Вторая жизнь Дмитрия Панина (СИ)

Вот оно, думал Дмитрий, то, чего не было у нас с Виолеттой, не было доверия.

- А потом, перед смертью, она передумала, - продолжал Анатолий. - И очень просила меня сказать тебе правду.

Дима напрягся, теряясь в догадках, о чем речь.

- А, правда Дима, в том, что старшая наша дочка, Наташка, не моя дочь, не от меня она..

- Нет, - сказал Дима, не веря, но вдруг догадавшись, о чем Толя, - нет, этого не может быть, это же какой-то мексиканский сериал.

- Да что там сериал! В жизни бывает запутаннее любых сериалов. Моя дочь, Наталья Анатольевна Воронова, на самом деле должна была быть Натальей Дмитриевной Паниной. Именно об этом просила сказать тебе Лида, её мать, и за этим я притащился сюда, еле нашел тебя, чтобы сообщить тебе эту новость и выполнить последнюю волю жены, а то она ночью приходит ко мне и попрекает, что я этого не сделал. Ох, Димон, видишь, до чего я дошел, призраки донимают.

Дима молчал, нервничал, сжимал кисти рук, машинально допил ту каплю, что была в его рюмке, держал рюмку за ножку в руках. Раздался хрустальный звон, ножка от рюмки упала на пол, из ладони Димы упали на клеенку капли крови.

- Ни к чему всё же рюмки ломать, - сказал Толя.

Выполнив волю жены, и свалив груз на Диму, он сам стал спокойнее.

- Да, что же она не написала, не позвонила, ничего не сказала?

- Она ждала, чтобы ты сделал первый шаг.

- Да понимаешь, если бы я только знал, что она беременная, всё было бы по-другому. Я тогда с Виолеттой год, как встречался, но у нас не было близких отношений, ты понимаешь? Просто надо было время мне, чтобы разобраться, а тут мама написала, что Лида за тебя вышла. Я ведь не знал, когда она была искренней, когда со мной была или когда замуж за тебя выходила.

- Тому делу уже 20 лет, что сейчас пережевывать...

- Это тебе, это для тебя двадцать лет, а для меня пять минут. Пять минут назад я вдруг узнаю́, что у меня есть дочь, и дочери этой двадцать лет. А она знает обо мне?

- Нет, - сказал Толя. - Это теперь исключительно от тебя зависит, говорить ей или нет.

- А где она?

Здесь, в Москве, учится в университете на мехмате, первый курс заканчивает.

- Значит так, - сказал Дима неожиданно даже для самого себя решительно. - Я здесь всё уберу-приберу, куплю что-нибудь в ресторане из съестного, и вы приезжайте, конечно, надо ей всё рассказать и нам нужно познакомиться.

Ты пойми, я ведь не бросал Лиду беременной, я просто не знал, что она беременная, всё случилось так внезапно, почему, ну почему она мне не написала, не позвонила?

- Потому что ждала, что это сделаешь ты. Мне она тогда сказала: "у Димы точно кто-то есть, я это потом уже почувствовала, по тому, как он в сторону смотрел..."

- Ну да, я уже год встречался с Виолеттой, но я бы всё переиграл, понимаешь? Я тогда совсем запутался, мне надо было подумать, а тут мама пишет, что Лида расписалась с тобой.

- Теперь что в этом копаться, - прервал Толя Диму, и по интонациям его голоса, Дима понял, что ему не хочется ворошить прошлое, докапываться до истинных мотивов поступков покойной жены... У тебя с сыном отношений нет никаких, зато вот тебе готовая дочь, так Лида захотела. Наташка ведь в тебя способная, не в нас, в университет поступила, училась в школе отлично, но ты учти, Дима, я от нее не отрекаюсь, она и моя дочь, я её растил с малолетства, из роддома, для всех она моя дочь.

- Я всё понимаю, и вовсе не жду, что Наташа, - произнес имя с удивлением, ещё полчаса назад никакой Наташи и не было, а вот теперь уже есть, - кинется мне на шею в такой ситуации. И вообще не представляю, как может девушка такое воспринять... Я ведь с ней не знаком.

- А я вот знаком и тоже не представляю, как она отнесется.

15

Наташка сидела на диване, руки на донельзя обтянутых джинсами худых коленках, вся взъерошенная, жалкая, напоминающая птенца, вырвавшегося из когтей кошки. В Лиду она была лишь цветом кожи, рыжеватыми волосами, да веснушками, обильно усеявшими округлый небольшой носик.

