Бомж, или хроника падения Шкалика Шкаратина(СИ)

-- Фамилия?

-- Шкалик...

-- Что -- шкалик?..

-- ...Шкаратин.

-- Шкалик, или Шкаратин?..

-- Шкалик... Шкаратин Евгений Борисович.

-- Евгений Борисович Шкалик-Шкаратин?

-- Шкалик -- это... псевдоним.

-- Понимаю... Вашей фамилии очень не хватает именно этого псевдонима. И давно это у Вас?..

-- Что?

-- Фамилия.

-- Какая...именно?

-- Так уж выберете, пожалуйста.

-- С детства, кажется.

-- Пьете часто?

-- Два раза. Да я вообще не пью! Это же случайно...

-- ?.. В месяц?.. В день?..

-- Не-е-е... За всю жизнь.

-- Понимаю. Первый и последний раз... Кто подал идею обмыть стипендию!

-Никто. Стихийно, как-то... возникла.

-...а кто предложил бутылку из-под рома вместо иконы...в красном углу...водрузить?

- А-а, да это же в шутку.

- Вы в армии не служили?

-- А чё я вам сделал?

-- Я хотел бы понять мотивы поступков.

-- А у меня их нету.

-- Мотивов? Хм-м.

-- Поступков... плохих. А выпил - случайно.

-- Вы мне, Евгений Борисович, Ваньку-то не валяйте. Расскажите-ка лучше свою биографию.

-- Я... это... родился в тысяча девятьсот...

-- Покороче. Без хроники.

-- Я родился... потом пошел в школу... Не закончил ее ...

И поступил в институт.

Шкалик истощился. Вдруг, впервые для себя он понял, что у него - с ума сойти!- нет и не было никакой биографии. Родился и... А вот легендарный Гайдар в 15 лет полком командовал. А Павка Корчагин - узкоколейкой. Что это со временем твориться? Как стыдно жить без биографии! Точно голому... перед банщицей.

-- Да... Не густо. А кто ваши родители?.. Национальность?.. Имеете ли родственников за рубежом? Рабочий стаж? Партийность, наконец...

-- Ничего не имею.

-- Хм... Я охотно верю, что вы не член нашей партии, и, может быть, круглый сирота, ну а... к какой нации вы принадлежите?..

-- У меня не записано.

-- Неужели?.. Может быть, вы кыргыз, хакас, еврей, и этого стыдитесь? Но ничего постыдного здесь нет. В нашем многонациональном государстве и евреи -- не самая... нация...

-- Я не еврей...

-- Может быть, чукча?.. Мордва? Удмурт?

-Да не знаю я. Мамка не успела сказать - умерла. А я отца ищу. Может быть он китаец по фамилии Кель Син, или... Сив Кин. У меня глаза-то его... узкие. А может, мамка чё попало сосала.

-- Что-о-о?.. Что сосала?

-- Брагу, одеколон, огнетушитель... этот... ацетон пила.

-- Ну вот, видите, Шкалик?.. Пить -- это дурная наследственность. Но вы, надеюсь, не потерянный для общества товарищ. А, извините, Ваш папа...он...пил?

- Не знаю...Не помню, кажется, все пили.

- Кто - все?

- Папани мои...У меня их много было. Я про всех не знаю.

- Н-да ...незадача... Ну, вот что, Евгений, я говорю Вам, что пили Вы в последний раз. И прошу это хорошенько запомнить. А сейчас идите на лекции. И подумайте там о нашем разговоре...

-- До свидания...

-- Идите, идите ...Шкалик. Тьфу ты...Шкаратин.

Шкалик ушел, а озадаченный декан ещё некоторое время сидел, бессмысленно изучая карту герцинской эпохи складчатости. Прорва времени, разделившая две эпохи -герцинскую и социалистическую- ничего не изменила в пользу неустроенного человечества...

Этим разговором и закончился первый публичный выговор нашему герою за пагубную привычку к алкоголю. Закончился тихо-мирно, без ущерба для общества и, конечно, без последствий для противной стороны. Шкалик вышел из деканата не побитым, не подавленным моралью, если не принимать в счет некоторые гнусные намеки декана. Круглое, мол, сиротство, еврейское, знать, происхождение, многозначительная беспартийность. И еще факт, больно задевший меня, как автора криминогенного романа, должен здесь отметить. Впервые за всю свою будущую жизнь Шкалик Шкаратин получил первое Последнее Предупреждение. Но эта тема специального исследования, которому еще будет место в нашем романе. А засим я приглашаю вас занять позу Змеи перед нижеследующим продолжением.

-- Прошу за кафедру, Евгений Борисович. Сегодня ваш кафедральный... так сказать... час. Захватите конспект... И сюды, сюды, пожалте, сюды...

Лопшаков уступил свое место и встал в позе троянского коня у широкого, давно не мытого окна, закладывая руки за спиной.

-- ...Итак, Вы Спиноза. Или Платон, Диоген Синопский, Парменид... Кто Вам больше нравится... Вы -- перед аудиторией... На площади разношерстная публика... Торгующий люд, гончары... Симпатичные и... женщины. Здесь гомон и брань... Здесь и поют, и пьют... Корякин летописует что-то на английском, а Люся Щеглова, кажется, вяжет нечто, под столом на самое себя, или чтобы одарить... дремлющего Апполона. Не вертите головами... все внимание философу Шкаратину... Коллега Шкаратин накануне публичного заявления. Это его кафедральный час. Что же вы скажете нам, вашим согражданам, выйдя из бочки?.. Чем просветите? Гневную филиппику? Общетеоретическую риторику? Может быть, призовете на войну за успеваемость? Ваше право... Перевоплощайтесь, Евгений Борисович. Три минуты Вам на подготовку, на вхождение в роль. Прошу три минуты тишины...

Так он сказал, загадочный Лопшаков. Лопаясь от идеи и самодовольства. Сам воплощенный Спиноза и Апполон. Умница и красавец. Сергей Варламович. Нагуталиненные туфли, галстук в горошек, бардовый костюм-тройка, шарм в виде вузовского значка и брелока на цепочке. Студенты, а более того, студентки, пребывали в восторге от личности и выходок своего философа. Терпели и философию.

Евгений Борисович пытался думать, заискивающе глядя в глаза однокашников. Дума не работала. Однокашники тоскливо ждали конца занятий. Билась муха. Все устали от посредственности событий.

-- Ну что, Шкаратин. Прошли три минуты. Заступите на кафедру и... излагайте ваше кредо. О чем бишь оно!.. Пожалуйте. -- И сделал ручкой, Апполон Бельведерский ...

-- Я ... это, -- начал Шкалик, заступив на кафедру, -- про вред курения и пагубные привычки... Я всем советую бросить курить и ... эта... пить. И начать жизнь с понедельника. И жить по-новому... Вглядываясь в светлое будущее.

-- Браво! Смело и актуально. И довольно-таки близко к общественным проблемам. Но активнее, активнее!

-- Товарищи гончары, купцы и ... последние нищие, -- глубоко вздохнул и выдохнул Шкалик. Граждане нашего города и из... сельской местности... по имени... Гондурас! Бросайте курить и пить чачу. Это все до добра не доведет!.. -- Женька воспользовался жестом, -- от никотина дохнут мухи и лошади... тоже. А от алкоголя -- даже люди спиваются. -- Шкалик вдруг шагнул с кафедры к столу Лопшакова и коротко, эдак иллюстративно, шлепнул ладошкой гадко-ползающую муху. Вероятно, закружавшую от никотина. Аудитория пискнула. Лопшаков предостерегающе вскинул руку. Шкалика понесло.

-- Только вонючая... чернь и последние проститутки курят и пьют вино. Они отравляют себя и своих потомков. А также рожают уродов и детей-алкоголиков. -- Однокашники снова прыснули, слегка сдерживаясь, кося на предостерегающий жест Лопшакова. Смех давил уши. Изнутри.

-- Господа, -- поправился Шкалик, -- греки, китайцы и прочие торговые нации... Эй, вы сидящие в пыли, на голом песке и на "камчатке", посмотрите на меня... снизу вверх: я курю. -- Женька применил жест, -- и пью, -- и снова жест... -- Один грамм никотина убивает лошадь, а одна стопка алкоголя тошнит желудок... Посмотрите на меня, господа хорошие, разве можно держать меня за... за... за...

-- Хвост! -- подсказал кто-то, откровенно хохоча.

-- ... хобот, -- блеснул другой, из "греков" или "китайцев".

-- ...за здоровую лошадь, -- не потерял Шкалик красную нить, -- или за...

-- ...за зайца во хмелю! -- сострил Волжанин.

-- За зайца во хмелю?!. -- обрадовано подхватил оратор. Рухнул потолок. А возможно институт настигла систолическая весна. Аудитория, упала на столы и вибрировала в такт систолическим колебаниям.