Нивей И Аурей (СИ)

- Можешь бесплатно посмотреть на мою бабочку, разрешаю, - сказала Вика, приподнимая подол платья.

- Ух ты! - восхитился хозяин гостиницы. - Так ты без трусов ходишь! Всегда так ходишь? Буду знать! Просто плюшевая твоя эта... Как ты ее назвала? Бабочка!! Золотая и плюшевая. И горячая еще, наверное. Дай потрогать? Раздвинь, солнышко, ножки...

Короткие Васины пальцы задвигались, словно он ими уже ухватился за то, чего вожделел, но Вика быстро его осадила.

- Ошпаришься, Грек, - сказала она, опуская край платья. - И вообще отвали, хорошего понемножку. Не задерживай, меня ждут. Кстати вот, тебе Нинель привет передавала. Дождись ее, она тебе даст... Пощупать... Может быть...

Она выпорхнула мимо хозяина на улицу, следом за ней почти сразу спустился Геннадий Иванович, который задержался наверху, получая последние указания от хозяина, и потому не видел сцены, происшедшей между Викой и Василием. Но Греку он и так инстинктивно не доверял, поэтому взглянул на него сурово, суровей даже, чем обычно.

Василий в ответ подобрал живот и слюни, и отдал Геше честь.

Чего не видел Геннадий Иванович, то не укрылось от внимания нашей неразлучной пары ангелов. Они хорошо видели так же и то, что слева под лестницей притаилось низко расположенное небольшое оконце, забранное рифленым матовым стеклом. И то они видели, как с обратной стороны оконца, припав бледной щекой к стеклу и осаждая на нем испариной свое горячечное дыхание, страдала обоснованными подозрениями в отношении своего супруга благородная мадам Василий, тщась в их подтверждение увидеть или услышать хоть что-нибудь. Нет, она, конечно, предполагала, что там происходит, даже знала наверняка, но хотелось бы самой, своими глазами, увидеть и получить неоспоримые доказательства. И вот тогда никуда уж он не рыпнется, василиск проклятый!

И ангел Аурей дал ей такую возможность - увидеть своими глазами. Мановением руки он сделал стекло в оконце прозрачным, словно зеркало, в одном направлении

А ангел Нивей дал ей возможность услышать, собственными ушами, которые его стараниями открылись для звуков неслышимых и восприняли каждое, каждое слово.

Не успел еще Грек опустить руку, поднятую к голове, как из-за угла дома вынеслась разъяренная мадам Василий. Мадам была вооружена скалкой, которой давно уже научилась недурно управляться. Не на кухне управляться, конечно, а в ближнем рукопашном бою, в запале беспамятного рукоприкладства. Скалка в ее руке была страшным, смертельным орудием!

- Тепленького захотелось потрогать, да?! - кричала мадам. - А вот я тебе сейчас потрогаю! Иди-ка мой зельц потрогай, скотина! Кобель блудливый! Убью!

Василий охнул, предвидя неминуемое бытовое убийство на почве ревности с собой в качестве почетной жертвы, и бросился наутек, пытаясь избежать неизбежного, но с перепугу ломанулся в открытую дверь дровяного сараюшки, из которого другого выхода не было. Но и обратного пути уже не было тоже, поскольку единственную дверь успела перекрыть плотиной своего тела мадам Василий. Вася Грек заметался по сараюшке, лихорадочно ища выход, и белый брат Аурей ему в этом помог. В меру сил.

Рыжий тактично отодвинул Нивея в сторону, сказал "Я сам!", и тут же спроецировался в центр сложной фигуры, которую описывал в процессе своего беспорядочного движения внутри сарая Василий. Прищурив глаз и прицелившись, брат в нужный момент тонким касанием в плечо слегка подкорректировал траекторию бега отельера, отчего того выбросило в сторону и он, теряя равновесие, врубился в высокую поленницу дров в углу, на которую сверху под самый потолок была навалена куча поломанной деревянной мебели. Дрова покачнулись, изогнулись гребнем, словно волна и обрушились, накрыв распластавшегося на полу Василия. А когда они насыпали над ним небольшой курган, сверху на это великолепие опустилась вся куча мебельных останков, в основном стульев, с ремонтом которых хозяин все тянул и тянул. В общем, когда мадам Василий вбежала в сарай, из-под деревянного кургана едва торчала нога ее мужа, не разобрать которая, со съехавши в сторону и болтавшимся на большом пальце тапком. Другие пальцы на ноге мелко подрагивали.