Серые глаза смотрели настороженно.

Мужчины сидели на стульях возле стола, и выглядели так, как будто сидели на раскаленной плите.

Дмитрий молчал, предоставляя возможность говорить Анатолию. У них за эти две их встречи установились привычные с детских лет взаимоотношения, когда главную роль в общении с окружающим миром брал на себя Ушастик.

Толя набрал в легкие воздух, выдохнул его, как будто собирался нырнуть или влить в себя стакан водки, и сказал:

- Предстоит серьезный разговор

Наталья, разглядывающая Диму, как рассматривают интересное животное, нисколько не беспокоясь о том, что животное тоже на тебя смотрит, отвлеклась и перевела взгляд на отца.

- А дома ты не мог со мной серьезно поговорить? Обязательно надо было сюда тащиться? У меня завтра экзамен по линейной алгебре, ты в курсе? И вообще он-то тут причём?

Она направила подбородок в сторону Димы, явно не одобряя его присутствие при обсуждении семейных дел, да ещё серьезных.

- При том... И вообще это не он, не посторонний человек, а твой родной отец.

После этих слов наступила минутная напряженная тишина, мужчины смотрели на девушку в две пары глаз, а Наталья смотрела на них, широко разинув рот и округлив глаза, совершенно остолбеневшая.

- Миленькое дело, хороши шуточки! С чего бы это мой отец? Откуда он взялся? А ты тогда кто будешь?

- А я, - тут Анатолий запнулся. - А я не родной отец, я отчим. Я женился на твоей матери, когда она была беременна тобой.

- Вон оно как... ну ты даешь...

Неожиданно удивление перешло в гнев, и Наташка накинулась на Диму:

- А ты значит поматросил и бросил? А теперь спустя двадцать лет устраиваете тут комедию? И кому это нужно? Мне и так хорошо было, прекрасно было с одним отцом.

- Он не знал о твоем существовании все эти двадцать лет, узнал два дня назад.

- А мог бы и поинтересоваться раньше. И зачем эта встреча? Зачем?

- Ну, - вмешался в разговор Дима, - тебе, как женщине трудно это представить, с вами такое не бывает, но всё же, постарайся: нежданно-негаданно тебе говорят, что у тебя есть дочь, как никак, тебе, наверное, захочется хоть одним глазком взглянуть, какая она, познакомиться.

- Тем более, что мать просила найти его и рассказать о тебе, - снова взял инициативу в свои руки Толя.

- Мама так хотела? Мама?

И неожиданно для обоих мужчин личико её сморщилось, сбежалось в кулачок и она громко, навзрыд заплакала. Слезы мгновенно заструились по щекам, и падали на руки, оставляли маленькие темные пятна на джинсах, она их не вытирала, хлюпала носом, опускала голову всё ниже и ниже.

- Ну, - голос у Толи подозрительно дрогнул, и Дима подумал, что упоминание о покойной Лиде растревожило этих двоих, - ну заканчивай это слезолитие, что ты рыдаешь, как по покойнику. В конце концов, ведь не убыло, а прибыло, мои-то чувства к тебе не изменились, я всегда знал, что ты не моя, а его дочь, но любил тебя не меньше, чем Светку.

Наташа отмахнулась, но рыдания становились тише, и тише, а когда Дима принес воды из кухни, Наталья совсем успокоилась, и вода не понадобилась.

- Кушать всё же хочется, - сказала Наталья, - давайте обедать.

- Разумная мысль, - сказал Дима, и начал вынимать тарелки из серванта, аккуратно расставлять их.

- Ну, я точно с голоду умру, - воскликнула Наталья, наблюдая, с какой скоростью вновь объявившийся отец это делает, и кинулась помогать, ловко и быстро накрывать на стол, верно угадывая, где что лежит, как будто находилась здесь не в первый раз в жизни.

Освоилась, одобрительно подумал Толя, наблюдая за дочерью. А вслух сказал:

- Знаешь, доча, а Дима тебе может помочь с линейной алгеброй.

- Конечно, помогу, - отозвался Дима. - Вот только пообедаем.

Разогрели еду, принесенную из местного кафе полтора часа назад, попили чай с тортом, потом Толя лег подремать на диван, ему грозила ночь в поезде, а Дима с Наташей уселись за стол, Наташа достала программу, учебник и они начали заниматься, разбирая пункт за пунктом.