Славься, Темная Властительница! (СИ)

Ну нет, мама, только не она... Всё что угодно, только не Глэдис.

Джерри вновь вспомнил слова графини Ольхредбах о том, что если он не соизволит охмурить королеву, она предоставит ему иную партию. Похоже, мамаша не понимала, что будет означать подобный союз для Элии. Да и для неё самой. Хильга слишком полагалась на командующую, слишком много совместных дел они провернули за двадцать лет, слишком велика была вера в то, что Лэнс остановится, получив дворянство. Неужели сложно понять, что едва они покинут храм, графство полностью перейдет к Глэдис?! И хорошо ещё, если она снизойдёт до милости оставить мужу и свекрови жизнь хотя бы на дне какого-нибудь каземата...

Юношу тряхнуло. Почему так сложно поверить в то, что он способен на что-то сам? Нет, не на охмурение королевы... И не на поединки на арене... И не на ведение политических переговоров, этот эпизод лучше поскорее забыть. Но что-то же он может!

Труп бедняги унесли, песок сменили. Если желающих не будет, то покажут жонглеров. Жонглеров юный граф любил. Но к его разочарованию, желающие были – Оливия Верго из Клавендхольма и Грета Хайниц из столицы. Зрелище предстояло довольно унылое. На обоих женщинах стоило бы поубавить одежды, добавить мясца и научить нормально драться. Верго была посредственностью, Грета, судя по слухам, вообще взяла оружие только в двенадцать лет. Какое убожество!

Сплюнув в вовремя подставленную плевательницу, молодой граф поднялся с ложи. Бал он ненавидел с детства. С шести лет, когда мать привязала к нему тот здоровенный громыхающий меч. А он, бедняга, бегал от него словно котенок с привязанным к лапе колокольчиком, под хохот всего высокосветского сборища. Прихватив с одного из столиков трубочку, Джерри выбрался на балкон. Нет, не для того, чтобы насладиться ночной прохладой и блеском серебристой луны, скорее чтобы покурить чего покрепче. Боязливо осмотревшись по сторонам и убедившись, что рядом нет мамаши, Джерри поднес было спичку к трубке, но чьи-то пальцы преградили ей путь и обхватив головку прервали жизнь пламени.

Глаза молодого графа гневно сверкнули и встретились с другими, большими тёмно-синими глазами.

- Иди своей дорогой, неизвестный дворянин, и не мешай мне наслаждаться ночной прохладой и блеском серебристой луны, – устало бросила незнакомка, отворачиваясь в сторону. Графского гнева она, видимо, не боялась. Да и с чего его ей бояться? Как и любой из местной публики, юноша сразу узнал королеву Параракса. Может и не признанную, но от этого не менее убившую Ледяного Властелина. Гневаться на неё было решительно бесполезно, поэтому молодой человек предпочёл потратить немного времени на углублённый осмотр потенциально лучшей партии королевства. Было в ней что-то особенное, интересное, какая-то неестественная естественность. Да, не всё так плохо, как могло бы показаться на первый взгляд. Одно огорчало – как-то не хотелось связываться с кем-то на всю жизнь исключительно ради того, чтобы мамаша сохранила и приумножила владения. Ещё раз посмотрев на перегнувшуюся через перила балкона девушку, он констатировал несколько строк из поэзии Кавазиполиуриноэля.

Твой стройный силуэт,

Движений эфемерность,

Шелка волос,

Прогиб спины,

Ресниц дрожанье,

Робость тонких линий,

И имя Эль,

Средь неба синевы…

Королева обернулась, задумчиво вслушиваясь в каждую строчку. Джерри не мог понять, нравится ей или нет, но стих точно заинтересовал колдунью. Наконец, дослушав до конца, до того самого вздоха облегчения, который юный граф попытался выдать за томный вздох, Торвальд изогнув бровь уточнила:

- Ты дурак или просто дразнишься?

- Что, простите? – парень попятился назад, но путь к отступлению ему преградило кашпо с фикусом.

- А, значит всё же первое, – успокоительно изрекла колдунья. Бровь успокоилась. – Это вроде как эльфийская поэзия? В смысле, автор явный эльф. Вот, как бы тебе объяснить?.. Короче, он это мужчине писал. То есть ты меня мужиком обозвал. Это обидно. Очень.

