Часть третья (СИ)

Ася ждала звонка еще неделю, но звонка не было. Мастер по ремонту аппаратов приходил во вторник, заменил трубку полностью, телефон работал исправно, но, увы: звонков от Бориса не поступало. В ближайший понедельник Ася посетила гинеколога, отнесла врачу коробку дорогих конфет, та произвела осмотр, заставила сдать анализы, но уже сейчас сообщила ей, что по всем внешним признакам выделения гнили и специфического запаха, у нее трихомоноз.

-- Откуда? -- ужаснулась Ася.

-- От случайной связи с малознакомыми мужчинами, которые ведут распутный образ жизни. У вас был такой контакт?

-- Да, был, -- призналась Ася. -- Я недавно вернулась из Греции, отдыхала в Салониках. А там без этого обойтись невозможно: там столько соблазнов. У меня был болгарин, а потом англичанин.

-- Придется лечиться. Лечение длительное, кропотливое. Лишь бы не сифилис, -- сказала врач, тщательно намывая руки.

После посещения врача, Ася немного остыла к немедленному свиданию с Борисом. Так она сделала только начальный шаг к непримиримости, а если они помирятся, и она его наградит его тем же трихомонозом, тогда прости -- прощай всякие связи, не то, что близкие, но даже товарищеские.

Но Асю прижимал другой вопрос - вопрос безбедного существования.

" Помириться надо, -- решила она, а что касается постели, придется повременить, пусть помучается мой Бориска. Вылечусь окончательно тогда и уступлю ему: ценить больше будет". Это было разумное и окончательное решение Аси.

Теперь она сама стала браться за телефонную трубку. Но номер телефона был не тот: поменялся, видать. И Ася решила поехать на Нахимовский проспект. Эта поездка результатов никаких не дала: Борис не оказался на месте, а секретарь пожимала плечами, а сообщить новый номер телефона вежливо отказалась. Было ясно, что здесь что-то не то.

-- Может быть, Борис Петрович, потерял мой номер телефона? я могу оставить. Запишите, пожалуйста.

Женя посмотрела на Асю, будто видела ее впервые и не поняла, что от нее требуют, и снова уткнулась в бумаги. Ася постояла, глядя на секретаря оценивающим взглядом, но решила идти до конца. Свой замысел хоть как-то дать понять, что она ищет контакта с хозяином этого кабинета, решила довести до конца.

-- Бумагу и карандаш, -- произнесла она повелительным тоном.

Секретарь, не глядя на нее, положила листок бумаги и карандаш на край стола и снова уткнулась в компьютер. Когда номер телефона был написан, она так же, не глядя на гостью, убрала бумажку с телефоном и положила ее под календарь, книгой развернутый на столе.

-- Передайте, будьте добры.

-- Угу, -- произнесла секретарь.

Ася ждала три дня, но Борис Петрович не позвонил. Его молчание становилось пыткой для Аси и чтобы не натворить глупостей, она в четверг помчалась к подруге Жанне.

Жанна сказала, что если она на гране белой горячки, то делать нечего, надо бросаться в атаку, хуже ведь не будет.

-- Если ты виновата, а из твоих слов выходит, что так оно и есть, тогда тебе искать встречи с ним, а не ждать, что он позвонит первый. Даже если он и тюхтя, как все мужчины, то все равно у него есть своя гордость. Иди, проси, не теряя времени. Знаешь, в этих делах есть одна, на первый взгляд, непредвиденная опасность. Такие люди как твой Борис Петрович, благодаря своему богатству, да и внешности тоже, пользуются спросом у женщин, в том числе и у молоденьких девушек. У тебя есть надежда на победу только до тех пор, пока какая-нибудь молоденькая девчонка не покорит его воображение. А потом все: ты его ничем не вернешь. Даже танки тебе не помогут, не говоря о твоих чарах.

-- Да, ты права. Спасибо. Значит так: я побежала. Как только мы помиримся, я тебе тут же позвоню.

Когда Ася примчалась на Нахимовский проспект, был уже седьмой час вечера, офис Бориса был закрыт. "Завтра с утра, -- мелькнуло у нее в голове. --Я буду не я, если завтра с ним не встречусь и не очарую его".

