: иначе сказал бы, уж Столыпин это прекрасно понимал.

- Пусть городовые этих в участок отведут, из тех, которые еще держатся. Запереть.

- Я бы расстрелял, - махнул рукой Балк.

- Патроны надо жалеть, - вполголоса ответил Столыпин, глядя вслед конвоируемым, и, громче, добавил: - Потом обратно. Нагоните.

- Патроны жалеть, патроны жалеть...- вздохнул Балк.

- А когда их станет слишком много? Мы в тылу оставляем слишком много противников. Соберут их в единый кулак, и... - Занкевич продолжать не стал. Это и без того было понятно.

Столыпин издалека наблюдал, как с той стороны Мойку двигаются цепи кутеповского отряда. Шли солдаты ходко, пока не встретив сопротивления.

- Рассеем их. Все равно центр восстания надо подавить и лишить массы командиров. Без организации все рухнет. Жаль, в пятом году мы этого не понимали, - покачал головой Столыпин.

Поднялся ветер. Добрый знак: дул в спину.

Цепи колонны шли нервно. Плечи атлантов скрылись далеко позади. Последняя духовная поддержка исчезла вместе с ними.

Улица здесь сужалась, и колонна чрезвычайно растянулась. Получалось так, что "Уайт" занимал едва ли не половину пространства меж домами, так что солдатам приходилось тесно прижиматься к его бортам.

- Сюда бы один-два "Руссо-Балта", - буркнул все тот же старший унтер. Он определенно начинал нравиться Столыпину: простые решения простых проблем.

Вот бы и бывшему премьеру так.

- Пара гранат, и попрощаемся с ними, - ответили откуда-то сзади.

Люди нервничали, а потому рождались такие разговоры. Нужно было что-то...

Как раз приблизились к Мошкову переулку. Подоспели разведчики, по взволнованным лицам было легко прочесть: проблемы.

- Сотни две, а может, три. Пытаются обустроить баррикады. У Аптекарского!

- Благодарю, - кивнул Столыпин, и обратился к офицерам. - Обойдем набережной? Мойкой и зайдем через...А, нет, там же Кутеповы должен идти. Ударим одновременно.

- Может, попытаемся разоружить их? Потолкуем. Все-таки это... - начал было Хабалов, но осекся.

- Отдадим приказ сдать оружие. Откажутся - подавим огнем, - Столыпин был непреклонен. - Остальные будут знать, что сопротивляться бесполезно и опасно. Если бы вовремя был дан приказ открыть огонь по восставшим, можно было бы избежать малой крови.

- Мы ждали четкого приказа Его Величества... - и снова Хабалов осекся. Он понял, что лучше не начинать.

- Кто чего сдал, разберемся после того, как все закончится, - отмахнулся Столыпин. - Поговорю я.

- Никак невозможно, - вскинулся Занкевич.

- Император на меня возложил бремя, мне и ответственность. - Столыпин ускорил шаг.

- Лучше через парадные направим, попробуем баррикады обогнуть! Сомнительно, что они сплошную линию обороны возвели! - Занкевич пытался отговорить Столыпина.

- Там видно будет, - бывший премьер был непреклонен. - Дайте знать Кутепову, пусть готовит фланговый удар.

Перед Аптекарским переулком и впрямь виднелись баррикады. Сейчас еще хлипкие, они быстро обрастали всяким хламом, а главное, защитниками. Слышались отрывистые команды: с той стороны нашлись организаторы. Столыпин приметил арку, что вела во дворы. Там уже стояло несколько стрелков, проверявших, есть ли там восставшие.

- Быстро! Быстро! Глухой двор? Проверить! - хоть сейчас не требовалось вмешательство Столыпина. Люди уже начинали привыкать к необходимости вести бой в самом центре столицы.

Баррикады и впрямь могли смотреться внушительно - для тех, кто никогда не видел восстания пятого года. Здесь - тьфу! Вот где сила была! Как Москва-то полыхала! Транспорт не ходил, великая забастовка...И ничего, справились. Правда, тогда у восставших не было опыта боевых действий. У многих запасников, что стали основной массой революции, тоже такого не было. Однако у унтеров и прочих людей кое-что в голове имелось.

Раздался выстрел, - пуля забурилась в снег у самых ног Столыпина. Предупреждение. Столыпин поднял правую руку в знак того, что стрелкам надо успокоиться, причем стрелкам с обеих сторон.

- Мы крови не хотим, - громко начал он. - Только порядка.

- Вот и будет порядок! Наш порядок! Страну продали и предали! - рявкнули из-за баррикады.

- Это кто предал? Те, кто устраивает революцию в столице, пока на фронте война? - Столыпин прищурился.

За баррикадами принялись шушукаться.

- Вот на ту войну и отправят! А у меня дети! Эти снюхались с германцами, хлеба нет, страну продают! На смерть посылают! А что лезть, ежели предатели все! Запродались германцу! - раздался возглас с той стороны.