Печать дьявола (СИ)

Он видел всё. Он всё понял. Не мог не понять. Это конец.

Она вспомнила вдруг глаза Риммона, изгиб губ, привычку откидывать волосы со лба. Её власть над ним, которой ей так нравилось забавляться, его прерывающееся дыхание и темнеющий, словно от вина, взгляд, когда он смотрел на неё, вспомнились и удручили непереносимой болью. Неожиданно она осознала, насколько успела привязаться к нему. При мысли, что теперь она потеряет все это, её сердце болезненно сжалось. Да, теперь Риммон уйдёт. Надеяться не на что. Рыдания сотрясали её хрупкое тело.

Ей захотелось умереть. Или убить его. Или уничтожить весь Меровинг. Его приближающихся шагов она не услышала и встретилась с ним глазами лишь, когда он отдёрнул штору.

Да, он всё понял. Не мог не понять. Риммон долго молча смотрел в заплаканные голубые глаза, ставшие от слёз почти бирюзовыми. Молча обнял хрупкие плечи. Поцеловал высокий бледный лоб, и его чёрные пряди впервые перемешались с её белокурыми локонами. Прижал к себе. Долго гладил по волосам. Слёзы Эстель высохли. Спрятав лицо у него на груди, вдыхая исходящий от его сюртука запах сигар и пороха, ощущая тепло его тела и согреваясь в нём, она возликовала. Сибил была права! Он -- стоящий мужчина. Он не испугался её странного дара, не бросил её, он остался ей предан! Он любит её! Любит! Любит. Любит...

Ей захотелось смеяться, петь, танцевать, летать.

Летать вместе с ним.

* * *

Мысли других девиц были не столь возвышенны. "Это просто загадочно, куда исчезают деньги?" Для Эрны Патолс этот вопрос был одним из самых непостижимых. Впрочем, она никогда всерьёз не упрекала себя за это, -- женщине, которой хватает денег, как известно, просто недостаёт фантазии. Но здесь, в Меровинге, она рассчитывала существенно поправить своё финансовое положение. Однако прошло уже три месяца, а что изменилось? Обстоятельства сложились не в её пользу. Богача Риммона перехватила у неё под носом эта вертихвостка Эстель, о мерзавце Морисе де Невере Эрна не хотела и вспоминать, еврей Хамал оказался чёрт знает кем и не пожелал иметь с ней дела. Мормо никогда не домогался её, но скорее, пугал, нищий Митгарт, в свою очередь, никогда не интересовал её, и лишь Нергал неоднократно пытался затащить её в постель, но при этом и словом не обмолвился о звонкой монете.

Что происходит, чёрт возьми?

* * *

Тем временем сонное сознание Нергала потревожил удар колокола. Ему снился Виллигут -- танцующим канкан в совершенно бесстыдном женском белье. Генрих то подкидывал ноги вверх как заправская хористка, то крутил тощим задом у Нергала перед глазами. Фенриц чувствовал странный, томящий диссонанс, но нить понимания чего-то важного безнадёжно ускользала.

О! Наконец-то он понял! У Виллигута вовсе не было тощего зада! Напротив, он был даже излишне, по-женски полнотел в бёдрах... откуда же...Новый удар колокола...

Где звонят? В каком вообще варьете танцует Виллигут? Нет, чего-то все-таки он не понимал. Колокол ударил снова. Совсем рядом. Отчётливо и гулко. Это Меровинг. Фенриц открыл глаза. Тьфу! И приснится же такое! Нергал потянулся и хрюкнул. Надо рассказать Мормо, он обхохочется. Неожиданно Фенриц вспомнил ночь. Чёрт возьми! Виллигут мёртв. Вот, что он не мог вспомнить во сне!

Одним рывком Нергал спрыгнул с кровати.

* * *

Митгарт же был на ногах с рассвета. Сестра спросила о ночном происшествии, весть о котором разнеслась утром по всему Меровингу. Он выразил уверенность, что Виллигут покончил собой: дверь пришлось взламывать, окно было закрыто и снаружи оковано решёткой. Куратор смотрел и в спальне -- балконная дверь тоже заперта изнутри. Странно только, что он кричал. Впрочем, возможен и несчастный случай, ведь Генрих вечно возился со своими колбами. Мог случайно отравиться.

