Любовь и тайны, меч и порох (СИ)

  - Только десять тысяч пистолей могут заставить меня забыть, что ты делал мне непристойное предложение! - очи белокурой бестии свирепо сверкнули. - Или ты предпочитаешь, чтобы царь Дмитрий посадил тебя на кол?

  Барон де Виттер захлебываясь простонал:

  - У меня нет таких денег... Сумма, за которую можно купить все мое поместье.

  Елизавета сильно встряхнула вельможу, слегка двинула ему под коленку острием своего сапожка и злобно сказала:

  - Найдешь! Не хочешь на кол - найдешь!

  Барон буквально сгорал под глазами-сверлами этой чертовки. Как моментально меняется выражение её лица! Из покладисто-красивого стало агрессивным и страшным, как у богини Афины в чудовищной ярости. Да, скор на расправу этот Лжедмитрий второй. Жесток! Известен тем, что лично пытал пленников и сажал их на кол. Его даже в полшепота называли Матвеем Веревкиным, намекая на виселицы. Но кол он любил еще больше.

  Барон, заикаясь, пролепетал:

  - Может, трех тысяч пистолей хватит для вашей чести, княгиня? Не могу больше! Клянусь, не могу! Три тысячи - все мои сбережения, все, что есть здесь у меня...

   Елизавета жестко произнесла:

  - Не люблю я торговаться! И скидок на оскорбления не даю!

  Барон обреченно вздохнул:

- Ну, тогда сажайте меня на кол...

- Ладно, пойду на встречу, - помягче сказала чертовка. - Только тогда я от тебя еще кое-что потребую, а пока ты мне передашь все свои пистоли. Это будет внушительный мешочек с золотом!

  Барон, заплетаясь, поплелся с воительницей. Как он жалел, что завел подобный разговор! Да, девушка страсть как хороша, но разве мало к тушинскому лагерю прилепилось различных девиц легкого поведения? Они, пусть и не такие красивые и привлекательные по сравнению с Елизаветой, зато куда более безопасные и покладистые. И вообще, откуда взялась эта дьяволица? Может, не немка она вовсе? Шпарит и по-французски, и по-русски, словно дятел по сосне стучит...

  Елизавета, похоже, была прекрасно осведомлена, где барон хранит свою казну и, спустившись в подвал, без ошибки указала на окантованную закаленным железом дверь:

  - Давай, открывай. Ключ у тебя за поясом.

  Барон в очередной раз подивился осведомленности дьяволицы и, достав зубчатый, с серебристой поверхностью ключ, принялся проворачивать замок. Вот как порой дорого обходится простое предложение! Потерей всех своих сбережений.

А что, если зря он боится? Не такая уж большая шишка возлюбленная "царика", Тем более, у царя-самозванца не одна такая, как она имеется. Может, в самом деле поспешил он сдаваться?

  Елизавета распахнула двери и грубо втолкнула барон. Яростно шипя, девица прорычала:

  - Давай быстрее, поторапливайся!

  Пока барон отгружал деньги, ментальное видение Алексея переключилось на лагерь. Лжедмитрий ловко гарцевал на коне. У самозванца очень подвижный стан и явно восточная школа верховой езды. Он показывал наездникам из Германии свою удаль и несколько раз перескакивал высокий барьер. Его ослепительно белый скакун лупил ногами так, что искры густо сыпались из-под копыт.

  Царя приветствовали казаки, некоторые пытались подражать ему. Вот Лжедмитрий остановил коня и как гаркнет:

  - Возьмем Москву - по колено в золоте будем купаться!

  В ответ крики и клятвы:

  - Мы за тобой в огонь и воду!

  - Царь-батюшка, не посрамим тебя!

  - Будь на веки веков здрав, наш Государь!

  Лжедмитрий сделал жест. Две симпатичные с длинными косами казачки поднесли "царику" позолоченный лук, украшенный крупными жемчужинами и, поклонившись, отбежали.

  Самозванец снова сделал жест и уже другая пара девушек, на сей раз татарского вида, поставили в двух сотнях шагов от самозванца мишень.

  Лжедмитрий быстро натянул тетиву и выстрелил: стрела, стремительно пролетев, угодила в центр мишени, которая выглядела как грубо намалеванное лицо царя Василия Шуйского. Всадники захлопали в ладоши: вот как их царь стреляет - сразу видно: прирожденный джигит.