Женщина выронила на пол скалку и схватилась руками за горло, дыхания ей явно не хватало. "Спасите, - прошептала она, - спасите..." Развернувшись на месте, она бросилась вон из подсобки, и уже там, снаружи, взревела: "Помогите-а-а-а!" И бросилась за помощью на кухню.

Едва мадам Василий скрылась за углом, по лестнице спустился господин Опивкин и, не вникая в подробности происходящего, юркнул на улицу и торопливо, почти бегом направился в противоположную от эпицентра событий сторону, туда, где было тихо и где он предусмотрительно припарковал свой БМВ. " Что же за день такой! - сокрушался он на ходу. - Не хватало мне еще в чужую бытовуху ввязаться..."

- Смотри, уходит, - указал другу на ускользающего фигуранта Аурей.

Нивей не ответил, лишь покачал головой, исключая такую возможность для господина Опивкина.

- Ни хера себе! - закричал господин мэр в голос, подбежав к своей машине. Еще бы ему не кричать! Все четыре колеса бэхи были спущены напрочь. Тут кто угодно и что угодно закричал бы!

Но раздумывать ему было некогда. А нужно было срочно уносить отсюда ноги и прочие части своей особы, тем более, что чувствовал Андрей Никанорович, как что-то тяжелое и неприятное, угрожающее даже сгущается вокруг него. Господин Опивкин вскочил в машину и одним прикосновением завел безотказный мотор. Двигатель взревел. Господин мэр, не снимая ноги с педали газа, развернул машину и с оглушительным грохотом, исторгая фонтаны и снопы искр из магниевых дисков, словно шайтан-арба, понесся прочь по улице.

А ведь именно так, под тревожное мерцание фактов и рождаются предания и легенды. И кто знает, может быть через какое-то количество лет в городе Каки будут с замиранием сердец пересказывать легенду о том, как однажды летал над городом огнедышащий дракон в поисках последней девственницы...

- Ладно, брат, - успокоил друга Аурей. - Мы с ним позже разберемся. Никуда он не спрячется.

- Да куда же ему с подводной лодки деться, - согласился Белый спокойно, покусал ус и холодно взглянул в лицо Рыжему. - Мы здесь надолго, встретимся еще.

Был он бледен и настолько истончился, что почти пропадал в пространстве. По неживой твердости взгляда друга Рыжий понял, что Нивей уже не тот циничный меланхолик, которым был совсем недавно. Страшной силы огонь словно опалил, выжег его изнутри, и все, что было там мягкого и податливого, оплавилось, покрылось коркой и местами потрескалось. Чего теперь от него можно было ждать, знал, наверное, только Бог.

Если, конечно, знал.

- А не навестить ли нам маму Жанну? - предложил Белый.

- Почему бы и нет? - не имел ничего против Рыжий.

9. Одинокий охотник.

- А не пора ли нам навестить маму Жанну? - спросил Белый. Был он спокоен, отстранен и так холоден, что его напарнику стало немного не по себе. Аурей почувствовал реальное беспокойство и внимательно вгляделся в лицо друга, надеясь высмотреть его причину в его глазах, но они, словно два зеркала, лишь отражали реальность и не пускали вовнутрь.

- Почему бы и нет? - вкрадчиво спросил тогда в свою очередь он, так до конца и не разобравшись в состоянии напарника. - Где только ее искать?

- Шутишь? - Белый удивленно поднял брови. - У нас же вселенский навигатор есть! Подключись к нему - и всего делов!

- Действительно! - спохватился Рыжий. - Совсем позабыл! А, думаешь, здесь это работает?

- Почему нет? Попробуй, - пожал плечами Белый.