Любовь и тайны, меч и порох (СИ)

  Дмитрий не любил Михаила. Его раздражала растущая популярность молодого богатыря, на фоне которого сам Дмитрий выглядел заморышем. Тем не менее, брат царя прислушивался к Скопин-Шуйскому. Вот и тогда Дмитрий дал палачам отбой и продолжил допрос.

  - Занималась ли ты непотребным для бабы делом, брала ли в руки саблю и рубила наших солдат? - спросил Шуйский.

  Анастасия на этот раз ответила:

  - Я все делала, что велел мне мой долг перед своим народом! Я воевала против злой власти господ.

  Дмитрий недовольно ответил:

  - В первую очередь твой долг - это долг перед Богом. Сказано в писании: повинуйтесь рабы господам, не только добрым, но и злым. Ибо это ваш грех перед Всевышним Творцом!

  Анастасия, ничуть не смутившись, ответила:

  - Когда Адам пахал, а Ева пряла, где в это время была знать?

  Дмитрий стукнул кулаком по столу и прокричал:

  - Не смей мне отвечать вопросом на вопрос! Ты сражалась с оружием в руках против воинов царских и уже этим заслужила смерть!

  Анастасия смиренно ответила:

  - Да, я сражалась и не победила, поэтому пойду на плаху!

  Скопин-Шуйский одобрительно сказал:

  - Она храбра как настоящий витязь. И этим заслуживает снисхождения!

  Шуйский проигнорировал реплику Михаила и продолжил допрос:

  - Писал ли Иван Болотников подметные письма с призывом мятежа кому-нибудь из особей сановитых?

  Анастасия, попыталась улыбнуться:

  - Да, разумеется, писал!

  Брат царя удовлетворенно потер руки и более мягким тоном спросил:

  - Ну и кому же, голубка?

  Анастасия вновь с улыбкой ответила:

  - Дмитрию Шуйскому писал!

  Брат царя крикнул писцам:

  - Не записывать! - потом обратился к палачам:

- Вывернуть наизнанку кожу этой стерве!

  Скопин-Шуйский опять попытался успокоить Дмитрия, хотя понимал, что девке пыток не избежать. Воеводе нравилась Анастасия. Не только внешне. В ней было столько мужества и убежденности в своей правоте!

  - Не стоит сердиться, - сказал Михаил Шуйскому. - Письма Болотников мог кому угодно слать: и мне, и тебе. Он на то и разбойник, чтобы среди верных царских слуг сеять смуту!

  Дмитрий тяжело задышал, его маленькие свиные глаза налились кровью...

   ГЛАВА 7.

  Скопин-Шуйский поделился своим планом с загадочным спасителем. Алексей, бывший кандидат исторических наук, а ныне попаданец, в целом одобрил план, хотя и заметил, что предатель заодно с маршрутом князя мог выдать врагам и его идею.

  До города добрались без происшествий. Старая Русса выглядела патриархально: высокие и толстые городские стены, заново отрытый углубленный ров. Внутри, довольно чистые улицы, бедные деревянные хибары на окраинах и добротные каменные дома в центре.

  Сами улицы разные: рядом с мощеными земляные, угрожающие в сильный дождь затопить город грязью.

  На удивление много церквей.

  Бывший атеист Алексей подумал, что слишком много ресурсов тратится на попов. Лучше бы на эти деньги построили фабрики по производству бумаги и научили людей читать. Причем, не только Библию.

  Скопин-Шуйский, наоборот, налагал крестное знамение аккуратно и неодобрительно посматривал на своего нового помощника. Может, все же дьявол, раз не крестится? Или вера у него другая. Впрочем, и князю не нравилось, что церковь поглощает много средств. Он бы обложил монастыри и угодья налогом. Князь понимал, что священники помогают держать в повиновении чернь, но стране нужны деньги на войну и восстановление.

  Городской совет заседал в мраморном зале, несколько бородатых мужей, выслушав предложение Скопина-Шуйского, выразили свое согласие. После чего князь Михаил и его новый помощник покинули зал.

  Сотников в целом уже наметил в уме некоторые реформы русской армии. На пути к войску он вкрадчиво произнес:

  - Мне пришлось путешествовать по разным странам. Много ратной мудрости удалось повидать и изучить!

