Нивей И Аурей (СИ)

А как же такое возможно, чтобы на свои?

В городской казне денег тоже больше не было, и в этом заключалась главная проблема. Были бы деньги в казне, всяко разно нашелся бы способ, как их оттуда изъять, или, как любил выражаться мэр, поднять. Но денег не было. А ведь с братками расчет был еще не полным, с ними вообще, как оказалось, полного расчета не бывает, и они за своей долей не раз уже засылали к нему гонцов. Виталик, кстати, был одним из них. Поэтому-то господин мэр так обрадовался, когда Виталик разнес на куски фару на его бэхе. То, что он там кричал, так это по должности кричал, потому что мэр, и должен быть строгим, а в душе господин Опивкин был даже рад происшествию, поскольку сразу смекнул, что под эту фару в счет долга он сможет списать косарей пять денег. А то и все десять. Деньги, конечно, небольшие, но ведь и их тоже еще где-то взять нужно. А вот левая фара, как ни странно, у него в запасе была, в кабинете под столом, новая, в упаковке, и господин мэр не прочь был ее монетизировать.

Монетизировать, кстати, любимое слово господина мэра.

Оставалось только решить, что с фонтаном делать. Умные люди советовали засыпать его "нахер" землей и сделать клумбу, раз уж все равно в нем воды нет. "Если у тебя есть фонтан, и он не работает, - говорили они, - заткни его!" Но клумба все же не вариант, нет. Конкуренты и так что-то пронюхали, а ведь и новые выборы уже не за горами, и нельзя давать на них противнику ни малейшего шанса. Вот переизберется на следующий срок, можно будет и клумбу, а до того решили заполнять фонтан водой по временной схеме.

И теперь по ночам, когда прохлада и нет посторонних глаз, кроме всевидящих, приезжала на площадь водовозка и заполняла фонтан водой. Струй, конечно, не было, не появилось, веселых и звонких, кто бы их пускал, те струи, но поплескаться вода была. И, заметьте, относительно свежая вода, так как меняли ее регулярно - в рамках полива городских улиц.

Весь этот лихо закрученный сюжет с фонтаном не укрылся от Рыжего сотоварищи, поскольку информация о нем была разлита в пространстве и говорила сама за себя, а всевидящие глаза, про которые упоминалось выше, были, в том числе и их глазами.

Вика отшвартовалась у фонтана, развернув корму так лихо, что сладко заныло непонятно где у не сводящего с нее глаз Нивея. Аурей тоже был задет маневром.

На бортике фонтана, опустив босые ноги в голубую воду, отдыхали два мальчугана в белых панамах.

- Как водичка? - полюбопытствовала Вика.

- Теплая, - ответил один из мальчишек. Второй ничего не ответил, потому что был занят: сведя набок сжатые от усилия губы, он ржавым гвоздем отковыривал от фонтана импортную голубую плитку Бизацца. Работенка была не из легких, но он с ней вполне справлялся, о чем можно было догадаться по высившейся рядом с его ногой кучке уже добытых голубых кусочков.

- Зачем тебе камешки, молодец? - спросила его Вика.

Мальчишка не был расположен к тому, чтобы кто-то прерывал его занятие, поэтому он сердито сверкнул глазами в сторону Вики, но, увидев ее, улыбнулся.

- Камешки в аквариум, - сказал он. Помолчал, потом добавил: - Рыбкам тоже нравится, когда у них красиво.

- Да уж, - согласилась Вика, - аквариум и держат для красоты. Какой ты, однако, добытчик!

Она потрепала панаму на голове мальчика, и тот от удовольствия прижал щеку к плечу и замурлыкал что-то неразборчивое.

" Все это хорошо, - подумала Вика, - но какого черта я здесь торчу?"

И тут она увидела того, кто, по идее, сам должен был ждать ее. Здесь, у фонтана.

С большим букетом белых роз наискосок через площадь к ней спешил жгучий, очень жгучий брюнет. На нем были блестящие лакированные туфли и отутюженные белые брюки на кожаном плетеном ремне. Темно-бордовая рубашка с короткими рукавами выглядела так, словно она только что освободилась от упаковки. Широко улыбаясь в густые усы, он посверкивал крупными безупречными зубами, а перед ним и, предваряя его появление, катилась ароматная волна сладкого парфюма.

- Прости, дорогая, - объяснил брюнет Вике, вручая ей букет, - задержался на минутку. В цветочном сдачи не нашлось сразу...

Приняв цветы обеими руками, Вика погрузила лицо в их благоухание.

- Прошу прощения... - прозвучало у нее за спиной.

Вика оглянулась.

Это был Геша Филинский, всегда серьезный мужчина неопределенного возраста, лет от сорока до пятидесяти, помощник мэра господина Опивкина. По особым поручениям порученец, Вика его хорошо знала.

- Прошу прощения, - повторил Геша.

- Да, Геннадий Иванович, - отреагировала Вика, - что случилось?

- Шеф вас к себе требует, - ответил Геннадий Иванович и, показывая, как ему неудобно, вывернул руки большими мозолистыми ладонями вперед. - По срочному делу.

Геша Филинский был мужчина нормальный, но со странностями. Господин Опивкин даже считал, что Геша, мягко говоря, немного туповат. Ошибочное было мнение, вызванное наличием у порученца старой армейской привычки не проявлять свою смекалку перед начальством. Как бывший военный, более того, как капитан запаса, Геннадий Иванович был честен, прямолинеен, неподкупен и абсолютно надежен, чем устраивал мэра на своем месте вполне.

- Как так, какое дело? - захлопотал брюнет. Крашеный бобрик на его голове встал дыбом, темные глаза широко раскрылись и исполнились непонимания. - А как же мы? У нас же встреча, столик в ресторане, то, се...

- А вот если бы ты был чуточку щедрее и не стал бы ждать сдачи в магазине... - Вика вскинула указательный пальчик, как любят делать девушки в рекламе, и коснулась им кончика носа мужчины.

- Ну что ты, что ты!

- ... мы уже сидели бы за своим столиком в ресторане, и оттуда меня уже никто бы не достал. А так... Прости, но шефу я отказать не могу. Потому, что он шеф, начальник, понимаешь?

- Твой начальник, да?

- Да он всех тут начальник, и твой, если разобраться, тоже. В какой-то мере.

- Большой человек? - спросил брюнет. - Познакомь, э?

- Потом, как-нибудь. Если захочешь.

Видя отчаяние в глазах кавалера, Вика рассмеялась.

- Ладно, не паникуй! - сказала она. - Все у нас сегодня еще получится. У шефа долгих дел не бывает, полчаса, не больше, правда, Геннадий Иванович?

- Минут сорок, сорок пять... - склонив серьезное лицо, уточнил Геннадий Иванович.

- Вот, в общем, не больше часа, - подхватила Вика. Она сунула брюнету обратно букет, он от неожиданности схватил цветы в охапку, при этом на левой его руке тускло сверкнул золотой перстень. - Ты посторожи цветочки мои пока, а через часок я вернусь, и мы с тобой продолжим с того, на чем нас прервали.

В глазах брюнета вновь зажглись огни надежды, было слышно, как где-то в глубине его головы заработал арифмометр и, щелкая, стал просчитывать варианты.