Князь (СИ)

- Ассалам алейкум, мой князь! - поздоровался он.

- Ваалейкум ассалам! - сказал Тлизанд. - Вот, ездил я к Абдулькариму-мулле и решил навестить тебя. Как твой дом?

- Хвала Аллаху, Божьей милостью и твоей заботой у меня все хорошо, мой князь! - сказал Гутль. - БисмиЛлах, проходи во двор.

Тлизанд вошел на мазаный глиной двор, ведя под уздцы коня. Его сердце возликовало, когда он увидел выскочившего из-за хлева родного сына. Шаханбатыр бегом кинулся было на двор, но, увидев приехавшего отца, разом остановился и степенным шагом, чуть склонив голову, подошел к князю. На нем были черная шапка и теплый красный кафтан.

- Ассалам алейкум, отец! - проговорил мальчик, встав рядом со своим аталыком. - Как дела в твоем доме?

- АльхамдулиЛлах, мой сын! - сказал Тлизанд и улыбнулся. Шаханбатыр, сняв шапку, низко поклонился и поцеловал отцу руку, затем снова надел шапку. С радостным удовлетворением Тлизанд отметил, что сын стал заметно выше ростом, чем был, когда он приезжал в последний раз, и в самом лице мальчика начали появляться первые знаки возмужалости. Шаханбатыр, хотя был еще мал, внешне очень напоминал покойного отца Тлизанда. Кроме того, в характере Шаханбатыра Тлизанд примечал свойственные отцу живость и рассудительность, а Гутль говорил князю с глазу на глаз, что мальчик бывает очень упрям. А именно упрямство и настойчивость позволили отцу Тлизанда пойти против воли всего рода, принять Ислам и, по совету темиргоевского князя, принести присягу верности хану Крыма.

- Мы с тобой позже поговрим, мой сын! - сказал Тлизанд и передал поводья коня подошедшей жене Гутля. Та повела коня к коновязи.

- Да, отец, - кивнул Шаханбатыр и отошел к дому, где присел под поддерживающем крышу столбом и принялся сосредоточенно возиться с какой-то вещью.

Скоро Тлизанд и Гутль сидели в гостевом доме. Князь расположился на тахте перед трехножным столиком, где стояло блюдо с просяной кашей, плошка щипса и пустые кружки. Гутль сел сбоку на табуретку. Затем пришла его жена и поставила на столик кувшин с просяным квасом, а за нею вошел сын Гутля Бечкан одиннадцати лет и поставил на столик кувшин айрана. Затем женщина и мальчик вышли.

- Я угощаю тебя, мой князь, тем, что Аллах даровал мне через тебя, - сказал Гутль. - Кому по силам угостить тебя достойно, когда ты владеешь всей округой? Каждый год каждая семья тфокотлей приносит тебе овцу. Только Аллах, Который богатейший из богатых, может одарить тебя по достоинству.

- Я ведь не за угощением приезжаю в твой дом, - сказал Тлизанд, налил в кружку айрана, вознес хвалу Аллаху за дарованную пищу и, сказав: "БисмиЛлах!", выпил айран.

- Рассказывай, чего еще достиг молодой князь, - сказал он затем.

- Молодой князь, - сказал Гутль. - уже с двадцати пяти шагов сбивает из ружья кувшин с дерева. Две недели назад он ранил птицу, но она была довольно близко от него. Думаю, что скоро его можно будет учить уводить скот у тфокотлей.

Княжеские и дворянские дети учились похищать скот на подданных своих отцов. Коровьи рога набивали мелко нарезанной требухой, затаивались в зарослях возле пастбищ тфокотлей или смердов с вечера и всю ночь ждали предрассветного времени, закутавшись в бурку, чтобы не замерзнуть. Потом, когда пастухами овладевал особенно крепкий предрассветный сон, ученики бросали рога с требухой пастушеским собакам и, пока те пытались достать из узких рогов лакомство, уводили из стада скотину - желательно ту, что получше. Если пастухи все же замечали похищение, по обычаю ученики должны были отдать им скотину обратно, но за возвращение без добычи могло влететь от аталыка. Так же в свое время обучался мастерству лазутчика и Тлизанд с братом Атлешем. Потом они уже, чтобы в реальном деле опробовать свое искусство, без ведома аталыка отправлялись уводить скот с широкой равнины, лежащей лесостепью по низовьям Пшиша и бескрайней степью - дальше за Пшиз. Там управлял другой князь, и тамошние пастухи легко могли бы расправиться с чужими похитителями, хотя бы и благородной крови, но Тлизанд с Атлешем ни разу не попались и даже замечены не были.

