Книга 365 мыслей (СИ)

Аквариум - Иван Бодхидхарма

(174). Наконец - то ученые нас просветили: плакать не только можно (!), но и нужно (!!) - для профилактики ССЗ. Как обычно: ученые открывают давно известные истины и после этого у истины появляется дополнительный и очень весомый статус убедительности. Однако, они (mad scientists) и здесь в своем амплуа: вся истина переведена в чисто медицинскую плоскость, так что слезы превращаются в полезный для здоровья физиологический акт и... плакать не хочется Аналогично, один мой знакомый коллега убежден в пользе молитвы Богу: если каждое утро начинать с поклонов, объяснял он мне, это будет отличная физкультура. Иногда у меня создается впечатление, что ученые могут быть самыми пошлыми людьми на свете. Однако, один мой (другой) коллега считает, что пошлость - это отличная профилактика... нет, пожалуй, хватит о коллегах. Лучше - о профилактике от коллег

Михаил Щербаков - Сезон дождей

(175). "Байки бывшего препа". За годы (11 лет) работы в ярославском педе много всякого было - впору книгу писать, но книгу не буду - участники живы и здоровы и узнаваемы. Вот несколько эпизодов без имен и фамилий.

Отчаявшиеся по поводу зачета студентки - явление сверхприродного порядка. А тут я еще пытался чего - то добиться от них: ну хотя бы на уровне узнавания... Когда все зачетные сроки кончились, я махнул рукой и занялся своими делами, а в педе появлялся редко. Как - то раз появился и, что называется попал: они как - то узнали о моем появлении и буквально поймали меня прямо на лестнице в капкан: окружили плотной толпой. Мне стало немного не по себе, но я виду не подал. Они тоже молчали. Потом вперед выступила одна, крупного телосложения.

- Ну, Сергей Сергеевич, - грозно нависла она над моей миниатюрной личностью - когда, наконец, Ваши возможности совпадут с нашими потребностями?... Может быть, двусмысленность ситуации в тот момент понял только я один, но, чтобы тема не получила дальнейшего развития, я, кажется за полчаса всем поставил зачет...

Другая вариация на ту же тему. Примерно такая же толпа в аудитории не очень успешно пытается сдать зачет. Одна студентка пытается это сделать уже в n - ый раз. При этом она уверена, что уже все сдала, а я просто придираюсь к ней. Все рациональные варианты ответов уже исчерпаны. Наконец, она начинает просто подсовывать мне по столу зачетку, приговаривая при этом:

- Сергей Сергеевич, ну давайте распишемся! Когда она повторила это несколько раз, толпа вокруг просто заржала, тут и до меня дошло. Я хоть и был тогда неженат, но никак не воспользовался ситуацией, хотя студентка была симпатичная

Семинары по физике твердого тела были испытанием для всех - и для студентов, которые ее в основном не понимали, несмотря на все мои усилия, и для меня - терпение препа не безгранично. Одному студенту достался вопрос рассказать про классический эффект Холла: у проводника с током в магнитном поле появляется поперечная разность потенциалов. Постоянная Холла, отвечающая за этот эффект, в классической теории дается выражением (в СГС): R= - 1/nec, где n - концентрация электронов, e - заряд электрона, c - скорость света. Парень в общем - то неплохо рассказал теорию эффекта, нарисовал рисунок, "вывел" эту формулу и прочитал ее очень тихо. Я попросил его прочитать результат погромче, на что в ответ услышал: "Один делить на пес" (то есть на пса делить)... Судя по дружному ржачу аудитории, с физикой твердого тела в этой группе было не все потеряно...

В последствии я не раз убеждался, что некоторые студенты не пишут формулы, а рисуют их, т.е. их восприятие идет в графическом формате. Стоит изменить один завиток у буквы и система распознавания образов дает сбой...

Другая гениальная способность студентов, с которой я столкнулся, - это умения запутать любой вопрос. Одной девушке я дал очень простой вопрос к семинару по ФТТ. Когда она вышла выступать и начала говорить, я вдруг почувствовал, что начинаю терять нить смысла - сначала ее, а потом... и своего. И чем дальше, тем эффект был сильнее. Я подумал о студентах в аудитории, остановил ее и спросил аудиторию: "Хоть кто - нибудь что - нибудь понял?". - Не понял никто ничего, а если кто - то и понимал, то перестал. Это было просто гениально Мне пришлось посадить ее и больше никогда не вызывать для ответов... Я подумал о том, что она могла бы стать бесценным учителем в школе: правда не в российской, а в школе нашего стратегического врага