  Тогда самозванец снова натянул лук, прицелился, выстрелил. И... раздробил тыльную часть уже вонзившейся в мишень стрелы.

  Вопли дикого восторга огласили Тушино.

Тем временем барон выбрался из сокровищницы.  Елизавета сразу дотронулась до мешочка и проверила на ощупь монеты.

  Чертовка, видимо, еще сама не решила, куда ей потрать такую сумму денег или где припрятать привалившее счастье. Мешочек внушительный, не так легко носить незамеченным. Все же не кошелек, за пояс не заткнешь.

  Елизавета тихо приказала:

  - Можешь отдать мне деньги, далее я сама!

   Барон с неохотой выполнил указание. Дьяволица схватила кожаный мешочек и направилась к выходу. Хотя голос рассудка и говорил де Виттеру - лучше промолчи, но любопытство взяло вверх. Он спросил вслед:

  - А какую услугу я должен вам еще оказать?

  Девушка развернулась и подмигнула барону, её голос стал ласковым, а тональность игривой:

  - Я не такая плохая и черствая, как ты думаешь. А по сему...- театральная пауза, чтобы подольше поволновать барона, после чего Елизавета опять подмигнула и закончила фразу:

- Следующую ночь ты проведешь со мной! Твоя мечта исполнится!

  Ошарашенный барон удивленно открыл рот. А чертовка ехидно добавила:

  - Но учти, я из тебя все соки выжму! Такая вот я - дьяволица!

  Вельможа рухнул в обморок, от падения массивного тела поднялась пыль. А дьяволица добавила:

  - Ах, какие они все-таки нежные - эти мужики!

  Снова девушка исчезла из поля зрения Алексея Сотникова, зато возник Лжедмитрий. К самозванцу подъехал князь Трубецкой и тихо, не вполне разборчиво прошептал:

  - Голубь с весточкой от пана Кернозицкого. Вести пришли, батюшка наш ты царь Православный, величайший и мудрейший!

  Лжедмитрий кислым тоном спросил:

  - Что он может сообщить? Опять что ли Шуйскими бит?

  Боярин Трубецкой уверил самозваного царя:

  - На сей раз добрые вести, батюшка наш царь!

  - Читай! - Лжедмитрий начал терять терпение.

  Трубецкой быстро прочел:

  - Вор и анафема князь Скопин-Шуйский пойман и посажен в клетку. Ваш покорный слуга Кернозицкий.

  Лжедмитрий расхохотался и на радостях ткнул Трубецкого в плечо кулаком, да так сильно, что Трубецкой едва удержался от падения, схватившись за конскую уздечку. Самозванец-царь обрадовано прокричал:

  - Протрубить эту весть и объявить всему войску! В моем тереме устроим по этому поводу знатный пир!

  Находившийся рядом с самозванцем пан-воевода Лисовский одобрил решение:

  - Давно мы по поводу радостных событий не пировали! Будет, что рассказать внукам.

  Лжедмитрий строгим голосом предупредил:

  - Если напьешься и забуянишь, то я тебя... - но не закончил фразу, а принялся рассуждать сам с собой. - Теперь, когда самый удачливый полководец у нас в плену, в рядах повстанцев настанет смятение. У них нет достойной замены, значит - мятежу против законной власти в моем лице скоро конец. Следующим этапом следует отозвать войска с севера и получить подкрепление от короля Сигизмунда, чтобы все силы бросить на штурм Москвы.

  Пан Лисовский растеряно брякнул:

  - А как же наш план?

  Лжедмитрий сделал вид, что не понял:

  - Какой план ты имеешь в виду?

  Польский воевода бесхитростно ответил:

  - Тот, где женщина.

  Самозванец рассмеялся и сказал:

  - И это мы то же не упустим!

  Трубецкой раболепно подсказал Лжедмитрию:

  - Надо приказать, чтобы били из пушек в честь пленения самого опасного русского воеводы!

  Лисовский согласно кивнул:

  - Да, ваше величество, отметим праздник по полной программе!

  Лжедмитрий сухо приказал:

  - Стрелять, когда стемнеет! Заодно и Москву с узурпатором Василием на ноги поднимем!

  По всему войску затрубили в горны и стали лупить по барабанам. Разношерстная орда принялась праздновать не существующую победу. Но, как говорят в мире: всегда найдется место для подвига, даже если ему нет места, кроме как на войне!