Славься, Темная Властительница! (СИ)

- Я могла бы вам помочь, – внезапно предложила Мизори, – в память о героическом прошлом. У меня были огры, варги, разбойники, крысы, пауки, старосты, аристократы, но ни разу не было влюблённых, а так хотелось, – девушка мечтательно заключила в объятия бутылку вина. – Ну, как в балладах... бросить вызов всему и вся ради двух милых голубков. Да! Я прямо сейчас отправлюсь и поговорю с твоей мамашей.

Когда Мизори отыскала Леди Хильгу, последняя с самым беззаботным видом разоряла продовольственные запасы конкурирующего графства. Ошеломлённый Джерри не верил своим глазам – девушка вот так запросто заговорила с урождённой Ольхредбах и последняя не выказала никакого неудовольствия. Наоборот, украшенное серией подбородков лицо торжествующе воссияло. Она протянула девушке руку, Мизори с поклоном накрыла её своей.

Молодой граф оторопев опустился на скамью. Она решила сразиться с его мамой посредством танца. С Леди Хильгой! О боги! С таким же успехом она могла попробовать перетанцевать бармадонта, девятитонная ящерица куда тактичней. Джерри знать не знал, что было поставлено на кон, но с этим чем-то Мизори могла смело распрощаться.

- Леди Хильга танцует! – эти слова волной пролетели по всему Летнему Дворцу. Гости покидали парки и фонтаны, забытыми остались зверинцы и выступления иллюзионистов. Такое зрелище выпадает не каждый год. Бросить вызов Ольхредбах в такте не легче, чем Хьюберту или Лэнс в сражении на мечах. Пожалуй, даже сложнее. Аристократы понимали, что Мизори жаждет лёгкой славы и словно пчелы на мед слетелись полюбоваться на поражение скороспелой выскочки.

Руки женщин легли на плечи друг друга. Первые мотивы, первые движения. Он не мог смотреть на предстоящий позор своей недальновидной заступницы. Парень хотел было развернуться и уйти, но чьи-то пальцы с силой сжали его запястье, грубо возвращая на место. По правую руку от него стояла высокая черноволосая женщина с бледной точно снег кожей.

- Пусти, – грозно пропищал граф.

- Если я пущу тебя, то просьба твоей матери присматривать за тобой заставит меня покинуть сей зал. А я не хочу, – женщина растягивала слова, алые губы выдавали их с напускной неохотой. – Сейчас будет нечто особенное.

Нечто особенное? Что может быть особенного? Леди Хильга порой умудрялось дубовый стол на двадцать персон сдвинуть и лишь ради того, чтобы дотянутся до какой-нибудь вкусности. Что можно противопоставить такой силе и массе? Но вот уже вторая минута приближалась, а никто не собирался мотылять молодую Торвальд. Они танцевали так же чинно и изящно. Более того…

- О боги, – Джерри судорожно прикусил пальцы, – она её ведет...

Жест наследника Элии остался незамеченным, ведь теперь и остальные видели то, во что поверить казалось бы невозможно: Леди Ольхредбах, точно маленькая девочка перед учителем танцев, повторяла каждое движение партнёрши. Только глазки излишне пристально смотрели на Торвальд, будто ко лбу ведьмы прилип леденец.

Возможно, здесь замешана магия? Но нет же, все знают, что как и большинство представителей правящей аристократии, Хильга была зашищена в раннем детстве. Крохотный кусочек адаманта в её черепе практически намертво блокировал любые попытки взлома сознания.

Оставаясь предположить совсем невероятное – подкуп. Или, чего удивительнее, слепую удачу.

- Глупый мальчик, – женщина, до этого момента спокойно стоявшая, саркастически усмехнулась. – Ищешь случайности и таланты там, где замешан разум.

- Вы знаете, что происходит?

- Вижу. Знаю. Скучаю. Теперь понятно, чем кончится сия история, – она демонстративно выгнула спину, словно кошка, уставшая от пятиминутного пребывания на одном месте. – Пойду, убью ещё кого-нибудь...

- Но разве мама не говорила...

- Да мне нет дела до её указов, я подчиняюсь королеве. Я же командующий. Кстати, Джерри, я бы посоветовала тебе поуважительнее относится к мозгам Хильги. Она не настолько глупа, чтобы мне доверять.

- Спа...