Со студентами, несмотря ни на что, было интересно, чего не скажешь про руководство педа... Но это была совсем другая история, которая закончилась для меня заявлением об увольнении по собственному желанию. О чем я позже ни разу не пожалел

Аквариум - Странный вопрос (Ихтиология - 1984)

(176). "Прямая - это кратчайшее расстояние между двумя точками". Почему же прямой путь не всегда самый лучший? Человек рождается, растет, умнеет и вдруг понимает, что все - то, к чему он пришел, можно было понять намного раньше и быстрее или обнаруживает, что оно вообще никуда не годится. Первое - досадно, второе - обидно, но прямой не получается... Если даже представить себе, что некий добрый ангел пришел во сне к человеку и рассказал ему, к чему он придет и как нужно идти, чтобы прийти к этому быстрее - человек вряд ли его услышит. И тому есть по меньшей мере одна причина: двигаясь хаотично в своем внутреннем мире, мы имеем возможность побывать в разных закоулках своей души, коих в ее безмерном пространстве великое множество. Побывав там, мы узнаем о себе что - то важное или исправляем положение дел там, или, напротив, портим их, чтобы узнать еще что - то более важное о себе, без чего дальнейший путь не имеет смысла. В конце концов, мы приходим в той или иной мере к состоявшемуся "Я", при этом все равно большая его часть остается неизвестной нам. Но движение по прямой сделало бы конечную точку нашего "Я" и вовсе бессмысленной для нас. Отклонение от прямой - это тяготение смысла...

Аквариум - Железнодорожная вода

(177). У меня есть много друзей и знакомых, которые сожалеют о невозвратимости времен СССР - "там было лучше". Но ведь у каждого свои мерки "лучше - хуже". Лично я предпочту это время: я родился там, а живу здесь и у меня есть возможность сравнивать. Квинтэссенцией моих аргументов мог бы стать "самый гуманный советский суд" над И. Бродским: было два заседания - в феврале и марте 1964 года. Вот выдержка из него (записывала по собственной инициативе Ф. Видгорова):

