Кубанский шлях (СИ)

Я составил реляцию в Синод о разрешении на брак, и жду с нетерпением ответа. Как только получу, возьму отпуск, и я у твоих ног....".

Егор же, выскочив из дому, направил стопы к трактиру. За углом, по обыкновению, стоял экипаж, значит, его владелец, Сёмка-извозчик, спит. Тот договорился с хозяином трактира Костей Греком о взаимном сотрудничестве: Сёмка всех приезжих, которые нанимают его экипаж, везёт к Греку, имеющему под одной крышей с трактиром нечто, называемое гостиницей, а проще - постоялый двор. Взамен Семён бесплатно ест в заведении, и если захочет, то и дремлет после обеда. Семён ни разу не трапезничал без выпивки, а, следовательно, привык после обеда пару часов поспать. Зимой - в чулане, а летом - в сарае. Это из наблюдений Егора, давно прощупывающего почву для отступления.

Подойдя к сараю, Егор услышал Сёмкин богатырский храп и поспешил увести лошадей, запряжённых в фаэтон, подальше от трактира. Хотя дремлющие кони, когда Егор схватился за узду, издали характерный звук, Семён продолжал спать. Видно, одной кружкой дело не обошлось.

Далее задумал Егор взять товар, спрятанный в саду отставного солдата. Тот был хромой и не выходил в свой одичавший сад. Поскольку Канашкин арестован, а спроса с Егора никакого, то и добро теперь принадлежит ему. Он знает, что покупатели ещё с Масленой недели ждут товар в определённом месте, чтобы переправить его за Дон. Вместе с ними задумал махнуть на тот берег и Егор. А там - полная свобода! Воля!

Заехав с тылу в сад, он освободил схорон от сухих веток

достал из него широкую доску и приставил одним краем к фаэтону. По ней он перекатил пять бочонков пороха и перетащил ящики с другими оружейными припасами. Это тебе не гнилое полотно продавать! Большими деньгами пахнет.

Далее Егор должен был переодеться в крестьянское платье, чтобы выглядеть извозчиком, но из-за спешного бегства не успел его приготовить. И это первый сбой в его задумке, из-за которого трудно будет незамеченным выехать из крепости. Кучер в сюртуке и в шляпе!

И вообще, он ничего не успел взять, кроме небольшого баула с деньгами и ценностями, которые он предполагал переложить в неприметную холщёвую суму или кису. Заткнув за пояс пистоль, купленный им у Канашкина, он сел на облучок и направил экипаж в сторону Нахичевана. По этой дороге бродило много разного люду, гораздо более удивительного, чем извозчик в шляпе, и Егор немного успокоился.

Не доезжая до армянского городка несколько вёрст, он свернул вправо и краем глаза заметил казаков, мчавшихся во весь опор, как ему показалось, за ним. Он их узнал по мохнатым папахам. Думать было некогда. Как у него всегда бывает в минуту опасности, появился кураж, который позволил мгновенно найти путь к спасению.

Подогнав кнутом лошадей, он схватил баул, выкатился из кареты и выстрелил из пистоля, затем, вывалявшись в грязи, застонал.... Как раз в это время и подоспели казаки. Они подняли его и спросили, кто он и что случилось.

- Цирюльник князя Барятинского, Ваше благородие, шёл в нахичеванские лавки по его просьбе. А тут напали тати. У меня на этот случай пистоль заряжен, кажется, одного ранил. Двое их было.

-Ты как, целый?

Егор утвердительно махнул головой.

- Давай, следом! - приказал урядник, и они, посадив Егора на коня, сзади молодого казачка, помчались за экипажем. Однако ещё издали увидели, что тот стоит на месте. Когда казаки подъехали к фаэтону, внутри никого не было, а лошадки мирно переминались с ноги на ногу.

- Сбежали, стервецы! Прочешите, ребяты, всё тут! А вы посмотрите, нет ли чего в экипаже? - распорядился урядник. Казаки начали осматривать фаэтон, радостно выкрикивая:

- Смотри, тут оружие, порох!

- Точно, тати!

- А, можеть, хлеще того, - лазутчики!

Оставив всё имущество в фаэтоне, урядник велел казакам доставить его в крепость. Затем обратился к цирюльнику:

- Ну, а как тебя зовут, молодец?

- Егор Мокошин.

- Ты ерой, Егор Мокошин. Такое добро от татей спас. Я думаю, медаля тебе полагается.