Гутль рассказал Тлизанду о тренировках Шаханбатыра, его успехах и о том, что княжескому сыну дается хуже. В конце не забыл еще отметить весьма упрямый характер князя-мальчика, который, хотя в общем был послушен, но часто пытался сначала оспорить то, что ему говорил аталык. Была у него привычка в холодную погоду не надевать теплых носков, хотя он еще не дорос до того, чтобы презирать мороз и слякоть.

- Моя жена не может заставить его носить теплые носки, - сказал Гутль. - Иногда она просто закрывает на это глаза, а если погода совсем холодная, она просит меня заставить его. Когда ему что-то не нравится, он только меня слушается. А с Бечканом они очень дружны. Всегда вместе. Он даже просил меня, чтобы я разрешил Бечкану больше заниматься вместе с ним. Но Бечкану ведь не княжить. Нам приходится и самим работать по дому, так как у нас всего два невольника. И мы должны учить сына и заниматься хозяйством.

- Позови мне Шаханбатыра, - сказал князь. - я хочу с ним поговорить.

Гутль вышел из гостевого дома, и почти сразу к Тлизанду вошел Шаханбатыр, который, по-видимому, все время, пока отец разговаривал с аталыком, дожидался рядом, когда ему разрешат войти.

- Добрый день, отец! - сказал он, глядя на Тлизанда. Видно было, что ему не терпелось сесть рядом, но он уже стал стесняться сильно проявлять свои чувства.

- Добрый день, садись сюда! - сказал Тлизанд, улыбнувшись сыну и опустив ладонь на покрывавший тахту ковер слева от себя. Мальчик подошел и быстро сел рядом. Тлизанд обнял его и прижал к себе, радостно чувствуя, как сын тоже крепче жмется к нему, а затем сказал:

- Рассказывай, какие новости здесь были без меня.

- Разные новости были, - серьезно сказал Шаханбатыр. - У одного эгу вот волки теленка съели. Так что, с него много подати не получится взять.

- Ну, один теленок - это еще не потеря, - сказал Тлизанд.

- Как дела у моей матери? - спросил Шаханбатыр.

- АльхамдулиЛлах, - сказал Тлизанд. - Тебя вспоминает, возносит молитвы, чтобы ты был достойным воином и князем.

- ИншаЛлах, - сказал Шаханбатыр. - Аталык почти всегда мной доволен. Пусть не беспокоится.

- Да, но Аллаха надо просить, - сказал Тлизанд. - Ведь у Него власть над всем в этом мире, и Он ненавидит тех, кто не просит Его ни о чем.

- Отец, скажи мне, чем отличается закон Аллаха от адыгского закона? - спросил Шаханбатыр.

- Закон Аллаха издан Аллахом, он записан в Коране, - сказал Тлизанд. - Адыгский закон придуман адыгами.

- Но ведь закон, который издал Аллах, правильнее?

- Конечно, - сказал Тлизанд. - Ведь он придуман не людьми, а Тем, Кто Сам создал людей.

- А если кто-то не соблюдает закон Аллаха?

- Аллах его накажет.

- Но Коран написан не на адыгском языке, - сказал Шаханбатыр. - Как его понять?

- Коран написан на арабском языке, на котором говорил наш пророк Мухаммед, да благословит и приветствует его Аллах, - сказал Тлизанд. - Каждый мусульманин должен стараться научиться арабскому языку или слушать тех, кто хорошо знает Коран.

- А ты знаешь арабский язык? - спросил Шаханбатыр.

- Нет, - Тлизанд покачал головой. - Я знаю крымский язык. Но Абдулькарим-мулла знает арабский язык. И знает Коран. Он - достойный мужчина, и я доверяю ему. И все наши дворяне доверяют.

- Знаешь, что я слышал от одного мальчика из азатов*? - сказал Шаханбатыр.

- Что же? - спросил Тлизанд.

- Его отец был рабом у темиргоевского дворянина...

- Я понял, о ком ты говоришь, - кивнул Тлизанд.

- Когда он... ну, его отец, был молодым, хозяева гадали на свечах, - продолжал Шаханбатыр. - и ему тоже велели привязать свечу к палке. Он ее плохо привязал, и она упала. Хозяин решил, что это значит, что он умрет или убежит, и продал его твоему отцу. Но он не умер и убегать совсем не хотел. А из-за того что его переселили, он не смог получить в жены хорошую девушку, которая тоже работала у того дворянина. А жена, которая у него здесь, ему не нравится.