Печать дьявола (СИ)

-- Нет, не обижаете. Вы знакомы с Талмудом?

Эммануэль пожал плечами.

-- Слышал, что это несколько десятков томов. Отдельные фрагменты читал, попадались. А что?

-- Знаете, у одного известного талмудиста я натолкнулся на утверждение, что Бог читает Талмуд стоя.

Ригель молча смотрел на Хамала и опустил глаза.

-- Кощунственно и горделиво, говорите?

Эммануэль усмехнулся.

-- Не говорю. Думаю. Вас эти слова больно задели.

-- Да...-- Хамал удивился. -- Странно, что вы это поняли. А почему?

-- Вам нравится мысль об избранничестве. Бог есть Дух, и вашему народу это открылось первому. Но, если вы избраны Им, Духом, то -- для чего? Неужели -- для тёплого стойла и сытого пойла? Если всё сведётся к Judenstaadt'у или к молочным рекам с кисельными берегами, то это пСшло. А когда утверждающие так начинают говорить, что эта пошлость ещё и восхищает Бога-Духа...

-- ...то в их душах оскудела Любовь, как вы недавно дивно выразились? -- глаза Хамала весело заискрились.

-- Нет. Это сказано не мною. И не об этих душах. Просто я, в отличие от вас, не читаю мысли, но вы показались мне ... все-таки ...Человеком Духа.

Хамал бросил странный -- долгий и внимательный -- взгляд на Ригеля.

-- В ваших устах это, как я понимаю, комплимент?

Ригель улыбнулся и кивнул.

-- Человек Духа не совершит подлость, не унизится до трусости, не измажет себя низостью.

Хамал замер, и глаза его неожиданно потемнели.

-- Да... Конечно... 35 глава Исайи. "Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая, и расцветёт как нарцисс", -- со странным раздражением произнёс он. -- Знаете, Ригель, если вы когда-нибудь согрешите, то только смертно. Я ведь это понимаю, я -- выкрест.

-- Вы крещены?

-- Да, конечно, перед вами -- раб Божий Жильбер. Гилберт. В Меровинг не примут внука еврея-ювелира, пока он не поцелует крест. Деньги за обучение -- еврейские, заметьте, не отмывают, а меня -- в купель с головой. Не надо, не надо, -- он махнул рукой, заметив гневную реакцию Эммануэля. -- Не сердитесь, я ведь на это согласился. Я добровольно отошёл от веры отцов, а что получил?

-- А чего искали? Возможности поступить в Меровинг? -- голос Ригеля неожиданно прозвучал резче. -- Так вы -- в Меровинге. Искали бы Истины, может быть, были бы в Истине.

-- Как это Невер с вами общается? -- вырвалось у Хамала. На миг он смутился и пожалел об этих словах, но тут же нашёлся. -- Кстати! Морис говорил вам, что у убитой пропали драгоценности?

-- Что?! У Лили?

-- Да. Девицы, её соседки, решили, что в спальне покойницы может быть что-то, указывающее на убийцу, позвали Сирраха и обыскали комнату. Риммон утверждает, что кроме истёртого тапка и дохлой мыши там ничего не было. А девицы говорят, что её камни стоили целое состояние. Не лгут, кстати. Многие её украшения сделал мой дед, Абрахам Хамал. -- Гиллель хотел что-то добавить, но не успел, ибо в это мгновение входная дверь распахнулась настежь, с грохотом ударившись о стену.

На пороге, полуголый и разъярённый, похожий на мраморную статую любовника Афродиты бога Арея, стоял Морис де Невер. Его кудри шевелились, как змеи на голове Горгоны, огромные голубые глаза метали искры. Ригель и Хамал в изумлении поднялись. Невер с силой захлопнул за собой дверь, при этом простыня, которой он был обёрнут, свалилась на пол. Эммануэль смущённо отвернулся, а Хамал, напротив, внимательно вгляделся в Мориса и неожиданно расхохотался, весело и беспутно. Взбешённый Морис замер, а Хамал продолжал хохотать, рухнув в кресло и сотрясаясь всем телом, то и дело вытирая выступавшие на глаза слёзы. Обмотав вокруг себя простыню и уподобившись Алкивиаду, Невер плюхнулся на тахту и неожиданно тоже нервно рассмеялся.

-- Прекратите, Хамал, -- отсмеявшись, проговорил он, -- и без вас тошно.

-- Что случилось, Морис? -- Эммануэль присел рядом.

Новый взрыв безумного хохота Хамала помешал Неверу ответить. Отдышавшись, Гиллель с издевкой процитировал:

-- " Неприступный пока, мой Лигурин, щедро Венерою

Одарённый, когда первый пушок спесь пособьёт твою,

И обрежут руно пышных кудрей, что по плечам бегут,

тогда ты, Лигурин, в зеркало глянувши..."

Я люблю Горация, а вы, мсье де Невер?