Судья: Чем вы занимаетесь? Бродский: Пишу стихи. Перевожу. Я полагаю... Судья: Никаких "я полагаю". Стойте как следует! Не прислоняйтесь к стенам! Смотрите на суд! Отвечайте суду как следует! (Мне). Сейчас же прекратите записывать! А то - выведу из зала. (Бродскому): У вас есть постоянная работа? Бродский: Я думал, что это постоянная работа. Судья: Отвечайте точно! Бродский: Я писал стихи. Я думал, что они будут напечатаны. Я полагаю... Судья: Нас не интересует "я полагаю". Отвечайте, почему вы не работали? Бродский: Я работал. Я писал стихи. Судья: Нас это не интересует. Нас интересует, с каким учреждением вы были связаны. Бродский: У меня были договоры с издательством. Судья: У вас договоров достаточно, чтобы прокормиться? Перечислите: какие, от какого числа, на какую сумму? Бродский: Точно не помню. Все договоры у моего адвоката. Судья: Я спрашиваю вас. Бродский: В Москве вышли две книги с моими переводами... (перечисляет). Судья: Ваш трудовой стаж? Бродский: Примерно... Судья: Нас не интересует "примерно"! Бродский: Пять лет. Судья: Где вы работали? Бродский: На заводе. В геологических партиях... Судья: Сколько вы работали на заводе? Бродский: Год. Судья: Кем? Бродский: Фрезеровщиком. Судья: А вообще какая ваша специальность? Бродский: Поэт. Поэт - переводчик. Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам? Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому? Судья: А вы учились этому? Бродский: Чему? Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить Вуз, где готовят... где учат... Бродский: Я не думал, что это дается образованием. Судья: А чем же? Бродский: Я думаю, это... (растерянно)... от Бога... А вот еще из второго заседания: Судья: ...Гражданин Бродский, с 1956 года вы переменили 13 мест работы. Вы работали на заводе год, а потом полгода не работали. Летом были в геологической партии, а потом 4 месяца не работали... (перечисляет места работы и следовавшие затем перерывы). Объясните суду, почему вы в перерывах не работали и вели паразитический образ жизни? Бродский: Я в перерывах работал. Я занимался тем, чем занимаюсь и сейчас: я писал стихи. Судья: Значит, вы писали свои так называемые стихи? А что полезного в том, что вы часто меняли место работы? Бродский: Я начал работать с 15 лет. Мне всё было интересно. Я менял работу потому, что хотел как можно больше знать о жизни и людях. Судья: А что вы сделали полезного для родины? Бродский: Я писал стихи. Это моя работа. Я убежден... я верю, что то, что я написал, сослужит людям службу и не только сейчас, но и будущим поколениям. Голос из публики: Подумаешь! Воображает! Другой голос: Он поэт. Он должен так думать. Судья: Значит, вы думаете, что ваши так называемые стихи приносят людям пользу? Бродский: А почему вы говорите про стихи "так называемые" ? Судья: Мы называем ваши стихи "так называемые" потому, что иного понятия о них у нас нет. ... Сорокин (заседатель): Можно ли жить на те суммы, что вы зарабатываете? Бродский: Можно. Находясь в тюрьме, я каждый раз расписывался в том, что на меня израсходовано в день 40 копеек. А я зарабатывал больше, чем по 40 копеек в день. Сорокин: Но надо же обуваться, одеваться. Бродский: У меня один костюм - старый, но уж какой есть. И другого мне не надо. Адвокат: Оценивали ли ваши стихи специалисты? Бродский: Да. Чуковский и Маршак очень хорошо говорили о моих переводах. Лучше, чем я заслуживаю. Адвокат: Выла ли у вас связь с секцией переводов Союза писателей? Бродский: Да. Я выступал в альманахе, который называется "Впервые на русском языке", и читал переводы с польского. Судья (защитнице): Вы должны спрашивать его о полезной работе, а вы спрашиваете о выступлениях. Адвокат: Его переводы и есть его полезная работа. Судья: Лучше, Бродский, объясните суду, почему вы в перерывах между работами не трудились? Бродский: Я работал. Я писал стихи. Судья: Но это не мешало вам трудиться. Бродский: А я трудился. Я писал стихи. Судья: Но ведь есть люди, которые работают на заводе и пишут стихи. Что вам мешало так поступать? Бродский: Но ведь люди не похожи друг на друга. Даже цветом волос, выражением лица. Судья: Это не ваше открытие. Это всем известно. А лучше объясните, как расценить ваше участие в нашем великом поступательном движении к коммунизму? Бродский: Строительство коммунизма - это не только стояние у станка и пахота земли. Это и интеллигентный труд, который... Судья: Оставьте высокие фразы! Лучше ответьте, как вы думаете строить свою трудовую деятельность на будущее. Бродский: Я хотел писать стихи и переводить. Но если это противоречит каким - то общепринятым нормам, я поступлю на постоянную работу и всё равно буду писать стихи. Заседатель Тяглый: У нас каждый человек трудится. Как же вы бездельничали столько времени? Бродский: Вы не считаете трудом мой труд. Я писал стихи, я считаю это трудом. Смирнов (свидетель обвинения, начальник Дома Обороны): Я лично с Бродским не знаком, но хочу сказать, что если бы все граждане относились к накоплению материальных ценностей, как Бродский, нам бы коммунизм долго не построить. Разум - оружие опасное для его владельца. Все говорили, что он - умный и чуть ли не гениальный. Но никто не сказал, каков он человек. Выросши в интеллигентной семье, он имеет только семилетнее образование. Вот тут пусть присутствующие скажут, хотели бы они сына, который имеет только семилетку? В армию он не пошел, потому что был единственный кормилец семьи. А какой же он кормилец? Тут говорят, - талантливый переводчик, а почему никто не говорит, что у него много путаницы в голове? И антисоветские строчки? Бродский: Это неправда. Смирнов: Ему надо изменить многие свои мысли. Я подвергаю сомнению справку, которую дали Бродскому в нервном диспансере насчет нервной болезни. Это сиятельные друзья стали звонить во все колокола и требовать - ах, спасите молодого человека! А его надо лечить принудительным трудом, и никто ему не поможет, никакие сиятельные друзья. Я лично его не знаю. Знаю про него из печати. И со справками знаком. Я медицинскую справку, которая освободила его от службы в армии, подвергаю сомнению. Я не медицина, но подвергаю сомнению. Бродский: Когда меня освободили, как единственного кормильца, отец болел, он лежал после инфаркта, а я работал и зарабатывал. А потом болел я. Откуда вы обо мне знаете, чтобы так обо мне говорить? Смирнов: Я познакомился с вашим личным дневником. Бродский: На каком основании? Судья: Я снимаю этот вопрос. Смирнов: Я читал его стихи. Адвокат: Вот в деле оказались стихи, не принадлежащие Бродскому. А откуда вы знаете, что стихи, прочитанные вами, действительно его стихи? Ведь вы говорите о стихах неопубликованных. Смирнов: Знаю и все...