На следующий день Ася поднялась с дивана раньше обычного и целиком, не разжигая плиты, занялась своим туалетом. На это ушло два часа. Перед самым уходом из дому, зеркало стало говорить ей, что она вполне хороша и что Борис, каким бы он ни был черствым, не устоит перед ней. Ася улыбалась и даже подмаргивала самой себе, а потом сказала: пора брать крепость и выскочила на лестничную площадку, трижды повернув ключ в замочной скважине двери.

Путь до метро "Нахимовский проспект" показался очень длинным и нудным, хотя на самом деле она доехала быстро. Была половина девятого утра. Дверь офиса оказалась еще запертой. Без пяти девять появилась секретарь. Ровно в девять появилась машина Бориса, он сам сидел за рулем. Ася смотрела на него широко раскрытыми глазами, и холодный пот прошибал ее оттого, что он, закрыв дверь машины и поставив ее на сигнализацию, направился к входной двери, не обращая ни малейшего внимания на когда-то родного человека, так нуждающегося в нем сейчас в эту самую минуту.

Ася не растерялась и последовала за ним. Когда он открывал дверь своего кабинета, она стояла позади и так же, не говоря ни слова, последовала за ним.

-- Я пришла, -- бросила она самую глупую фразу. -- Я немного виновата перед тобой, но ты человек добрый: простишь глупую бабу за то, что она сделала один неверный шаг.

-- Я зла на вас не держу, не думайте, Анастасия Ивановна, просто я убедился в том, что женщины все на один манер, и потому я решил взять тайм аут.

-- Почему "вы", а не "ты"? Я ночей не сплю...от любви к тебе, казню себя за свой поступок, а ты так встречаешь меня. Почему?

-- Анастасия, не пытайтесь вызвать меня на откровенный разговор, ибо все, что я мог бы сейчас сказать, было бы оскорбительно для вас. Рана, которую вы нанесли человеку готовому сделать для вас все, пока еще кровоточит. Как только эта рана заживет, я позвоню вам сам и скажу, какое решение я принял. А до тех пор прошу меня не беспокоить, да и самой попусту не нервничать.

Ася залилась слезами. Борис посмотрел на нее, кисло улыбнулся и произнес оскорбительную фразу:

-- Оказывается, сучки тоже могут плакать.

Он тут же нажал на кнопку вызова, и в кабинет вошел Дима.

21

Дима заплатил двести долларов заведующий загсом Полине Анатольевне: сто за ускоренную регистрацию брака, сто за регистрацию этого брака на дому, при свидетелях, как это положено по закону, который был принят еще советской властью.

-- Мы это делаем в исключительных случаях, -- сказала Полина Анатольевна, -- и то весьма неохотно, но коль вы так уж просите...

-- Это и есть исключительный случай: моя будущая супруга внучатая племянница самого президента Путина. Возможно, и он будет присутствовать, если его не вызовут в Америку, либо у Хранцию. Вы только подготовьтесь, как следует. Речуху там хорошую произнесите, проздравьте всех, не только нас молодых, но всех присутствующих и так же родственников и самого президента, даже если он и не будет присутствовать, ему все равно передадут.

-- Хорошо, хорошо, я постараюсь.

Полина Анатольевна поверила Диме. Ее просто хватил мандраж: шутка ли, сам президент, который созванивается с Бушем и говорит часами по телефону, прибудет на свадьбу. Да тут язык может, неожиданно подвергнутся параличу. Что тогда делать? мычать? Надо потренироваться.

Поэтому день регистрации был назначен на четверг. Это рабочий день. В субботу президент уезжает на дачу, а в субботу у него еще рабочий день. Наговорится он по телефону с лидерами других стран и пожалует, чтоб отдохнуть на свадьбе внучатой племянницы.

В первый четверг июня, в пять часов вечера в торжественной обстановке на квартире Ерофеевых, состоялось бракосочетание под руководством Полины Анатольевны. Правда, долго ждали президента, Дима всем обещал, что он непременно будет, поскольку он, президент с ним советуется по многим вопросам, и даже звонил по мобильному телефону в канцелярию президента. А потом, швырнул трубой и громко произнес: