Славься, Темная Властительница! (СИ)

- Может выпьем? – тихий голос в темноте таил в себе призрак улыбки.

- Алкоголь? По-моему он имел место быть совсем недавно, – настороженно повело ушами зеленоглазое создание.

- Мы же во дворце, а во дворце каждый вечер положено устраивать пиры. Вот и мы устроим пир в честь моей славной победы над добром. Минипир, в честь минипобеды.

- Ваше Величество, – грубый голос из внешнего мира нещадно пошатнул основы только-только устоявшейся идиллии.

- Ульф! – прокричала в ответ королева. – Я же сказала, чтобы меня оставили в покое!!!

- Но Ваше Величество, там убийство!

- Кто-то из дворцовых?

- Нет, но...

- Вот пускай тогда стража этим и занимается. Им за это жалование платят. А мы заняты! У нас дела!

- Минипир! – озвучил своё веское мнение звонкий голосок. – Уйди, главнокомандующий, в свою казарму!

Пожав плечами, Ульфрик развернулся и ушёл. Спорить с долбанутыми на всю голову женщинами у него не было никакого желания.

Диэлю было плохо. Он чувствовал себя оскорблённым и глубоко униженным. А конь, эта проклятая кляча, двигался слишком медленно, позволяя толпе наслаждаться видом поверженного героя.

- Буфу-муфуфу, – изрёк эльф, что в переводе означало «Да поможет мне Люмина». Нет, не в переводе с эльфийского. Дело в том, что говорить сыну Бескрайнего Леса мешал кляп. Так уж получилось, что его всё же удостоили унижения, но совсем не такого унижения, на которое он рассчитывал. Ёрзая на неудобной спине лошади, он едва сдерживал себя, чтобы не расплакаться.

Как можно обойтись с живым существом столь жестоко?! Раздеть, связать и выставить из города! Но самым ужасным было даже не это, а глаза, которыми на него смотрели жители Мизорсбурга, особенно жители женского пола. В эти секунды лишь четвёрка стражников отделяла его от весьма незавидной участи. Уж эти не постесняются надругаться. Да так, что можно будет смело прощаться со всеми видами невинности и жизнью в придачу, потому как взгляды мужей этих самых женщин носили диаметрально противоположный информационный посыл.

Очередной пошлый выкрик и длинноухий боязливо прижался к шее своего скакуна. Нет, деревянная лошадка на колёсиках не сможет спасти его от позора, не перенесёт через высокие стены, с жалобным скрипом продолжает она свой бесславный путь. А взгляды человеческих женщин, что острее стрел...

В груди что-то кольнуло и герой ощутил металлический привкус во рту. Он так и не понял, что произошло. Взгляд юноши помутнел, тело обмякло и съехало в бок, повиснув удерживаемое только веревками. В толпе кто-то вскрикнул.

Арбалет был Его подарком на годовщину. Превосходное оружие, с помощью которого даже слабая женщина сможет защититься. И защитить семью. Она часто брала его в руки, но стрелять в кого-то живого не приходилось ни разу до этого самого дня.

Что она чувствовала?

Покой и умиротворение. Неземную, чарующую лёгкость. Впервые с момента Его смерти женщина испытывала радость. На то, как возятся с трупом стражники, она могла бы смотреть часами. Но нет. Слишком рискованно.

Бросив за окно последний вороватый взгляд, Люсиль принялась разбирать оружие. Сняла она положила в чехол небольшой ворот, плечи, два запасных болта, пузырёк с ядом. Всё прошло на ура. Забросив свёрток в мешок, женщина уже хотела покинуть чердак, как вдруг крышка люка скрипнула и из провала высунулась человеческая голова в шлеме стражника. Арбалет был уже разобран, но даже будь он взведён, Люсиль глубоко сомневалась, что смогла бы убить кого-то, глядя ему в глаза. К тому же, она хорошо знала этот шлем – тусклый, немного ржавый.

Грузное тело без особых усилий протиснулось в лаз. Маленькие глазки с отвращением смотрели на женщину. Он молча приблизился и с размаху ударил её в живот. Покрытые железными бляшками рукавицы тихо звякнули, Люсиль согнулась, хватая ртом воздух, лишённая способности сопротивляться она ощущала, как сильные пальцы сжимают её горло.

- Зачем? – шепчет стражник. Слова его горьки, как пережаренный кофе. – Как ты могла?