- А ещё важнее – побольше уважения ко мне. Всё, что я имею, я получила благодаря этому, – женщина продемонстрировала гибкие с длинными красными ногтями пальцы, – и этому, – один из пальчиков коснулся её лба. – Торговать собственным телом? Отдаваться человеку, которого и застрельщиком не взяла бы в свой отряд? Послушай меня, милый Джерри, и больше никогда не думай о подобном.

Меч на треть покинул ножны и с громким щелчком вернулся назад. А наследник Элии ещё долго пытался выкинуть из головы зазубренные лезвия, ещё хранившие следы засохшей крови. Но страх отступил, стоило стихнуть стуку каблуков. Он вернулся к созерцанию такта, пытаясь разгадать загадку, ответ на которую так быстро нашла Лэнс. Мизори и Хильга всё ещё танцевали, королева продолжала вести, а шёпот придворных всё нарастал. Неужели борьбы не будет вовсе?

Гуамоко сощурился. За долгие годы он неплохо привык к солнечному свету, но здесь было слишком ярко, слишком сверкающее. Людям определенно следовало тратить меньше на всякую волшебную мишуру. Куда лучше привлекать внимание поступками. Птица расправила перья.

Его рецепт работал. Его и Клауса. Они выбрали самого сложного соперника и полностью заточились под него. Так же как Леди Грета выучила этикет употребления одного единственного кушанья, но самого заковыристого.

Большие жёлтые глаза видели даже лучше изменённых человеческих, происходящее было как на ладони. Вот Хильга пытается переместиться вправо и тянет туда Мизори, потом влево. Королева послушно следует её ритму, но...

Она делает это раньше, чем сама Ольхредбах. Не имея ни массы, ни силы Торвальд располагала реакцией, превосходящей реакцию опытного воина. Едва графиня начинала двигаться, девушка делала упреждающее движение, будто не её тащат, а она ведёт правительницу Элии. Хильга была беспомощна. Чтобы она не делала, Мизори оказывалась на шаг впереди, а подлинная пассивность королевы не была видна никому, кроме неё самой. И всё же она не сдавалась. С упёртостью бодливой коровы женщина силилась хоть как-то повлиять на соперницу. Они кружили по залу без малого десять минут, на круглом лице выступили капли пота, ноги начали заплетаться. Слишком тяжело! Но она не может проиграть! Уж лучше пасть на пол от изнеможения, чем признать поражение и попросить остановить музыку. Уж лучше умереть от разрыва сердца!

- Ничья, – еле слышно пробубнила женщина. Королева ответила улыбкой, в которой сарказма было больше, чем в отчётах сборщиков податей.

- Тогда две ничьи, – в два раза больше сарказма.

Ещё несколько минут, и она грохнется на мрамор без сил. И это увидят все, даже эти Клавендхольмские выскочки. Хильга стиснула зубы, так, что те едва не заскрипели.

- Твоя взяла...

Графиня убрала руки с плеч Торвальд, покорно заводя их за спину. Ладонь молодой королевы легла ей на грудь. Танец продолжался ещё минуту, после окончания которой партнёрши разошлись: одна едва передвигая ноги, другая гордым широким шагом, высоко задрав подбородок. Её ждал нескончаемый поток комплиментов и благодарностей от придворных, заверения в вечной дружбе и признательности.

- И всё-таки, как тебе удалось? – филин приблизился, с трудом преодолев давку к девушке. – Ты должна была просто пригласить графиню, а не устраивать пари.

- Но мне так хотелось, чтобы меня похвалили. В смысле, мне хотелось совершить подвиг. То есть укрепить политические связи.

- Нет, я спрашиваю, как тебе удалось выторговать у неё судьбу собственного сына?

- Ах, ты об этом...

Королеве не сложно было выторговать Джерри. Достаточно было поставить на кон нечто равнозначное, такое же ценное. Как оказалось, госпожа Ольхредбах всегда мечтала о таком министре как Гуамоко. Посему Мизори поставила на кон его. В конце концов, Хильга ни разу в жизни не изволила отведать зажаренного фамильяра.

Латокинт поперхнулся. Это было совершенно не смешно, хотя бы потому, что угроза была более чем настоящей. Она ещё при Дорце пыталась его выторговать. Считала, что съев нечто магическое можно получить его силу. Глупый принцип. Филин с радостью накормил бы её шаровыми молниями.