-- Я задушу вас, Гиллель, -- проворчал Невер, но было заметно, что эти слова - пустая риторика.

-- Что произошло? -- повторил Эммануэль.

Хамал, всё ещё смеясь, зажёг несколько свечей, добавив света.

-- Что! Этот вон понял уже...

-- Ну, я же не читаю твоих мыслей, Морис.

-- Принимаю ванну, собираюсь обсохнуть и лечь спать, -- с досадой пояснил Морис. -- Вдруг из-за ширмы выскакивает Виллигут и лезет ко мне с поцелуями и признаниями в любви! Видели бы вы, что он пытался сделать! -- он, трепеща, брезгливо поморщился. -- Мир как будто сходит с ума! Тоже мне -- Гиацинт! А до чего гадок, и передать невозможно! Эти липкие руки, эти омерзительные губы, -- Невер содрогнулся и неожиданно снова разъярился, -- это мерзость!! Баб, что ли, мало? На кой черт мне его толстая волосатая задница?

В ярком свечном пламени Морис выглядел неправдоподобно красивым.

-- Гиацинт... Вы-то уж точно Аполлон, мсье де Невер, -- насмешливо заметил Хамал.

-- Да будь оно всё проклято! Аполлон! Тот хоть за нимфами бегал.

-- А, кстати, не всегда.

Невер зло сплюнул, явно не собираясь углубляться в дебри мифологии.

-- А что Виллигут? -- Ригелю вся история показалась откровенно мерзкой.

-- Откуда мне знать? Надавал я ему оплеух, вышвырнул в коридор, да и дело с концом! -- Невер помолчал, и вдруг полушёпотом добавил, -- весь месяц проходу мне не давал своими глупостями. Воистину, после l'Air Epais в него вселился дьявол.

Смех Гиллеля резко смолк, и голос прозвучал на октаву ниже.

-- Откуда вы знаете о l'Air Epais?

-- А вы?

Взгляды Гиллеля Хамала и Мориса де Невера скрестились, как две шпаги.

Тут произошло нечто странное. Невер неожиданно вздрогнул всем телом, смертельно побледнел и, резко поднявшись на ноги, зашатался. Гиллель отпрянул, Эммануэль бросился к нему, но Морис отстранил его и замер, опираясь руками об стол. Кровь медленно прилила к его щекам. Он осторожно сел, глубоко вздохнул и несколько мгновений сидел с закрытыми глазами. Потом глаза Мориса открылись -- в них были недоумение и испуг.

-- Что это со мной было?

Ответить ему никто не успел.

Вопль. Страшный, утробный, нечеловеческий вопль взорвал ночь и, прокатившись по аудиториям, коридорам, рекреациям и спальням Меровинга, звеня, опал на каменные плиты пола. Морис, Эммануэль и Гиллель в ужасе уставились друг на друга. Придя в себя, Ригель и Хамал ринулись в коридор. Многие спальни были уже открыты, в дверных проёмах изумлёнными изваяниями застыли их сокурсники. В коридоре были Риммон и Нергал. На пороге своей спальни появился заспанный Митгарт. Дверь Августа Мормо тоже открылась, и он с раздражением на физиономии выглянул в коридор.

-- Кто тут орёт по ночам?

-- Кричали там, -- Риммон показал на выход из коридора.

У самого выхода оставалась закрытой только одна дверь -- спальни Генриха Виллигута. Все нерешительно озирались, точно ждали повторения крика. Риммон медленно пошёл к закрытой двери. Его сокурсники постепенно подтянулись за ним и столпились вокруг. Воспользовавшись этим, Морис де Невер незаметно проскользнул к себе и через минуту появился в толпе уже в домашнем халате. Гиллель Хамал ненадолго вернулся в гостиную Эммануэля и вышел оттуда с кочергой.

Риммон постучал в массивную дверь. Ни звука. Сиррах подёргал ручку. Дверь была заперта.

-- А точно кричали там?

-- А где ещё?

-- Ну, мало ли...

-- Да ну вас всех, -- Нергал раздвинул толпу. -- Давай, Риммон.

Они с силой налегли на дверь, но тщетно.

-- Митгарт, Невер, Мормо! Помогайте же.

Морис де Невер неподвижно стоял у стены в толпе и словно не слышал. Мормо сделал несколько шагов вперёд, но его опередил Бенедикт Митгарт. Однако выбить тяжёлую дубовую дверь они не смогли и втроём. Они ещё стояли у двери, пытаясь отдышаться для нового штурма, когда Хамал, протиснувшись за их массивными спинами, вставил между замком и дверной рамой кочергу. Замок щёлкнул, и дверь распахнулась. Хамал поспешно ретировался. Переступивший было порог Риммон замер, но напиравшие сзади сокурсники пропихнули его в комнату. Раскинув руки, Сиррах остановил их напор.