Прощай, любимый Дрезден-Сити! (СИ)

Еду в Соцгород или Квест `Найди могилу бабушки!'

- Да ты шо, с ума сошёл, Саша? - тётя Даша всплеснула руками от удивления - В такую жару да ещё на кладбище ехать?

- Тётя Даша - говорю ей я - я, что совсем старый жары бояться? Или может у меня сердечко слабое? Да и если к прабабке своей не пойду завтра, то потом вообще забуду.

- А если заблудишься? Ты вообще знаешь, гхде этот самый Соцгхород?

- Знаю, тёть Даш, хорошо знаю! Меня мама в детстве туда часто возила по экстрасенсам и на кладбище с бабушкой ходили на могилу прадеда и тёти по материнской линии. Да и в универе я не зря спортивным ориентированием занимался, потому, тёть Даш, будьте спокойны - я в городе не пропаду!

Тётя Даша не стала спорить дальше. Не потому что я её переубедил, а потому что поняла, что со мной бесполезно спорить дальше. И махнула на меня рукой. Я же упёртый, как баран по жизни, а у всех Васько упрямство - наследственная черта, как-никак. Да и посещение могилы бабы Гали давно входило в мои планы.

Свою прабабушку Галю я помнил хорошо - благо она ещё была жива, когда я был совсем сопливый. Эта сильная, но вместе с тем и ласковая женщина, попала в наши края вместе с мужем - тем самым моим прадедом, которого после войны отправили поднимать завод ПХЗ. Она так никогда и не научилась говорить по-украински (хотя в нашем русскоязычном городе в этом не было особой нужды), её русский язык был прекрасен сам по себе и не испорчен никаким шоканьем и гхэканьем. Она была настоящим русским интеллигентом старой закваски и всегда держала себя с достоинством. Она ушла, когда мне было всего 12 лет. Я до сих пор помню, какой я её увидел при смерти - почти безжизненное, но ещё пытающееся хвататься за жизнь 80-летнее тело, лежащее на кровати в тёмной спальне и бабушка - её дочь - изо всех сил пытается облегчить её участь. Её смерть, равно как и смерть моего деда, годом позже и в другом городе стала началом окончательного конца моего детства.

Эх, баба Галя, сколько добрых и светлых моментов с тобой связано и прости меня, пожалуйста, за всю ту хрень, которую я вытворял, и которая тебя огорчала, ибо мне и сейчас стыдно об этом вспоминать!

И вот теперь я еду к бабе Гале на могилу. Впервые через много лет, чтоб напомнить ей, что я её ещё не забыл и всё ещё помню и её и прадеда с тётей, которые не дожили до дня моего рождения.

Ранним утром, заранее предупредив всех домашних Вадика, я покинул дом и поднялся вверх по улице Черняховского.

К тому моменту, когда я вышел на площадь Освободителей (бывшую Октябрьскую площадь), солнце начало немилосердно печь и белый, похожий на ракету и штык одновременно памятник Советским Воинам-Освободителям стал ещё белее. А на другом конце площади блестел и прохлаждался себе в тенёчке золотой и увешанный орденами прижизненный бюст Брежнева.

Я решил добираться до Соцгорода на трамвае. Как и всегда мы делали это прежде, когда мама возила меня в Соцгород к разным гадалкам и экстрасенсам лечить меня неведомо от чего или когда я ехал туда же с бабушкой на кладбище сначала на могилу родственников, а потом и на могилу бабы Гали. Но трамвая не было долго. Битых полчаса прошло в его ожидании, за время которого я съел мороженное и выпил бутылку сока, очередной автобус ушёл с автовокзала, мимо железнодорожной станции `4-ый километр', которая стояла рядом с площадью, прокатился одинокий зелёный тепловозик, а рабочие заделали очередную дыру в асфальте.

И только через полчаса на остановку прикатила `Двойка' - он же трамвай n 2 модели КТМ-8, идущий от улицы Дунайской в ДМК и обратно. Как только его дверцы тяжело и со скрипом отворились, я вошёл в вагон, живо представляя себе, как проедусь я на Двойке, как и в былые времена - быстро и с ветерком. Но не тут, то было - как только дверь закрылась, трамвай не стал слишком быстро разгоняться и со скоростью меньше среднего стал ездить по Юбилейному проспекту, по одну сторону которого были жилые сталинские дома, а по другую - расположенные между двух железнодорожных полотен гаражи, в одном из которых когда-то мой батя держал свой автомобиль.

И вот я проехал разворотное кольцо на улице Маяковского, а затем следующей остановкой стала улица Чапаева, в народе названная просто - Чапа.

На Чапе я увидел, что стоявшие там рельсы были разобраны и только обрывающиеся рельсовые повороты, ведущие с Юбилейного проспекта на Чапу говорили о том, что здесь когда-то ходили трамваи. Я такому повороту событий не удивился - эти рельсы давно должны были убрать ещё с тех пор, как в 1996 году по ним перестала ходить Шестёрка, шедшая с Дунайской в Карнауховку. А ходить Шестёрка перестала из-за трагедии, случившейся с другим трамваем здесь в том году. На момент, когда она произошла меня в городе не было - я проводил каникулы у другой своей бабушки совсем в другом городе, но все новости мира рассказывали тогда о ней и в Дрезден-Сити о ней до сих пор не забыли.

Трагедия на Чапе

(быль)

Когда-то давно в Дрезден-Сити не все трамвайные маршруты вели в ДМК и не Четвёрке единой разрешалось отклоняться от этого предсказуемого маршрута в Коксохим.

Был ещё трамвай Шестёрка, который как я уже говорил выше шёл от Дунайской улицы до села Карнауховка и пролегал его путь через улицу Чапаева, где трамвайная линия органично соединяла линии Двойки (идущей от Дунайской улицы к ДМК) на Юбилейном проспекте и Тройки (идущей с Карнауховки ко всё тому же ДМК) на Ленинградском проспекте.

В тот роковой 1996 год рельсы на проспекте Ленина подверглись капитальному ремонту и Двойку пустили в обход `подъёмной' части проспекта по маршруту Тройки на Ленинградском проспекте, где трамвай обычно сворачивал на Чапу и шёл дальше в сторону пункта своего назначения. И эта Двойка потом сыграла роковую роль в судьбе Шестёрки и рельс на Чапе в частности.

Одним прекрасным утром на Чапу со стороны Юбилейного проспекта зашла очередная двойка. В кабине водителя сидела совсем молоденькая девушка лет 20-ти, незадолго до этих событий окончившая курсы вождения трамвая в Виннице и опыта в том, как вести себя во время ЧП у неё совершенно не было.

И вот стоило трамваю пойти на спуск, как выяснилось, что тормоза у трамвая не работают. Перепуганная девушка стала жать по всем кнопкам и рычагам, какие только были в кабине, но всё было бесполезно - трамвай всё быстрее катился по спуску и в придачу к тормозам у него отказали ещё и двери.

Пассажиры мигом почуяли неладное, какой-то мужик выбил специально предназначенным для этого красным молотком в трамвае окно и заорал нечеловеческим голосом:

- СПАСАЙСЯ, КТО МОЖЕТ!

Испуганные пассажиры мгновенно отреагировали на клич и стали разбивать стёкла и выпрыгивать из окон взбесившегося вагона, неизбежно калечась на ходу.

А трамвай уже вылетел на Ленинградский проспект и, сойдя с рельсов, потерял платформу с колёсами, врезавшуюся в маленький столбик вместе с частью сидений и людей. Кабина же продолжила своё путешествие аж до десятой школы, после чего остановилась в паре десятков метров от неё.

Трупы и части тел валялись на перекрёстке Чапы и Ленинградского проспекта, истекая тёмно-красной кровью, раненные так же истекавшие кровью оглашали всю округу стонами и криками о помощи.

Долго во многих дворах Правобережья не смолкал марш Шопена, лились слёзы родных и близких и могильщики несли открытые и закрытые гробы с мужчинами, женщинами и маленьким ребёнком. Несчастная девочка, управлявшая трамваем, и вовсе на всю жизнь осталась инвалидом, и только бог знает, где она теперь.

После случившегося трамваи исчезли с Чапы навсегда, ну а теперь с Чапы окончательно пропали и рельсы.

* * *

Но вот двери закрылись, и мой трамвай уехал с Чапы. Вернее как уехал - укатил оттуда со скоростью черепахи мимо старых общаг и автомобильного виадука. Я спрашиваю кондукторшу, которой ещё недавно оплачивал проезд: