Кубанский шлях (СИ)

Почти любой дом приходилось брать с боем. За каждым углом, в каждом окне скрывался невидимый и беспощадный враг. Штурмовые колонны, так плодотворно сражающиеся до этого лицом к лицу с врагом, были вынуждены разделиться и действовать отдельными батальонами и даже ротами. Их усилия постоянно наращивались за счёт введения в бой резервов, которые так расчётливо приберёг для такого случая мудрый полководец Суворов.

Степан, вместе с товарищами-донцами, разделёнными на три отряда, очищал от врага участок улицы, прилегающий к каменному хану , где засела кучка отчаявшихся турок. Казаки старались идти группами, но как-то получилось, что Степан оказался вдруг один в узкой улочке. Он огляделся по сторонам: вокруг не было ни своих, ни чужих. И вдруг с крыши одного из домов ему, прямо на плечи, спрыгнул турок. Под его весом Степан упал. Он попробовал подняться, а турок уже перевернулся, опрокинул его на спину и, сев на грудь, выхватил ятаган.

Одним рывком казак поднялся, и, не давая врагу опомниться, ударил его кулаком в лоб. Удар был настолько сильный, что турок сразу обмяк, штык довершил дело. Подбежали товарищи-казаки:

- Стенька, ты что, дурной, али как? Зовём, зовём, а ты не слышишь. Держися нас, ежели жить жалаешь.

И тут же на улице начался перекрёстный огонь с крыш и окон соседних строений, пули визжали беспрестанно, обычные приёмы спасения здесь не действовали. Если пригнуться или лечь на землю, врагу будет ещё легче достигнуть цели.

- Все сюда, - заорал один из казаков, заскакивая в бедную харчевню, за глинобитными стенами которой можно укрыться от огня.

Увидев их, её хозяин, пожилой грек, беспрестанно кланяясь и улыбаясь, на ломаном русском дал понять, что может показать им подземный ход, ведущий в постоялый двор. Он когда-то служил там, на кухне, откуда тот ход и вёл прямо на базар.

Он проводил казаков безопасными двориками к базарной площади и нырнул в неприметную лачугу. Казаки за ним. На стене, по-видимому, нежилой комнаты висел старый потёртый ковёр. Грек сорвал его и открылся узкий, рассчитанный на одного человека, ход.

Казаки неслышно вошли в здание хана и так неожиданно начали обстреливать из бойниц двор, в котором турки спешно готовились к обороне, что те растерялись и запаниковали. Через полчаса донцы принимали под своё ружьё немногочисленных пленных.

Около полудня генерал-майор Ласси, первым поднявшийся на крепостной вал, первым же достиг и середины города. Здесь он встретил отряд в тысячу татар под начальством Максуд-Гирея, князя чингисхановой крови. Максуд-Гирей защищался упорно, и только когда большая часть его отряда была перебита, сдался в плен с трёмястами оставшимися в живых воинами.

Для поддержки пехоты и обеспечения успеха завершающегося штурма Суворов приказал ввести в город двадцать лёгких орудий, чтобы картечью очистить улицы от неприятеля.

В два часа дня все колонны уже проникли в центр города. Но жестокий бой продолжался ещё несколько часов: из домов всё равно летели пули, каждый хан для его защитников оставался маленькой крепостью, которую они упорно обороняли.

Потери русских, несмотря на их мужество, все возрастали. На некоторых боевых участках превосходство турок оказывалось таким весомым, что они успешно контратаковали и даже окружали редевшие русские боевые порядки.

Так, собрав по крепости несколько тысяч турок и татар, князь Каплан-Гирей, победитель австрийцев под Журжей, смял отряд черноморских казаков, отнял у них две пушки и уничтожил бы их совершенно, задавив количественным превосходством, если бы не подоспели беглым шагом три батальона помощи. Окружённый со всех сторон, Каплан-Гирей метался, как тигр в клетке, но на все предложения о сдаче отвечал сабельными ударами и ружейными залпами, не желая следовать примеру сдавшегося Максуд-Гирея. Рядом с отцом мужественно дрались его пятеро сыновей. И все они вместе с отцом погибли от русских штыков. Оставшиеся в живых турки подняли белый флаг.