Хватка ослабла, и женщина опустилась на пол, она уже забыла, сколько силы в этих пухлых руках.

- Чарли бы меня никогда не ударил! – прошипела убийца.

- Всё верно, но рассказал бы мне. И вот я бы не стал с тобой церемониться! Так поступить с его памятью! Он ведь никогда бы ни нарушил закон! Из-за чего? Из-за мести?! Из-за какой-то там мести его дети будут расти и без матери тоже?! Не смей отворачиваться, когда с тобой говорят!

Они смотрели друг на друга, пока женщина не уткнула взгляд в пол. Гнилые половицы, изъеденные трещинами, казалось вот-вот рассыплются, забирая её вниз, в мир демонов, о котором говорилось в древних легендах.

- Я не могла. Это было нечестно! Он умер! А этот ублюдок…

- Арбалет сожжёшь, – прервал её Шон, – потом выкинешь то, что от него осталось. Выкинешь в реку, туда даже гоблины не сунутся. Придумаешь историю того, где была сегодня. Хотя... Кого я обманываю? Если Её Величество всерьёз возьмется за это дело, тебя ничто уже не спасёт. Так что молись богам, чтобы этого не произошло.

- Спасибо, брат, – слова сорвались сквозь слезы.

- Это слово можешь забыть. Я помогаю тебе только ради племянниц, потому, что они Его дети. А ты мне теперь больше не сестра, – Шон ушёл через тот же люк. Приглушённые слова о том, что стреляли, видимо из другого дома, доносились сквозь прогнивший пол. Женщина сидела в углу, обхватив колени и прижав к груди чехол с арбалетом. Одна наедине со своими мыслями. По щекам Люсиль бежали слезы. Решимость, торжество, покой – всё куда-то испарилось. Всё вытеснил страх – боязнь того, что её рано или поздно найдут, что она будет болтаться на верёвке в центре рыночной площади, что никогда не увидит, как вырастут её девочки. Страшные, страшные мысли о том, что она только что разрушила то немногое, что осталось от её жизни.

Столовая была неотъемлемой частью лаборатории Клауса. Небольшая комната в западном крыле, в которой лич принимал пищу. Здесь, как и в любом из отведённых ему помещений, царил идеальный порядок, за которым следил один из трёх поднятых им скелетов. Скелеты были хорошими работниками – им не нужен был сон или отдых, не нужны были деньги. Даже хартии Астралора, отрицающие рабство, позволяли хозяину нещадно эксплуатировать нежить и вообще делать с ней что душе угодно. Хотя министр здравоохранения имел весьма ограниченную фантазию – нежить у него прислуживала за ужином.

С чинным лицом, насколько это возможно при отсутствии такового, слуга поставил поднос с приборами перед Клаусом. Положил серебряную ложечку, наполнил бокал яблочным компотом. Торт, что был внесён следом, был настоящим произведением кондитерского искусства: море крема, словно снег устилающего коржи из нежного теста, вафельный замок с шоколадной крышей и леденцовым флюгером в виде петуха. Клаус был очень опечален невозможностью препарировать эльфа, бедняга отменил все встречи и решил по старой традиции утопить горе в сладеньком. В конце концов, ради чего он вообще держит живое тело?!

Ложечка осторожно срезала кусочек коржика, и медленно отправила его в рот. На лице забрезжил призрак улыбки. Ещё один кусочек. Глоточек компота. Жизнь, пожалуй, не так уж и плоха, даже если это не совсем жизнь.

- Эй, министр!

Клаус замер с ложкой в руках. Стоило ли смазывать двери, чтоб к нему вот так бесшумно вламывались? Хотя какой безумец будет вламываться в лабораторию некроманта?

- Добрый вечер, Сэр Ульфрик, – мальчик с сожалением посмотрел на торт. – И что же такое случилось, что вы прерываете мою трапезу?

- Тортик? Как, однако, мило, – тело мужчины несколько раз тряхнуло от смеха, но он быстро взял себя в руки. – Убийство. А ты вроде как имеешь все права на трупы.

- Трупов у нас и так хватает, – некромант состроил недовольную рожицу.

- Даже эльфийских? – сощурился Сэр Хайниц.

- Эль... Что?! Его... В смысле, это он? Его убили? Ты доложил об этом королеве? Вряд ли она отдаст мне тело.