26. Побег

Ещё было темно, когда в куцнацкую заглянул Инал. Тонкий огонёк светильника заплясал от морозного воздуха, хлынувшего в помещение. Фрол тихо похрапывал и даже не пошевелился. Степан уже был одет. За плечом у него висело ружьё, на поясе кинжал. Ответив на приветствие Инала, он виновато глянул на него:

- А лука-то у меня нет.

Инал потянулся к стене, снял с неё оружие и полупустой колчан.

- Деда моего лук. Стрел только мало. Он вытащил из своего колчана несколько стрел с чёрными вороньими перьями и протянул их Степану:

- На, возьми, если не хватит, попросим у Бека. А ружьё оставь. Охота с луками.

На улице было морозно. Лёгкая февральская позёмка наметала пушистые сугробы у деревьев, кустов и забора. Во дворе стоял кони Инала и Мусы. Они били копытами, словно пританцовывали. К Беку Инал и Степан отправились пешком, держа коней за уздечки. Преодолев с десяток переходов и лазов, они вошли прямо в просторный двор уорка.

В усадьбе толпились человек десять. Степан знал только Шаида, остальные молодые дворяне - приятели Бека. Представив русского как своего гостя, Бек продолжил

разговор с ними.

Черкесия менялась на глазах. Великий князь одобрил новые законы управления, землепользования, налогов, что коснулось и жизни уорков. А с появлением на Восточном Кавказе шейха Мансура многих захватила идеи единения народов Северного Кавказа и их Газавата.

Споры и обсуждение новых порядков возникали сразу, как только собиралась хотя бы пара дворян. Находились горячие головы, готовые немедленно ринуться в бой на неверных. Но в народе единства не было: черкесы-христиане не поддерживали идеи Газавата.

Тем временем, к Степану подошёл Шаид, и, заглянув в его колчан, предложил с дюжину своих стрел, с зелёными перьями. Степана удивило то, что стрелы Инала и Шаида имеют разное оперенье. Он пригляделся к колчанам других охотников. И в двух из них не было одинаковых стрел. У каждого лучника - свои.

"Может, цвет что-то значит", - подумалось Степану.

Погасли звёзды на чистом зимнем небе. Рассвет заискрил пушистый снег, который шёл весь вчерашний день и покрыл толстым слоем слежавшуюся корку своего предшественника. Вот Бек дал сигнал - и все вскочили на коней.

Дорога шла в гору. Бек ехал первым, с трудом прокладывая путь по наметённым сугробам. Кони остальных охотников бодро следовали за ним. Уже рассвело. На белом полотне снега, словно вышитые узоры, выделялись заячьи и лисьи следы. Но не они интересовали молодых охотников. Те жаждали крупной добычи, не меньше лося.

На опушке леса, наконец, наткнулись на желаемого зверя, но это была лосиха, в которую по обычаю черкесских охотников стрелять было нельзя. В полуверсте - ещё одна самка. И тут из кустов вышел огромный бык, что-то пробурчал и неторопливо скрылся. Есть! Отличный самец! Настроение охотников поднялось. Лошади, ведомые опытными наездниками, замедлили шаг. Теперь надо быть осторожными. Степан впервые был на охоте, да ещё какой! Боясь сделать что-нибудь не так, он повторял действия Шаида, оказавшегося рядом с ним.

Выехали на поляну. На ней виднелось много свежих следов от лосиных копыт. Степан, вслед за остальными приготовил оружие: лук и стрелу. И в это время из леса выскочили на открытое пространство три лося. Первой бежала крупная корова, за ней на всех рысях нёсся небольшой бычок, за ними ещё одна корова поменьше.

Охотники натянули тетивы, засвистели стрелы - и вот бык уже припадает на правую ногу, крутится на месте - чья-то стрела угодила ему в глаз, потом опять начинает бежать, но уже медленнее. У Степана сжалось сердце. Он так и продержал свой лук в руках, не натянув тетивы. Рядом просвистела ещё стрела, ещё.... Лось упал, попытался встать, потом лёг окончательно.

Вдруг Степан краем глаза увидел, как Бек покачнулся в седле и стал заваливаться на бок. Степан соскочил с коня и подбежал к уорку. Из его шеи торчала стрела с зелёным опереньем. Промелькнуло в уме: "Шаид? Нечаянно?"