- Обидно? Мужчине? – Джерри был сбит с толку. – Но это же вроде Квазиэль! Я пытался подобрать что-нибудь подходящее по смыслу и...

- Ага, только тощих эльфиек не бывает. А стихотворение для другого остроухого писано. Эльфы бисексуальны, я знаю, у меня есть эльфийка. В смысле, не в том смысле, в котором ты подумал, а в том, что она мне рассказала, – девушка утвердительно направила палец вверх. – Кстати, с чего ты вообще затеял это речеиспускание?

- Хотел тебя соблазнить, – обескураженный Джерри схватился за голову, но было поздно. Королева уже... Нет, к его удивлению Торвальд не засмеялась, только бессильно опустила плечи, одарив его самым усталым взглядом из допустимо возможных.

- И ты туда же? Слушай, мне уже тошно ото всех ваших приставаний, – девушка замолчала, будто сама с трудом верила своим словам, – от танцев, обжимательств и предложений выпить... О всемогущие боги, столько даже наш боцман не смог бы выпить! Я всегда знала, что из-за аристократии простой люд недоедает, так оказывается он ещё и недовыпивает!

- Прости! Я не специально! Меня заставили! – попытался оправдаться соблазнитель.

Лучше бы он этого не делал. Глаза королевы злобно вспыхнули, но почти сразу же потухли. Девушка кивнула, словно определяя что-то для себя. Улыбнулась. Хихикнула.

- Мамаша заставила? – наконец спросила она, едва сдерживаясь, чтоб не захохотать в голос.

Этого Джерри стерпеть не мог. И она туда же! Знающая его без малого пять минут! Все они такие! Думают, что он ни на что не способен?! Что танцует как мулмак, спотыкается на плацу, меч держит не тем концом?! Нет, он выскажет этой тощей магичке всё, кем бы она не являлась! Будь она хоть императором Астралора! Хоть богом во плоти! Главное, что она не его мама... А он вполне талантливый и образованный человек, у него большие познания в области мореплавания и мелиорации. У него даже есть девушка!

Королева молча слушала монолог. Это было гениальнейшее соблазнение. Обычно в процессе последнего комплименты делают объекту упомянутого действия. Здесь же парень с какого-то перепугу извергал океаны слов о собственной исключительности. Где-то на середине истории о том, как во время охоты юный граф сумел поразить горного вывертня в правую ягодицу, его рассказ был прерван громким «И чё с того?»

- В смысле? – уточнил Джерри.

- Что с того, что ты смог подбить двузадую свинособаку из арбалета? Что с того, что переплыл замковый ров? И каким здесь местом твоя девушка примешана?

- То есть ты мне веришь? – глаза молодого человека едва не выпали из орбит.

- Ну да. А что в этом такого? Вроде не кривой, не косой, при деньгах и язык подвешен отлично. Ещё бы ты был один! Кстати, отличный выбор, одобряю, – Мизори ткнула неудачливого кавалера под бок. – Нет, действительно... Я бы на твоём месте в серьезно подумала о более официальных отношениях. Любит она тебя крепко.

У наследника Элии просто не было слов. Впервые ему кто-то поверил. Да ещё и каким-то образом узнал... Неужели колдовство? Или шпионы? Как ей это удалось?

- От тебя духами разит за километр, – пояснила непризнанная владычица Параракса, – обоняние у меня отменное, а леди твоя весьма заметна.

- А крепкая любовь?

- Слушай, неизвестный граф, прежде чем спрашивать очевидное, возможно стоило бы проверить шарф? Да, всё правильно – у тебя засосище видно.

Джерри икнул. Королева, а после произошедшего он не мог не называть её королевой, совсем не походила на описание, данное ей разведывательным бюро. Девушка была на редкость проницательной, удивительно раскованной и уж точно не глупой. Добавь к этому магический дар... Нет, у такой вряд ли что-то урвёшь, скорее уж она обгрызёт дворянские привилегии.

- Так каков твой план? – неожиданно поинтересовалась колдунья.

- План?

- Ну, с этой твоей, обладательницей превосходного челюстного аппарата и прочих достоинств. Как ты намерен бороться за ваше счастье?

Молодой Ольхредбах понятия не имел. Самым простым вариантом последние полгода ему казался вариант со смертью графини, но его половинка была против. Слишком добрая натура, традиции дроу были ей чужды.