Хелла кивнула.

Смерть Виллигута стала темой многих разговоров, но все они, в общем-то, сводились к тем же двум версиям, что изложил Митгарт. Девицы не были шокированы -- Виллигут им не нравился.

На заупокойной службе все стояли так же отрешённо и молчаливо, как и на похоронах Лили. Лишь только Фенриц Нергал, которому Виллигут порядком надоел в последнее время своими приставаниями, блаженно улыбался, жмурился и тихо мурлыкал: "Encore une etoile, qui file et disparaНt..."

Мормо отнёсся к смерти Генриха так же, как в своё время Нергал -- к убийству Лили.

"Requiescat in pace" , -- донеслось откуда-то с хоров. "In pice" , если я что-то в этом понимаю", -- вяло подумал стоящий недалеко от гроба Бенедикт Митгарт, с тоской предвидя, что именно ему с Нергалом, Мормо и Риммоном придётся тащить тяжёлый дубовый гроб на погост. И он не ошибся.

Речь священника Меровинга отца Бриссара на кладбище была немного скомкана и сумбурна. До него дошли разговоры о весьма греховных склонностях покойного, но теперь -- Бог ему судья. Опуская гроб в могилу, Риммон случайно, заторопившись, отпустил верёвку раньше остальных, и гроб в яме слегка перекосило. Но в остальном всё прошло чинно.

-- Очень милые были похороны, -- вернувшись с кладбища, констатировал Нергал и заказал себе и Мормо рыбные тефтели с risotto a la Milanese . Как-никак, пятница, день постный.

И никто не обратил особого внимания на то, что отдать последний долг покойному не пришли ни Морис де Невер, ни Гиллель Хамал.

Часть 4. Декабрьское полнолуние.

Глава 15. Третья смерть в Меровинге.

Для презрения к смерти вовсе не нужно ни храбрости,

ни несчастий, ни мудрости. Иногда достаточно скуки.

-- Френсис Бэкон

Спустя четыре недели, незадолго до Рождества, Хелла сказала Бенедикту, что хотела бы съездить в город. Он проводил её. Отъезд сестры Митгарт воспринял как прекрасную возможность сделать то, что давно намеревался. Он с самого утра сжёг в камине все бумаги, которые счёл личными или компрометирующими, тщательно убрал стол и комнату. Вернувшись с лекций, методично продолжил начатое утром. Скрупулёзно пересмотрел содержимое своих карманов, перебрал фамильные документы. Кажется, всё.

Он наклонился и из нижнего ящика шкафа вынул пистолет, завёрнутый в кусок истёртого зелёного бархата. Зарядив его, ещё раз осмотрел комнату. Встал, запер дверь. Вновь вернулся к дивану. Не оставить ли всё же записку Хелле? С минуту подумав, решил, что не стоит. Поднеся дуло к груди, хладнокровно выстрелил.

Прошло несколько минут. В дверь осторожно постучали тремя ровными ударами. Митгарт услышал голос Риммона:

-- Бенедикт! У Вас всё в порядке?

-- Да, Сиррах. Упала вешалка, извините.

Шаги Риммона затихли в глубине коридора. Митгарт сжал и снова разжал руки. Пощупал пулевое отверстие в груди. Боли не было. Крови -- тоже.

Чёрт знает что. Пуля, пройдя навылет через сердце, оставила отверстие в диванной подушке. Около получаса Митгарт сидел почти неподвижно. Наконец поднялся, накинул сюртук, вышел в коридор -- и неторопливо побрёл по внутренней галерее. Ему встретились профессор Вальяно и куратор, занятые беседой. Он поклонился, и ему кивнули на ходу. Эрна Патолс величаво прошествовала по ступеням. Она спросила, как он находит красоту ночи? Он ответил, что нынешнее полнолуние словно придаёт ему сил.