В четыре часа дня победа была одержана окончательно. Измаил пал! И лишь в редуте Табия, в красной мечети и в двух полуразрушенных каменных ханах оставались последние защитники крепости. Мегмет Айдозле с двумя тысячами янычар засел в одном из каменных строений и оттуда вёл обстрел батальона фанагорийцев под командованием полковника Золотухина.

Полковник несколько раз пытался штурмовать хан, но безуспешно. Тогда ротмистр Никита Обросимов, который, несмотря на лёгкое ранение, остался в строю, приказал выбить ворота пушечными выстрелами и лично проследил за работой этих орудий.

Ворота первыми же залпами были выбиты. Гренадёры ворвались внутрь и перекололи большую часть турок. Сам Мегмет Айдозле умер от шестнадцати штыковых ран.

Среди двадцати шести тысяч погибших турок и татар в Измаиле были шесть татарских султанов - принцев крови. Русская армия потеряла убитыми и ранеными десять тысяч человек.

Необычно богатыми оказались трофеи: орудия, судна, большое количество оружия и материальных ценностей, которые янычары награбили по всем землям Дуная.

18. Победители

Как только крепость была окончательно взята, в неё торжественно въехал Александр Васильевич Суворов - на белом коне, под победными знамёнами. Отовсюду раздавались восторженные крики и приветственные возгласы:

- Ура!

- Виват Суворову!

- Виктория!

- Измаил наш!

Полководца встречали участники штурма, солдаты, казаки, офицеры, добровольцы. Усталые лица воинов светились счастливыми улыбками, раздавались шутки и смех.

Степан вместе с небольшой горсткой выживших в битве казаков тоже был здесь и ликовал вместе со всеми.

Суворов поздравлял своих чудо-богатырей, благодаря которым и стала возможной эта победа. Под приветственные крики соратников он последовал в здание штаба, подготовленного для него. Рядом ехали Михаил Илларионович Кутузов, которого Суворов назначил комендантом крепости, и другие высшие и штабные офицеры.

Площади и улицы крепости были завалены трупами, залиты кровавой грязью. Степан увидел, как один из офицеров, сопровождавших Суворова, сердито глянул на свои белые шёлковые чулки, покрытые коричневыми брызгами, и брезгливо поморщился.

Вдруг Степан заметил в окне глинобитного домика турка, почти мальчишку, в руках которого было ружьё, направленное прямо на генерал-аншефа. Помогла быстрота, выработанная многими часами упражнений. Степан метнул кинжал прямо турку в лицо и разнёс ему челюсть. Тут же нашлись солдаты, которые выволокли врага из строения и под возгласы одобрения быстро разделались с ним. Один из них вытащил из трупа кинжал и с уважением передал его хозяину.

Это событие не укрылось от взора Суворова.

- Кто тот смельчак, что спас мне жизнь!? - воскликнул он.

Товарищи вытолкнули смущённого Степана вперёд. Суворов спешился и подошёл к нему.

- Как зовут тебя? - спросил он.

- Степан Безруков, - растеряно полепетал тот.

- Громче! - приказал Суворов.

- Степан Безруков! - возвысил голос казак.

- Откуда ты, Степан Безруков?

- Из Кубани, станица Закурганная.

- Благодарю тебя, кубанский казак Степан Безруков, за меткий глаз и смекалку, - полководец обнял его и по-русски троекратно поцеловал. Потом подозвал одного офицера из свиты и о чём-то тихо спросил его. Тот отрицательно покачал головой.

Суворов повернулся к Степану и проговорил:

- К сожалению, нет у меня с собой медалей и других наград, Степан, они будут позже, возьми на память хотя бы это, - он снял с руки и протянул избавителю перстень.

Степан не ожидал такого внимания к себе и ошеломлённый стоял, не двигаясь.

- Что ж ты стоишь, чудак?

- Бери, бери!

-Благодари Его Светлость, казак, - послышались подсказки соратников со всех сторон.

Степан принял дар и низко, по-крестьянски, поклонился полководцу:

- Благодарствую, Ваша Светлость.

Согласно заранее данному Суворовым обещанию, город был предоставлен во власть солдатам с формулировкой - "на разграбление". Многие воспользовались этим правом и уже отправились на промысел. Вместе с тем Суворов принял меры и для обеспечения порядка: комендант Кутузов в важнейших местах расставил караулы, по улицам ходили вооружённые отряды, которые препятствовали жестокому обращению с местным населением при грабежах.