  Скопин-Шуйский заинтересовался:

  - Ну, говори, иноземец, о какой мудрости можешь поведать?

  Алексей коротко объяснил:

  - Управление войсками в ходе боя можно упростить. Не кричать во всю глотку и рассылать гонцов, а отдавать команды особыми знаками.

  Князь Михаил попросил уточнить:

  - Это еще как?

  - Можно передавать наборы так. Один взмах правой рукой обозначает разворот на месте, два обходной маневр. Также можно использовать флажки разного цвета, - Алексей принялся с энтузиазмом обрисовывать перспективы нового управления войсками.

  Скопин-Шуйский устало произнес:

  - У меня голова болит сейчас... Когда приедем, продиктуешь надежным писцам.

  В самом стане возращение воеводы восприняли с ликованием. Скопин-Шуйский представил Алексея как своего родственника и спасителя из плена. Сотникову овацию устроили, подхватили его под руки и ноги, стали высоко подкидывать.

  Попаданец ощутил себя словно на качелях. Вот только раздробленная нога не зажила...

Сотников взмолился:

  - Хватить ребята! Я ранен!

  Его отнесли в палатку для отдыха, Алексей снова погрузился в ментальную медитацию.

  Пришло новое видение. На сей раз селения Тушина, где разбил свой стан Лжедмитрий. Он выглядел рослым детиной с тяжелым взглядом и черной бородой. В чертах его лица было что-то монгольское, повелительное. Даже возникла ассоциация с Чингисханом. Одет роскошно в вышитую золотом и жемчугом горностаевую мантию. На голове украшенная драгоценными камнями шапка.

Несмотря на презрительное прозвище - "Царик"; Лжедмитрий умел прекрасно убеждать и повелевать. Недаром казаки и черкесы пленились им, и мятеж самозванца обрел такие масштабы

  Рядом с Лжедмитрием находился известный польский полководец князь пан Лисовский. Богатейший человек, чьи владения могли соперничать с королевствами. Очень толстый и рыжий вельможа. Он говорит царю Лжедмитрию:

  - Из Нижнего Новгорода также приходят тревожные вести. Русская рать подступает к Рязани. Нижегородский воевода Алябьев пятнадцатого марта взял Муром, а двадцать седьмого воры освободили Владимир.

  Лжедмитрий презрительно фыркнул и сочным баритоном, в котором чувствовался слабый татарский акцент, произнес:

  - Мы не можем дробить свои силы. В первую очередь следует помочь пану Кернозицкому разбить и пленить Скопина-Шуйского.

  Пан Лисовский набычился, и надменно произнес:

  - Я могу выделить тридцать тысяч бойцов с Литвы, Украины, а также наемников. Мы его раздавим!

  Царь Лжедмитрий рыкнул:

  - Но осаду с Москвы не снимать!

  Лисовский принялся раскуривать выточенную из янтаря трубку. Задумавшись, тихим тоном польский пан предложил:

  - Нужно обхитрить Василия Шуйского. Выманить его из Москвы, затем окружить со всех сторон!

  Лжедмитрий поморщил высокий лоб, сдвину свои монгольские, черные брови. В раздумье сделал несколько широких шагов по мраморному полу боярского терема. Пан Лисовский, рассуждая больше сам с собой, произнес:

  - Можно, конечно, сняться с Тушино и рассчитывать выманить русскую рать, но воитель Василий Шуйский очень даже коварен. Мы отойдем от Москвы, а он вышлет конные разъезды, дожидаясь подхода с севера племянника-дылды. Да еще наши враги поднимут голову... Часть бояр и дворян сочтут отход слабостью и переметнутся на сторону русского царя, - Лисовский хрустнул пальцами и рыкнул в сторону Лжедмитрия.

- Быстрее покончить с осадой Москвы надо! Иначе вся Русь от нас отвернется!

  Царь-самозванец сделал недовольный жест - мол, не мешай думать. Ситуация сложилась тяжелая. Большая часть русского государства отвернулась от претендента на престол, поддерживаемого Речью Посполитой и Ватиканом. Даже простонародье не любило ляхов, которые разоряют даже изъявившие им покорность города. Паны алчны, жестоки, а многие наемные отряды, что идут с Запада, собранны из разбойников и убийц. Все больше царь, провозгласивший себя батюшкой народа русского, превращается в объект ненависти.